Глава 11 (1/1)

Чем больше Венди думала о посещении садов Кью, тем больше ей хотелось оказаться там, хотя бы из любопытства. Для чего девушки собрались встречаться в десять вечера, она не знала. Возможно, речь шла о том, чтобы привязать там несколько плакатов для завтрашнего марша. А может быть, они должны были спланировать маршрут, по которому хотели пройти, не вызывая никаких подозрений.Многие женщины должны были выйти на марш протеста. В конце концов, он был разрешен. Венди не планировала делать ничего противозаконного — как супруга банковского работника и приличная гражданка, она обладала правом голоса. Тем более, что Венди совсем даже не собиралась совершать каких-то воинствующих поступков, как например: приковывание себя цепью к перилам парламента или, боже упаси, бросание яиц в канцлера. Муж мог бы прийти в состояние безумия, узнай он о чем-то подобном, но Венди совсем не собиралась смущать и злить Джереми. Ведь своей сытой и беспечной жизнью она была обязана именно ему. Сейчас наступила ночь, и она, продолжая думать о марше, незаметно выскользнула из постели, оставляя Джереми одного. Оставалось надеяться, что свое социальное достоинство в результате этой прогулки сохранить ей как-то удастся. В самом деле, она надеялась, что в итоге он даже будет гордиться тем, что его жена обладает таким мужеством. Она готовилась маршировать, высоко держа голову, но на этом все должно было и закончиться.Все эти дни (вплоть до среды) Венди продолжала видеться с Хуком. Теперь она уже не могла представить себе и дня без него. Венди так привыкла к нему теперь, что он стал просто частью ее жизни. Она привыкла к плавной рутине обмана, казавшейся ей удобной и привычной; сейчас она почти могла притвориться, что это даже приемлемо. Он никогда не упоминал о возвращении в Неверленд, а сама она никогда и не расспрашивала его об этом; она не осмеливалась... слишком боясь ответа.— Завтра я иду протестовать с несколькими суфражистками, — сказала она Джеймсу, когда он положил свои мягкие локоны на ее левую грудь во вторник днем.— Как чудесно! — и Венди уловила в его голосе легкий сарказм.— Это будет только один раз. Просто быстро схожу на марш, полагаю, возможно, порасклеиваю плакаты.— Ну что ж... тогда лучше всего покончить с этим побыстрее.Она взглянула на него.— У тебя не было такой привилегии со мной.— Какой?— Моего первого раза...— Увы... как бы мне этого не хотелось, но нет, — усмехнулся он.— А ты бы покончил с моей девственностью быстро?— О, только не так. Я бы подготовил тебя медленно, тщательно и очень хорошо, ну а потом... нанес последний удар — да, быстрый и срочный. Нет никакого смысла продлевать боль.— Странно, я думала, тебе нравится причинять боль.Его рот скривился в небольшой гримасе.— Определенным лицам — да. Но только не женщине. И уж точно не моей Венди. Ты должна помнить, моя дорогая, что я всегда стараюсь оставаться джентльменом.Венди громко рассмеялась.— Почему ты смеешься?— Видишь ли, Пен может с тобой не согласиться.— О нет. Он знает это лучше, чем кто-то другой. Вот почему он так мучал меня — завидовал моей зрелости, зная, что никогда не достигнет ее. Он может просто играть в притворную вежливость и притворяться каким-то домашним.— Тогда как ты можешь просто играть в невинность и свободу юности.Он приподнялся, хмуро глядя на нее сверху вниз. Но она не собиралась расстраивать его, и Хук нежно погладил ее по лицу.— Почему ты всегда говоришь правду, Венди? Это твой единственный недостаток... ты упорно напоминаешь мне о моих недостатках.Она протянула руку и коротко поцеловала его в губы.— И о моих тоже... Ты присоединишься ко мне в этом марше?— Если захочешь взять меня.Мягко улыбаясь, он выдержал ее взгляд.— А где же будет проходить этот твой марш?— В Кью Гарденс.— В Кью... я часто ходил туда с мамой.— А твой отец, он ходил с вами?Выражение лица Хука стало отстраненным.