Left behind by fight. (1/1)
Мэттью с великой осторожностью передвигался через разрушенный дом, пытаясь не нашуметь, перелезал через выбитые окна, с ужасом озираясь назад и зачарованно смотря на разраставшееся позади него пламя, в котором горели тела и тех, кто стал для него роднее семьи, и тех, кого он ненавидел всей душой. Он чувствовал, как смерть дышала ему в затылок, по всему позвоночнику расползались мурашки, болели ожоги на руках: он честно пытался спасти главного из пламени, но того раздавило упавшей стеной—торчали только исполосованные руки и голова, изо рта которой шла кровавая пена: все кости, все рёбра, внутренние органы—всё было превращено в труху под несколькими тоннами бетона. Мэттью знал, что остался совсем один из своей группы ?Пуля?: они вдесятером попали в чудовищную засаду и не смогли отбить вероломную атаку.Мэттью не знал, куда идти: начальство всегда меняло место дислокации, так что он точно не нашёл бы их там, где видел в последний раз.Улицы Айова-Сити, некогда свободные и приветливые, полные людей, были пусты и разрушены, везде виднелись обломки зданий, трупы гражданских и солдат армии США, спёртый воздух жёг глотку пеплом, падавшим с неба, как снежинки зимой. Скорбь… Ничего, кроме скорби. Боль, тишина, пустота… Он чувствовал, как умирает его душа. Одиночество ранило и заставляло достать пистолет из-за пазухи и выстрелить себе в грудь в упор, чтобы наверняка. Но мучащее чувство долга удерживало молодого человека от необдуманного поступка.На вид Мэттью Таку нельзя было дать больше тридцати: он был худощав, но достаточно крепок, довольно приятной внешности, высокого роста; его угольно-чёрные волосы доросли чуть ниже лопаток и скрывали проколотые уши; по рукам, покрытым грязью и копотью, тянулись татуировки, из одежды на нём были серые рваные джинсы, грязные кеды, кожанка и потерявшая свой цвет майка, которая раньше, возможно, была белой. Шёл второй месяц гражданской войны в Айова-Сити. Мэттью, работавший до неё грузчиком в магазине, отправился добровольцем со стороны повстанцев, а загремел в партизанский отряд ?Пуля?, состоявший тогда из двадцати четырёх человек. За почти две недели они потеряли четырнадцать человек в ожесточённых схватках: главный их группы лез на рожон, хоть и славился своим бесстрашием и изобретательностью в особо сложных ситуациях. Но Мэттью знал, как можно было не рисковать хотя бы половиной погибших ребят, только никто не хотел слушать его. За это и получили по заслугам…Он почувствовал, как по его щекам струились слёзы. Никто не заслужил умереть от рук правительственных войск той страны, которую они считали своим домом. Двадцать три прекрасных по-своему человека, которым ещё нужно было жить и жить, создавать семью, заводить детей, отправились на тот свет, потому что командир сделал всё неправильно! Нельзя было прятаться в доме, в котором их было видно насквозь! Нельзя! Нельзя! Задача провалена—правительственный танк, переезжающий таких же партизан без сожаления, не обезврежен! Как можно было возвращаться в кочевавший штаб и докладывать, что ещё тринадцать человек сгорело дотла?!Мэтт вытер обожжённым кулаком слёзы и спустился в канализацию—единственное безопасное на это время суток место, где можно было перевести дух или хотя бы найти кого-нибудь, чтобы доложить, что он, Мэттью Так, остался один. В трубах давно высохла жижа из отходов человеческих организмов и мусора, смываемого в унитазы: не работали коммуникации, не было электричества. Темнота была матерью партизан: она скрывала их, делала сильнее, давала недолгую передышку. Мэттью прислонился к вогнутой бетонной стенке и съехал на сухое дно. Он один, без средств к дальнейшему существованию, без отряда, без семьи: он успел отправить родителей на последний, забитый до отказа, поезд в никуда, где было бы безопаснее. Внезапно через его вытянутую разбитую ногу кто-то перелетел, ругнулся и ткнул в его грудь палкой.-Кто такой?! -шёпотом рявкнул голос.-Мэттью Так, последний уцелевший отряда ?Пуля?, -горестно отчеканил парень, не шевелясь и чувствуя нарастающую боль в ноге.-Отряд ?Пуля??! Последний?! Честер угробил целый отряд?! -голос стал громче, послышались нотки сокрушения, -Подонок! Матерь Божья, что ж я поношу его, мёртвого? Ах, да, забыл представиться: Доминик Ховард.