Кроссовер Тюдоры и Белоснежка и месть гномов (1/1)

От IV. Кроссовер Тюдоры и Белоснежка и месть гномов. Герцог Саффолк (Генри) отправляется вместе с Генрихом на войну с Францией, там попадает своим отрядом в засаду, но отбивается и берет в плен последнего выжившего - им оказывается единственный сын высокопоставленного дворянина Эндрю Олкотт (Арми). Сначала держит его ради выкупа, но потом понимает, что влюбляется. Развязка на ваше усмотрение: заберет ли Саффолк его в Англию или отпустит. Или еще какой-то вариант, но хотелось бы без ангста и насилияЛезвие меча обожгло голую кожу, но Саффолк медлил. Поверженный враг – последний из отряда – выпачканный в земле и крови, стоял перед ним на коленях. Безоружный, полностью зависящий от его воли. Чарльз сорвал с него бутафорский для воина берет и буквально забыл, как дышать.- А! Ты только посмотри! – усмехнулся в стороне, тяжело опираясь на меч, граф Суррей. – Это же принц Олкотт! Ваша светлость, принц, что заставило вас встать на сторону Франциска?Конечно, Олкотт не ответил, злобно прожигая взглядом англичан-интервентов. Саффолк убрал меч от белой, мраморной кожи. Он и вправду должен был бы быть аристократических корней с самого рождения. Не то что он сам – возвысившийся милостью короля.- Что будем с ним делать, милорд? – Говард явно забавлялся со всей ситуации. – Стоит ли обменять его на несколько мешков золота?- Нам не нужно золото на войне, куда полезнее припасы и порох, – убрав меч в ножны, Брэндон подал знак солдатам.Конечно, Олкотт держался с достоинством. Осанка, манера речи, сдержанность в высказываниях, праведный гнев в глазах. Чарльз почувствовал себя ребенком – каким-то несуразным шалопаем, принеся вареного мяса с овощами на ужин.- Благодарю, герцог, я не голоден.- Мы не собираемся морить вас голодом или отравить, ваша светлость. Сегодня наши короли воюют, завтра – сядут за один праздничный стол.Чарльз поставил еду на импровизированный стол из перевернутой бочки. Олкотт стоял, заложив руки за спину. Его место пленника – куча соломы с наброшенной поверх шкурой, подушкой, шерстяным одеялом. Толстая цепь тянулась от щиколотки к столбу палатки. Чарльз в момент растерял остатки уверенности. Какие могут быть тут переговоры?

- Цепь не моя идея, – бессмысленно оправдываясь, заметил он.Конечно, не его. Суррей настоял, Олкотт не мог этого не знать, но сталь в его глазах никуда не делась Принц был все так же насторожен, собран, он не скрывался – не демонстрировал страха или вынужденной покорности перед своими захватчиками. Отвернись, моргни – он не упустит шанса бежать. Скорее всего, в процессе с удовольствием отправив на тот свет несколько солдат английской армии.- Вам все же стоит поесть, – повторил Чарльз, прежде чем выйти.Разумеется, на утру еда так и осталась не тронутой.Суррей с удовольствием выезжал в леса, выискивая разведчиков Франциска. Саффолк сопровождал, но мысли его беспрестанно возвращались к палатке с единственным пленником. Чарльз никак не мог выкинуть из головы Олкотта: его лицо, красивое даже для дворянина, его низкий глубокий голос, его серьезный и твердый взгляд.