— Нет, только не с ним. Это было бы самое любопытное зрелище для всех присутствующих.— А почему так?— Дело в том, что мой отец был человеком... очень значительным.— И что же?— Для него было бы вызовом всем условностям общества сделать поворот в публичном признании своей семьи.— А почему бы и нет? Разве твои родители не были женаты?— О, да, они не были женаты. Точней, были, но только не друг с другом. Моя мать была замужем за неким мистером Фрэнком Стримполом, из дома 74 по Брик-Лейн, а мой отец был женат на... — он улыбнулся. — Боюсь, мне придется подержать язык за зубами. Потому, что правда поставит тебя в весьма затруднительное положение. Обстоятельства моего воспитания довольно любопытны, но это не значит, что отец никак не заботился обо мне или моей матери. В конце концов, у него всегда были средства. И это было странно — он явно чувствовал себя обязанным. Я видел его время от времени, хотя и не знал, кто он по отношению ко мне. Но, по-видимому, все прекрасно понимали, что я не сын Стримпола и что богатство, которое было у нас с матерью, не было результатом его удачливости в роли портного. Говорят, отец очень любил маму. И в это нетрудно поверить. Я тоже очень любил ее. Она была чудесной женщиной.— Неужели мистер Стримпол так спокойно принял все это?— Он был слабым человеком и сам был не застрахован от супружеских неосторожностей. Ему нравились деньги, которые давала моя мать, а он был благодарен, что меня, ублюдка, отправили в Итон. Но его терпимость к этой ситуации компенсировалась побоями, которыми он с удовольствием осыпал меня по возвращении из школы.— Джеймс! — ахнула она.— Учитывая все обстоятельства, это не должно тебя удивлять.— И как же с этим справлялась твоя мать?— Она была настоящей женщиной. А женщины всегда справляются.— Джеймс... мне ужасно жаль. Но... как она познакомилась с твоим настоящим отцом?— Она была великой красавицей и знаменитой актрисой. Моя мать вышла замуж за Стримпола, когда была еще совсем молоденькой, но уже скоро пожалела об этом. Он ненавидел ее профессию и обладал тяжелой рукой, но даже это не мешало ей следовать своей любви к сцене. А еще Стримпол никогда не отказывался от заработанных ею денег. За дверью сцены всегда стояла целая вереница мужчин, а некоторые из них были богаты и влиятельны, и все они пытались затащить ее в постель. Моему отцу, богатому, известному, приятно общающемуся, удалось соблазнить ее, и она поверила, что влюблена в него. Он тоже признался ей в любви, надо сказать, я это прекрасно знаю, потому что он всегда заботился о нас и эта забота никогда не ослабевала.— Почему тебя зовут Хук, если у твоей матери была другая фамилия в браке?— Ну, вряд ли я мог считаться сыном господина Стримпол, не так ли? Да никогда и не считался им. Я выбрал имя Хук просто потому, что мне хотелось — как бы это сказать — подчеркнуть его смысл. Я настоял на том, чтобы использовать его, и рано обнаружил, что, когда я настаиваю на чем-то, люди обычно подчиняются. Я кажусь наиболее убедительным, когда мой характер начинает преобладать надо мной. И с давних пор это имя уже сослужило мне хорошую службу.— Но тогда ты должен был выбрать имя Хук еще до того, как приобрел свой…— Стальной крюк?— Да.— Да... любопытно, не правда ли? Совершенно случайно. В каком-то смысле Пен просто сделал все это ужасно удобным.— Мой дорогой... ты просто очарователен, у тебя такая непростая история. Спасибо, что ты так откровенен со мной.— А с кем еще я могу быть откровенен? Я ловлю себя на том, что понимаю: это может быть очень освобождающим. Есть вещи, о которых я не думал уже много-много лет.Венди мягко улыбнулась.— Именно наше детство всегда определяет, кем мы в итоге станем.— Насколько я помню, у тебя тоже были в детстве один или два интересных случая, — Хук приподнял бровь и ухмыльнулся.