Алукард веселится (1/1)
Брови капитана Бернадотте были привычно сдвинуты к переносице, что означало либо его плохое настроение, либо сосредоточенную работу мысли. Не то чтобы он часто бывал не в духе, даже наоборот, ехидная, безразличная, внимательная, насмешливая или просто никакая улыбочка почти всегда кривила его рот. В данный момент капитан «диких гусей», стоя у приоткрытых ворот тренировочного павильона, размышлял над словами вампира Алукарда, которые тот сказал, наблюдая за одной из «гусиных» тренировок: «Эта полицейская опять слишком далеко поставила мишени... четыре с половиной километра** — за пределом возможности человека...».
— Капитан! — выкрикнул испуганным голосом коренастый наемник, выбегая из павильона. — Эта Серас снова орет на Джерома...
"Что же он снова не натворил?.." — подумал капитан, сплевывая докуренную сигарету под ноги и вдавливая окурок в песок тупым носком тяжелого ботинка.— Во время отрабатывания ударов в сердце вампира он не смог специально заточенными титановыми кольями проткнуть бетонный пол...— растерянное лицо товарища вызвало улыбку на лице Бернадотте; он еще раз оглянулся на закатное солнце цвета крови, всеми своими органами чувств ощутил неясный слабый и потому непонятый им толчок тревоги и нырнул в полутемный павильон.
"Странно, почему здесь слишком тихо? — подумал капитан. — Что-то не слышно возмущенного голоса девчушки..."— Уж не укусила ли она его, Джерома-то.., — словно отзываясь на мысли командира, произнес наемник.Виктория Серас стояла на коленях перед осевшим на пол Джеромом и, красная от смущения, осторожно надевала ему на голову его головной убор. Такую картину застал Бернадотте, прибыв на место недавнего конфликта.— А с ним все в порядке, капитан, — отрапортовала Серас, вскакивая на ноги и по привычке вытягиваясь по струнке.Капитан, не изменяя своей немногословности в этот вечер, оглядел Джерома, особенно его перекошенное испугом лицо.— Капитан, — еле слышно произнес он, — нельзя ли... сменить тренера?..Он вздрогнул, когда Серас, стоявшая рядом, подняла руку, чтобы взлохматить прилипшие к вспотевшей шее волосы.
— Ну вот, Виктория, — задумчиво и несколько озабоченно произнес капитан, сконцентрировав свой взгляд на ее блестящем, покрытом капельками пота носе, — чем же ты так напугала нашего товарища Джерома, а? Девушка смущенно улыбнулась возвышающемуся над ней Бернадотте, который снова ощутил слабое, неясное, мимолетное и потому непонятое им покалывание в руках при виде маленьких аккуратных и острых клыков девушки. Джером как-то заметно съежился, словно втягивая шею в плечи.— Хм-хм-хм-хм-хм, — раздался откуда-то из-под потолка павильона низкий негромкий смех. Все повернулись туда, откуда услышали его; и все посмотрели в разные стороны... Люди почувствовали, как в воздухе повисло напряжение на грани срыва в истерический животный страх. Даже с лица капитана сползла улыбка; половина сигатеры, сунутой им в зубы, но так и не раскуренной, упала на пол, откушенная судорожно сжатыми челюстями. Не испытывая всеобщего страха, Виктория стояла все так же прямо, широко раскрыв голубые глаза: "Х-хозяин...". Вампир Алукард словно выплывал из плохо освещенного угла павильона: постепенно обрисовывались складки его кроваво-красного плаща, длинные руки в белоснежных перчатках, черные длинные, словно живые, пряди волос и, наконец, лицо с чудовищной маской дьявольского веселья. Все неотрываясь смотрели на него за спину Серас, сама же девушка не смела и повернуться, чтобы встретиться глазами со своим Хозяином.— Н-да, похоже, наша юная полицейская слегка дала волю своему гневу, хм-хм, — нараспев, с улыбкой на губах, произнес Алукард. Виктория чувствовала себя ребенком, которого журят родители. Точнее, она думала, что чувствовала; родителей она уже давно успела забыть. В годы ее обитания в приюте в ее памяти оставались не более, чем их смутные образы.Бернадотте, оправившись от первого испуга, пристально следил, как носферату подошел почти вплотную к Серас и наклонился к ее шее. Никто не заметил, как в глазах вампира мелькнула и быстро исчезла тень приятного воспоминания, как он когда-то однажды с наслаждением прокусил эту нежную тонкую кожудевственной полицейской, человека Виктории Серас.