-Моё почтение, господин главный диверсант, -почти одними губами пролепетал Мэттью. Он знал самого главного партизана, отличавшегося невероятным желанием что-то поджечь и умением ?залегать на дно? после очередной диверсии, чтобы поганые полки правительственных не изловили его: за его голову давали немало денег.-Вижу, ты меня знаешь. Следуй за мной, расскажешь по дороге, где и как мы потеряли целый отряд, -сухо бросил Ховард. Так последовал за мужчиной, параллельно рассказывая о случившемся, стараясь не обвинять погибшего Честера в неправильных действиях. Из его головы не выходили картины вздымавшегося пламени, обжёгшего его руки, падавшей стены, окровавленного лица Честера, гибших вокруг ребят, его самого, спрятавшегося за спасительной колонной и молившегося Богу, чтобы его не задела пуля, как бы иронично это ни звучало. Ховард лишь фыркал и изредка покачивал головой, а в конце лишь похлопал ?осиротевшего? Мэтта по плечу и ничего не сказал. Вскоре они просочились через распиленную сетку на главной трубе и попали в новое место временного пребывания штаба, где днём собирались командиры других отрядов, чтобы обсудить планы действия на ночное время?— время диверсий,?— поторговаться и поделиться информацией. Прямо в высохших лужах дерьма и отходов сидели те самые командиры, похожие на средневековых рыцарей без доспехов, посередине горел небольшой костёр из найденного кем-то лома. В полутьме едва можно было разглядеть лица пятерых командиров, треск костра заглушал их шёпот, и казалось, что они безмолвно сидят и смотрят на огонь.-Ховард пожаловал…-проронил кто-то. Главные подняли глаза на диверсанта и кивнули ему и пришедшему с ним Мэттью.-Какие новости, Ховард? -спросил кто-то сиплым шёпотом.-?Пулю? разбомбили, -хмыкнул диверсант, присаживаясь по-турецки во главе круга, -это последний оставшийся—Мэттью Так. Честер опять полез на рожон, будь он неладен!Круг хором издал странный вздох отчаяния, что их небольшая юркая армия уменьшилась на некоторую часть. Все смотрели на Мэттью и не понимали, как его оценивать: как героя, спасшегося, чтобы рассказать о случившемся, или как труса, не сумевшего по-нормальному умереть со всеми. Ховард смотрел на собравшихся и раздумывал, кому ?отдать? уцелевшего партизана, проявившего невероятную ?тараканью? живучесть. Его взгляд пал на светлую макушку, видневшуюся на другой стороне костра.-Мистер Так, вы отправляетесь к Госсоу, -Ховард кивнул на ту самую светлую макушку.-Итак, поскольку чёртов танк-давитель так и не уничтожили, задача на эту ночь—поймать и обезвредить эту дьявольскую машину, можно и излюбленным способом…-он сухо рассмеялся в кулак.-Завтра ожидается новая партия гуманитарной помощи. Нужно отбить хотя бы одну машину и разделить на всех. Танком займётся Шэддикс, за гумгрузом пойдут… Армстронг и Госсоу. Если больше нет вопросов, то все свободны…-Доминик подошёл к Таку, опять похлопал его по плечу и сказал: -Удачи с Госсоу.Мэттью последовал за своим новым командиром Госсоу. В темноте было трудно определить не то, что внешний вид человека, даже пол. Но это не пугало Мэтта. Главное, он знал, что больше не один… И что завтра ему отправляться в набег.-Куда мы идём? -спросил Так у командира.-Такой любопытный? -гортанно рассмеялись в ответ, -Любопытство погубило кошку, дорогуша.-У вас много человек в группе? -продолжал Мэтт.-Достаточно для набегов, подрывов и убийств, -отмахнулся командир. Только в этой полутьме Мэтт разглядел тонкие запястья, и сползшие перчатки без пальцев. Неужели Госсоу… Женщина?-Почему вы воюете?-А почему бы мне не воевать? -недовольно фыркнули в ответ.-В бой, что, идут только мужчины? У меня достаточно силы и знаний, чтобы воевать, дорогуша.-Так вы женщина? -удивился Мэтт.-Тьфу! Слепой, что ли? -засмеялась она в ответ.-Тут темно, как в заднице мамонта! -парировал Мэтт.-Ангела Госсоу, твой командир, очень приятно. Постарайся не отпускать плоских шуточек в мой адрес, иначе отрежу язык! -она повернулась и ткнула его в грудь пальцем, -Пришли.Она осторожно отодвинула часть трубы и с ловкостью пантеры влезла внутрь. Мэтт последовал за женщиной и, оказавшись в просторном тёмном помещении, рухнул от бессилия в углу.