— Да, были, ты прав. Даже очень интересных, — она повернулась к Хуку и тот снова поцеловал ее, потом оторвался и уткнулся носом в ее ключицу. Она погладила его по спине.— Когда-нибудь я расскажу тебе еще больше...— Мне бы этого хотелось. Но, так или иначе, завтра вечером я пойду в сады Кью и сделаю еще один шаг по своему собственному пути.— Почему именно вечером?— Ну... не знаю. Полагаю, есть вещи, которые нужно обсудить без яркого дневного света.— Это кажется довольно странно. Но я не из тех, кто останавливает женские заговоры и интриги. Только будь осторожна, моя Венди.— Я уверена, все будет в порядке.— Очень хорошо. А теперь... — он приподнялся и закинул на нее ногу. — Мы слишком много разговаривали. И я действительно надеюсь на хороший трах.Как он умудряется заставить даже самые непристойные слова звучать так восхитительно? Она подумает об этом позже, а пока... есть занятия поинтересней.______________________________________________________________________________А следующим вечером Венди решила навестить свою тетю. И Джереми согласился. Он был так поглощен своими мыслями, что в последнее время почти ни о чем не спрашивал жену.В сады Кью Венди надела крепкие прогулочные сапоги, длинное теплое пальто, широкополую шляпу и перчатки, потом нежно поцеловала детей на прощание и вышла. В это время, чтобы доехать до садов Кью, ей нужен был кэб, но если кэбмен и бросил на нее несколько любопытных взглядов, то открыто задавать вопросы не стал. В конце концов, он высадил ее у главного входа. Свет фонарей был тусклым и прерывистым, отбрасывая сумеречные тени на безмолвные улицы и подчеркивая темные углы. Ворота в сад были заперты. Ни Лилли, ни Олив нигде не было видно. Нервы Венди дрогнули. Время для протестной акции показалось действительно странным.Она ждала, рассеянно потирая руки и глядя, как дыхание туманится от холодного ночного воздуха. Конечно, она жаждала приключений, но сейчас что-то нервировало. Где же они? Возможно, ей не стоит их дожидаться. Но как раз в тот момент, когда она решила вернуться в свой теплый Кенсингтонский дом, позади раздались резкие шаги. Венди обернулась. Это была Лилли. Она шагала навстречу Венди, и лицо ее было совершенно спокойно. Та улыбнулась и направилась к ней.— Венди, дурочка, какого дьявола ты здесь делаешь?Лилли схватила ее за руку, повернулась и быстро зашагала по улице дальше.— Я просто ждала вас...— Только не здесь! Нас же заметят. Мы подумали, что у тебя, по крайней мере, хватит ума подойти к боковой калитке, которая более уединенная.— Но я…— О, ничего страшного. По крайней мере, ты пришла. Мы тебя заждались. Олив уже так вообще махнула на тебя рукой.Лилли несла большой чемодан, и Венди заметила, что она едва держится на ногах.— Это плакаты у тебя в сумке?Лилли засмеялась и пошла дальше.— Разве мы не собираемся повесить их на воротах на завтра?— На завтра? Завтра нас здесь и близко не будет, Венди, уверяю тебя. Надеюсь, завтра мы будем отсюда уже далеко, как можно дальше.— Но ведь марш состоится же завтра.— Ах, Венди, ты так мало знаешь...Лилли обошла ее по дальнему периметру, оглядываясь на каждом шагу. Там, с завязанными сзади волосами и в темном пальто, скрывающим большую часть фигуры, стояла Олив. Она тоже несла чемодан и какую-то канистру.— Итак, она пришла, — холодно произнесла Олив, едва взглянув на Венди.— Я же говорила тебе, что она так и сделает, — Лилли сжала Венди руку.— У нас мало времени. Пойдемте, — с этими словами Олив проскользнула между двумя густыми кустами. Потом снова повернулась к Венди и заявила:— Неправильно было приглашать ее. Она не должна быть здесь, — и зашагала дальше.С Венди же творилось что-то странное: она снова, взволнованная и жаждущая, оказалась будто бы в Неверленде. А Олив и Лилли, казалось, были русалками или индейцами... или пиратами. И сердце ее вновь затосковало по этому времени, по той экзотической невинности, словно бросая вызов сознанию, и она последовала за ним.