Глава 2 (2/2)

– А ты хочешь поговорить о чем-то другом?

– Да, о твоих детях.

– Господи, да уймись ты. Мне не нужны дети только для того, чтобы было с кем проводить Рождество.

– Заметь, это не я сказал, что тебе не с кем проводить Рождество.

Зоя застонала:

– Хочешь детей – так иди к своей будущей жене. Или к Жене, скоро ей понадобится ночная нянька. Или устройся волонтером к скаутам или в центр помощи матерям-одиночкам, только отстань ты, ради бога, от меня.

– Знаешь, что я думаю? Ты будешь сидеть в этой квартире в одиночестве и смотреть на эти свои картины вплоть до падения метеорита или инопланетного вторжения, если не попытаешься быть честной хотя бы с самой собой, вот что я думаю.

– Почему обязательно конец света? Может, я умру оттого, что ты притащишь ко мне ораву своих детей, которые все до одного будут твои копии, такие же гиперактивные и раздражающие, и вдобавок заставят меня до посинения играть в ?Дженгу?.

– Ты любишь ?Дженгу?.

– Хорошо, я люблю ?Дженгу?, но это совсем не значит, что я буду испытывать те же светлые чувства к твоим детям.Николай хмыкнул:

– Сомневаюсь, что в твоем возрасте стоит так запросто отказываться от чьей-то любви. Особенно когда любовь эта чистая, как озерцо, бескорыстная и к тому же совершенно бесплатная, – вот что он сказал, а Зоя услышала:

– В моем возрасте?!Но договорить не успела. Дверь открылась, с порога крикнули:

– Это мы! Если ты не одна, намычи песенку про веселых бесят.

Николай замычал, а Зоя все продолжала думать: в твоем возрасте! Да у нее отличный возраст, если не самый лучший, и вовсе он не означает, что она должна заиметь кольцо на пальце, поваренную книгу и минивэн.– А мне сказала, у тебя никого нет.

– Это не я сказала, это ты сам решил так думать.

– А вот и вы! – Майя, Женина дочка, вскочила в кухню, как пасхальный кролик. Женя шла следом и поглаживала свой живот, до того огромный, что казалось, там был не один ребенок, а целая армия детей, целый младенческий батальон. Зоя подумала: ?Кошмар какой?.

– А вот и мы, – отозвался Николай и раскинул для объятий руки. – А ну иди сюда, моя изобретательница, и расскажи, как там дела с Тем-Сама-Знаешь-Чем, пока фэбээровцы не нагрянули.

Пятилетняя и разодетая как крошечная модель ?Шанель?, Майя решила, да ну их, эти манеры, и с разбегу запрыгнула Николаю на руки. На Зою она даже не посмотрела.

Вот так это обычно и случается: ты их, значит, крох этих, баюкаешь по полночи, когда им еще и года от роду нет, потом позволяешь им выплевывать морковные пюре на свои безупречные, сшитые по авторской модели брюки, выучиваешь все до одной идиотские песенки – все ради них! А они начинают думать самостоятельно и выбирают задницу Ланцова.

Что бы там Зоя ни говорила про детей, прямо сейчас она чувствовала себя преданной, ни больше ни меньше. Майя взъерошила Николаю волосы и рассказывала ему то, что должна была рассказывать Зое, да так, что никто, кроме них двоих, ничегошеньки и не слышал.

Женя сказала:

– Будешь ее так баловать своим вниманием, она с тобой пойдет прямо под венец, вот увидишь, а твою малышку-невесту заставит нести подол, – и повернулась к Зое, выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

Честно признаться, Зое даже интересно стало, что Женя сейчас скажет – отчитает ее за полупустую бутылку шардоне или за то, что ничего не сказала? Или сразу возьмет ее за руку и отведет к психологу, а в обмен на хорошее поведение пообещает ей зоопарк и клубничное мороженое?

– Не сомневаюсь, половина Нью-Йорка будет трубить в фанфары, когда ты упадешь замертво на смотре моделей для обложки декабрьского выпуска, но ты уж постарайся найти другой способ, чтобы привлечь к себе внимание.Зоя фыркнула:

– Я не умираю. Да, у меня иногда болит живот – как и у каждого второго человека на этой планете. Только и всего, так что не надо делать из этого проблему. У меня нет желания спрыгнуть с Бруклинского моста или закинуться пи-си-пи в мотеле в Вегасе.

– У тебя язва, – напомнила Женя.

– А ты на сносях, поэтому кончай печься обо мне и иди лучше слопай пирожное или понюхай ромашки, что там тебе советуют на этих твоих курсах, ты ведь за них не зря платишь столько, сколько простые смертные за месяц не зарабатывают.

Зоя задержала дыхание. Еще хоть одно слово о том, что ей нужна помощь, и она в самом деле застрелится. Она не в депрессии. И она не одинока, она одна, в этом есть разница, и чувствует себя лучше некуда. Может, Николай и женится, но они лучшие друзья, да они друг другу почти что семья, она его видела в трусах в горошек и не раз притворялась его сестрой, когда он ее об этом просил. К тому же Зоя все равно не собирается выходить замуж, ни за Николая, ни за кого-либо другого.

Она до конца дней будет одна, потому что ей так нравится. И работает сверх нормы она не оттого, что ей не хочется возвращаться домой, глупости какие! Да она живет в одном из лучших районов Нью-Йорка, здесь даже на улице пахнет, как в номере дорогого отеля – пудрой и жасмином, а квартет музыкантов из соседней квартиры вечерами играет на скрипках и виолончели в частном парке, куда без ключа, какой есть только у жителей Грамерси, и не войти. С чего бы, спрашивается, ей не хотеть возвращаться домой?

– Ты ведь моя подруга, – в конце концов, сказала Зоя. – Ты не должна, как все тетки, осуждать меня за то, что у меня нет обручального кольца.

– А я молчу.

– И если тебе от этого станет спокойнее, на завтрак я съела целую тарелку веганской овсянки и сегодня не планирую умирать, – она хмыкнула.

В самом деле, Зое не нужны были ничьи советы, она была абсолютно счастливым человеком, у которого есть все, что он хочет. У нее была прекрасная жизнь, все шло как нельзя лучше.Порой она даже в это верила.