— Запомни, полицейская, — выдохнул он ей в ухо, но услышали его слова абсолютно все в павильоне, — в следующий раз тебе будет труднее подавить ЭТО желание... настанет момент, когда ты даже не задумаешься, кто перед тобой, враг или друг... — Алукард словно наслаждался каждым словом, которое произносил. — ...ты просто выпьешь его кровь...— Хозяин! — воскликнула Серас, возмущенная этим утверждением, произнесенным с такой уверенностью. Вампир слегка отстранился, улыбаясь во весь рот. — Как вы можете говорить такое?! — Серас резко развернулась к Алукарду, практически столкнувшись с ним лицом к лицу. Где-то на задворках ее сознания мелькнуло, что его зубастая улыбающаяся пасть находится слишком близко от ее лица, поэтому, не долго думая, она всей пятерней оттолкнула его хищное лицо от себя. Вернее, ей показалось, что оттолкнула, но вампир и не сдвинулся с места, а отлетела назад она сама и попала прямо в руки капитана Бернадотте.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — жутким смехом душевнобольного заливался носферату, приводя в ужас и без того напуганных солдат, — ха-ха-ха, — он направился к выходу, в его глазах неистово плясали красные огоньки. Он-то все прекрасно видел, как несколько минут назад тренировавшиеся наемники в страхе разбежались, увидев нечто ужасное, как на этом самом месте хрупкая девчушка-полицейская с нечеловеческой силой подняла над полом бывалого солдата, как она швырнула его на тренажеры,как полыхнули красным огнем ее глаза, а рот ощерился клыками и зубами, жаждущими его крови. Древний вампир с улыбкой наблюдал за сценой, которая могла бы пошатнуть душевное равновесие любого человека, и которая доказала правоту его слов.— Хозяин! — она решительным шагом отправилась вслед за Алукардом, с намерением доказатьвампиру, как же он ошибается относительно нее. — Я же просила...
Алукард, не оборачиваясь, растворился в темноте коридора особняка, направляясь в свои покои, находившиеся где-то на минус n-нном этаже здания.— Ваши же слова, Хозяин... неживые снов не видят... — уже скорее сама себе пробормотала Серас, остановившись под неяркой лампой и уставившись в темное горло коридора. Мертвенным холодом пахнуло ей в лицо, но Алукарда она так и не увидела.
— Я хотела сказать... — поворачивая прочь, буркнула Виктория, — вчера я видела сон... а в нем капитана...— Хм-хм-хм-хм-хм, — вдруг засмеялись стены коридора таким знакомым Серас голосом.— Хозяин... — произнесла Серас, робко ища глазами Алукарда, — не смейтесь надо мной!— Успокойся, полицейская, я не стану спрашивать тебя, что ты сделала с Бернадотте во сне, — заверил вампир — стена коридора где-то на уровне двух метров от пола ощерилась широкой клыкастой улыбкой.— Это не смешно... — пробормотала Виктория себе под нос.— И это не все...сегодня он пригласил меня на свидание...Серас никогда не могла точно сказать, относится ли Хозяинк ее словам серьезно или, как большинство из ее окружения, с улыбкой воспринимает их, как детский лепет.
— Лучший опыт, — дрогнули камни старинной кладки стен, исторгая звуки голоса, — это опыт, приобретенный на собственной шкуре. — Последние слова Серас услышала прямо за спиной, содрогнувшись от мурашек, побежавших по телу. Обернувшись, она, конечно, никого не увидела.— Ты всегда будешь одиночкой, полицейская, — снова продолжил голос, принадлежавший невидимому хозяину, — потому что ты нечеловек, ты – чудовище. Любой вампир тебе не друг, любой человек – враг, сегодня или в будущем. Отдайся сейчас отношениямсо смертным человеком и получи жестокий урок, полицейская, — с мрачным спокойствием говорил носферату, наполняя душу Виктории темным тяжелым смятением. — Этим уроком ты будешь пользоваться всю свою нежизнь, он будет висеть замком на твоем сердце, гореть печатью на твоей руке!Темнота коридора казалась днем по-сравнению с материализовавшимся шевелящимся многоглазым "нечто", постепенно с тихим шуршаниемпринявшим форму человека, — монстром Алукардом. Граф стоял, поверх очков смотря в спину убегающей в слезах Виктории.** — точную дальность не знаю; кто знает, может поправить