Протиснувшись сквозь кусты, Венди обнаружила, что в высоком заборе за ними есть дыра, которую выцарапали лисы или барсуки. Олив пролезла через нее и уже протискивалась в сады Кью. Венди слегка подтолкнула Лилли локтем, и тоже направилась за Олив.— Что мы здесь делаем? — шепотом спросила она. — Ведь это же незаконное проникновение...— Тс-с. Вот увидишь.Обе ее спутницы бросились бежать по лужайкам и дорожкам садов Кью, стараясь по возможности держаться в тени. Венди инстинктивно сделала то же самое. Они направлялись к чайному домику. Венди приезжала сюда с детьми всего несколько недель назад. Здесь пекли чудесные булочки.В чайном домике были большие окна. Казалось, это было подходящее место, чтобы расположить и прикрепить плакаты. И конечно же, это послужило бы доказательством их активности. Венди представила себе все здание, покрытое лозунгами и пропагандой движения суфражисток. Это казалось немного чрезмерным, но стало бы очень сильным аргументом. Тем временем Лилли и Олив что-то шептали друг другу, показывая на разные концы здания. Она подошла к ним.— Что я могу сделать, чтобы помочь вам?Олив посмотрела на нее, и глаза ее блеснули в лунном свете.— Подержи это, — она протянула Венди пучок пакли.Сердце Венди дрогнуло.— Что это такое?— А ты что думаешь обо всем этом, Венди... Дарлинг? — с резким смешком спросила Олив. Венди застыла на месте, когда Олив сунула руку в чемодан и достала оттуда еще одну канистру. А потом на глазах у Венди она открыла крышку и направилась в чайный домик. Венди могла только с ужасом наблюдать, как Олив начала разливать вокруг домика жидкость. У Лилли тоже была своя канистра, и она делала то же самое.Олив повернулась к Венди, едва взглянув на нее, и обмакнула паклю в жидкость.— Подержи ее для меня, — Венди неуверено начала помогать. В ноздри ударил сильный запах, заставивший ее задохнуться и закашлять.— Если хочешь стать одной из нас, Венди, тебе понадобится больше мужества, — Олив продолжала давить на нее. — Лилли, доставай молоток!Лилли достала что-то из своей сумки и бросилась к зданию, где принялась разбивать окна странными небольшими ударами, словно боялась наделать слишком много шума.Венди стояла и смотрела, пока до нее медленно доходили масштабы происходящего. Как она могла так глупо доверять им? Тем временем к ней подошла Олив и полезла за чем-то в карман. Это был коробок спичек.— Что вы собрались делать?"Только бы заставить их остановиться и обратить на меня внимание".— Нет! Вы же не можете...— О, наоборот, могу. Только посмотри, — Олив улыбнулась Венди, прежде чем намеренно зажечь спичку и поджечь пропитанную керосином паклю.Она подбежала к разбитому окну и бросила в него горящий факел. Внутри чайного домика мгновенно вспыхнуло жуткое янтарное сияние.Венди подобрала юбки и подбежала к нему.— Нет! Вы что, с ума сошли? Подумайте только о том, какой ущерб вы нанесли!— Именно этого я и хочу. Шока и эмоций. Больше ничего не сработает.— Но что, если внутри кто-то есть?— Да нет же.— И как вы можете быть в этом уверены?Венди подбежала к окну и заглянула в него. Пламя уже охватило его изнутри. Казалось, там никого не было, но паника уже начинала накатывать. Но она была здесь не для этого.— Это просто поставит все наше дело под угрозу! — воскликнула она, обращаясь к Олив.— Нет, Венди, наоборот, это просто великолепно! — теперь Лилли чиркнула спичкой и бросила ее в здание, где уже горел керосин. Вскоре внутри и снаружи дома вспыхнуло сильное пламя. Этим вечером дождя, увы, не было, и деревянные обналичники были сухими. Пламя сразу же быстро выросло, плещась и извиваясь по всему зданию со злобным потрескиванием.Лилли подбежала к ней с радостным смехом и взяла Венди за руку.— О, я так рада, что ты с нами, Венди. Посмотри, как это здорово.— Здорово? Это горят чьи-то средства к существованию, точней, уходят в дым.— Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.Это замечание показалось Венди странно домашним для такой женщины, как Лилли. Венди вспомнила все случаи, когда у нее с рук капали сырые яйца, когда она готовила вместе с детьми. У Лилли не было детей, с которыми можно было бы готовить.— Все это... как-то неправильно. Я понятия не имела, что вы сделаете это.— Тогда какая же ты наивная и глупая, Венди. А чего ты ожидала? Что мы сядем, выпьем чаю и просто поболтаем?Олив отступила назад, торжество на ее лице было яростным, когда отражало пламя. Теперь жар охватил и Венди. Огонь уже разгорелся просто неудержимо, и казалось, что чайный домик сейчас в самом настоящем аду.— Ой! Остановитесь сейчас же!Услышав чей-то окрик, Венди повернулась, застыв на месте. Олив и Лилли тут же бросились в темноту, проворно направляясь в противоположном направлении. Венди тоже следовало бы побежать, но чувство вины и растерянности, казалось, заставило ее застыть на месте.— Беги, Венди, беги! — закричала Лилли, убегая. Но тут кто-то крепко схватил Венди, прежде чем она успела среагировать.— Я держу тебя, девочка, — сказал констебль, быстро заламывая ей руки за спину. Венди не сопротивлялась. Она была слишком ошарашена, чтобы реагировать.Единственная мысль, которая промелькнула у нее в голове, была: "Это все будет довольно интересно для детей".Мужчина крепче сжал ее запястья и вывернул их. Венди поморщилась от боли.— Тебе никуда не деться, — усмехнулся коренастый констебль.Она видела, как с места происшествия торопливо бежали Олив и Лилли. На ходу они побросали чемоданы в кусты, но еще двое полицейских преследовали их по пятам. Казалось, шансов спастись у них просто не было.Венди все еще смотрела на горящее здание. Быть так близко к такому огромному пламени казалось совершенно необычно, так же, как летать среди звезд или по бурным морям плыть на пиратском корабле. Время, казалось, остановилось или, по крайней мере, вернуло ее в прошлое, Венди не совсем понимала, что именно с ней происходит, но воспоминания уже мелькали в памяти. В конце концов, все происходящее было и не так уж ново. Ведь и раньше мужчина уже держал ее словно в тисках: связывал, сажал в тюрьму. Но это было так давно…Когда подъехала пожарная машина, поднялась еще большая суматоха. Пожарные выскочили со шлангами и бросили их концы в ближайший пруд. Все здание поливалось по периметру откачанной водой, но для того, чтобы погасить бушующее пламя, требовалось немало усилий. Чайный домик должен был сгореть. Он должен быть стерт с лица земли. Как ни странно, хотя Венди и сожалела о поступках Олив с Лилли, она почувствовала прилив какого-то удовлетворения от того, что они явно достигли своей цели.— Думаешь, самая умная, да? Думаешь, поджог частной собственности заставит людей обратить внимание на такую сумасшедшую сучку, как ты? — затхлое дыхание констебля заставило ее отвернуться. Ее потянули и повели назад. Грубо схватив Венди, мужчина втолкнул ее на заднее сиденье полицейской кареты, повалил на пол и крепко запер за ней дверь.Она поднялась на ноги и села на одну из скамеек, идущих вдоль стены. Венди невольно погрузилась в эту зловонную темноту. Отовсюду исходил отвратительный запах — крови, пота и мочи, — и ее почти стошнило. Мрачное осознание реальности начало одолевать ее."О, Господи, что же я наделала? Джереми никогда меня не простит. Какая же я дурочка!"Снаружи кареты о чем-то разговаривали констебли. Венди внимательно вслушалась. Как долго они пробудут здесь? Куда они ее повезут? И что же случилось с остальными? Неужели ее запрут в камере? Венди полагала, что так и будет. А как же ее дети? Внезапно ее охватило ужасное чувство одиночества.Снаружи послышалась какая-то возня, и дверь кареты распахнулась. Сначала впихнули Лилли, а потом втолкнули внутрь и Оливию, чтобы присоединить их к Венди. В конце концов, они тоже оказались задержаны, только теперь сидели напротив нее, такие же спокойные, как всегда. Олив посмотрела на Лилли, и на ее лице появилась улыбка. И тут Венди пришла в бешенство."О чем она только думает?" — у этой девушки не было семьи, которая зависела бы от нее. Для нее это игра, ничем не отличающаяся от тех игр, в которые Питер играл в Неверленде. Для Венди же, как и для Хука, последствия таких игр имели более глубокие последствия.— Молодец, Венди. И добро пожаловать, — улыбнулась Лилли.Та нахмурилась и покачала головой.— Я ничего такого не делала, — это не было отрицанием — она действительно ничего не сделала. С чем же ее можно было поздравлять? Все это ужасное предприятие оказалось лишь большой и довольно грязной ошибкой. И куда было добро пожаловать? Да и сидели они в полицейской карете, направляющейся в камеру. И это был совсем не тот прием, которого бы она желала.Было слышно, как снаружи разговаривают констебли, чьи голоса казались на редкость оживленными. И это взбесило Венди. Как смеют они оставаться такими счастливыми, когда она так несчастна? Но тут послышался еще один голос, отчетливый и ровный на фоне лающих голосов полицейских. Она быстро встала, прислонившись к низкому потолку кареты.— Джеймс?!Конечно, это был его голос. Она подошла к дверце и инстинктивно попыталась открыть ее. Разумеется, та была заперта.— Джеймс! — она снова закричала, стуча кулаком по неподатливому дереву.— Венди? Я здесь.О, звук его голоса был как самое теплое одеяло, обернутое вокруг нее.— О, Джеймс, вытащи меня отсюда, пожалуйста. Я хочу тебя увидеть. Я так сильно хочу к тебе.— Сядь и заткнись, женщина, если только ты сама не хочешь все испортить! — это был голос одного из констеблей. Венди слышала, как Хук снова заговорил с ними, но не могла разобрать слов. Она внимательно прислушалась. Затем ее возлюбленный заговорил с ней, явно прижимаясь вплотную к двери, и его слова были слышны и близки. Она прислонилась к двери, словно бы сливаясь с ней, пытаясь через нее впитать его присутствие.— Венди, послушай меня. Сегодня вечером ты потерпишь, а завтра тебя выслушает судья, и я позабочусь, чтобы тебя освободили.Венди тяжело вздохнула.— Завтра? Но я не могу! А как же мои дети? Как же Джереми?— Я обязательно увижусь с ним. Не бойся. Я позабочусь о том, чтобы дети не тревожились. Совсем скоро ты вернешься к ним.— Джеймс... Джеймс... — он был так близко, прямо за дверью. Но как раз в этот момент колеса кареты закрутились, и их потащили прочь.Венди тяжело опустилась на пол, внутренности скрутило от такого отчаяния, что это вызвало у нее почти агонию.Итак... Джеймс и Джереми. Один был мужем, другой любовником, но кто из них кто? Именно Джеймс был любовником, но был сейчас здесь, в то время как муж оставался в постели, свернувшись калачиком, неведающий ни о чем и такой доверчивый.Венди торжественно подняла голову. Олив улыбнулась ей, и глаза ее любопытно заблестели. Казалось, она гораздо больше озабочена фактами прелюбодеяний в жизни Венди, чем тем, что их только что арестовали.— У меня вопрос: что он здесь делает? Боже мой, Венди Дарлинг... Неужели у тебя есть маленький щенок, который следует за тобой, куда бы ты ни пошла.Лилли фыркнула.— Успокойся хоть раз, Олив. Венди не привыкла к этому, как мы. Для нее все это слишком, разве ты не видишь?Карета накренилась, и Венди постаралась выпрямиться. Лилли подошла к ней и, обняв за плечи, начала успокаивать. Но именно мысль о Джеймсе Хуке, стоящем где-то там, снаружи, когда полицейская карета мчит ее прочь, наконец, заставила Венди разрыдаться. Она закрыла глаза, положила голову на плечо Лилли и громко заплакала.Сады Кью (англ. Kew Gardens) — комплекс ботанических садов и оранжерей площадью 132 гектара в юго-западной части Лондона между Ричмондом и Кью, исторический парковый ландшафт XVIII—XX веков. Сады были созданы в 1759 году, в 2009 году отмечалось 250-летие со дня их основания.