Из-за своей задумчивой рассеянности, Саффолк пропустил момент, как они попали в окружение. Стрела ужалила в плечо, сбила с лошади, и он крепко ударился бедром. Чарльз обломил древко, выхватил меч, немедленно вступил в бой.Олкотт невольно испытал облегчение, заслышав шаги близ палатки – он уже привык, что к нему каждый день (а порой и несколько раз на дню) заходил герцог. Хотя снаружи было слишком шумно, возможно, его судьба разрешится сейчас. Он поднялся, цепь противно звякнула, напоминая о его положении.Внутрь вошел Саффолк, а за ним стража ввела Ренбока. Его камердинера, верного слугу, в каком-то смысле –друга.- Пытались вас освободить от чудовищного заточения, – объявил Саффолк, коротко глянув на маленького щуплого паренька. – Отряд по большей части уцелел, но попал в наш плен, - он кивнул стражникам назад, и те уволокли парня прочь.- Куда вы его уводите? – впервые принц проявил какую-никакую человечность и беспокойство. Обнажил перед Саффолком привязанность, страх. – Что с ними будет?- У меня к вам, ваша светлость, есть предложение, – Чарльз старательно держался ровно, хотя внутри поднялся азарт, даже радость: он наконец смог достучаться до Олкотта, задеть что-то в нем. – Я отпущу ваших людей, если вы дадите мне слово чести, что сами останетесь в плену и не предпримите попытки к бегству.Крылья носа принца затрепетали и желваки заходили под кожей.- Где гарантии, что вы и вправду их отпустите?- Я даю вам свое слово чести.- А может, вы отпустите нас всех? Зачем вы вообще пришли сюда? На наши земли?- Прежде, они были нашими, – усмехнулся Чарльз. Кажется, за один вечер он услышал о Олкотта больше слов, чем за все предыдущие дни.- Прежде мы все жили в Раю, но нельзя туда вернуться.Контраргумент вышел удивительно трогательным и поэтично-наивным, Чарльз улыбнулся шире.- Но мы можем приблизить Царство Господне на земле.- Под предводительством этого монстра? – Олкотт шагнул ближе, звякнула цепь. Чарльз невольно напрягся – тот был его чуточку, но выше.- Монстра?- А вы не знаете? Мы зовем его английским Нероном.Преданность Генриху вставала выше преданности женам, и сейчас она кольнула его острой иглой. Случись подобное раньше, когда он был молод и импульсивен, он бы непременно уже вызвал принца на дуэль или приказал посадить на хлеб и воду (а еще того лучше вообще лишить еды и воды на пару дней), сейчас же – испытал глубокое разочарование и раздражение.- Судьба ваших людей в ваших руках, ваша светлость, – холодно напомнил Саффолк. – Подумайте еще раз над моим предложением.С тем он вышел и поклялся сам себе, что не ступит в проклятую палатку к Олкотту, пока тот не уступит его требованию.Древко стрелы извлекли, раны обработали и на несколько дней наказали держать руку в покое на перевязи. Это удручало еще больше. Суррей время от времени нагловато спрашивал, не пора ли отрубить чертовым французам головы, а не кормить их задаром. Война затягивалась, осажденный Париж не сдавался. В армии из-за недоедания, холода и нехватки лекарств распространялись болезни. Саффолк объезжал лагерь, оглядывая измученных, отощавших и бледных солдат.Еще пара дней, и пленных французов и вправду придется казнить.Чарльз тяжело улегся на постель, голова гудела, от ранения расходилась тупая ноющая боль. Генрих не собирался отступать, упорно стоял на своем и был готов пожертвовать всеми, лишь бы одержать эту кровавую победу.Сон едва сморил его, как он, больше на инстинктах опытного воина, ощутил холодное лезвие кинжала, приставленное к горлу.Чарльз вздрогнул, моментально проснувшись, дернулся приподняться. Олкотт сидел на корточках у кровати, действительно держа небольшой нож в опасной близости от артерии.- Как вы смогли освободиться?- Ваш надзиратель не достает мне даже до плеча, – тихо фыркнул принц.Может быть, так было бы даже лучше. Чарльз не чувствовал вкуса к жизни с момента, как его оставила Кэтрин. Может быть, он без раздумий последовал за королем на войну, ища на ней освобождения и смерти.- Что ж, режьте, – он чуть приподнял подбородок, – и вы будете свободны. Охрана не хватится вас еще несколько часов. Вы успеете далеко уйти. Вас не станут преследовать, сейчас не до того.И вновь Олкотт стиснул зубы едва не до скрипа.- Я бежал. Я вышел из лагеря.- Так зачем же вы вернулись? Спасти своих людей? Отомстить?- Я обдумал ваше предложение, герцог, – медленно принц отнял клинок, но не отпустил пристального взгляда, – я согласен на ваши условия.Саффолк не отозвался. Просто смотрел, и смотрел, и смотрел. Как будто он все еще спал и видел прекрасный, чарующий сон. Впервые Олкотт не выдержал его прямой взгляд.- Вы ранены? – он осторожно коснулся кончиками пальцев бинтованного плеча в вырезе рубахи. – Я прошу прощения. Вам нужен покой.?Это должен быть сон. Это сон?, – мелькнула в голове мысль, а вслед за ней – желание. Если это сон, он может делать все, что хочет, все, что жаждет.Губы принца Олкотта были именно такими, как он представлял: сухими, плотно сжатыми – подбородок кололся щетиной. Олкотт судорожно втянул воздух через нос и замер, задержал дыхание.Саффолк отстранился. Внутри разгорался жар, взгляд потемнел. ?Уйди, отстранись, беги, – билось внутри. – Или я…?Олкотт приоткрыл рот, будто от удивления, неверия, он выглядел скорее пораженным, чем оскорбленным. Он не спросил, почему, зачем, как он посмел, и на второй поцелуй потянулся навстречу.А через месяц война закончилась, мирное соглашение – подписано, причин англичанам оставаться на французских землях – не осталось.- Ты вернешься в свое имение? – Саффолк убирал документы в ларец, старательно не глядя на молчаливого Олкотта.- Скорее всего.- А я так и не получил за тебя выкуп, – хмыкнул он.- Верно.Чарльз обернулся. Эндрю прислонился к краю стола, скрестив на груди руки. За отсутствием сменной одежды, Чарльз поделился с принцем своей – рубашками, камзолом. Широкие в плечах, коротковатые, доходящие до середины узких бедер – они все равно будили в нем нечто темное, нечто, напоминающее слепую жажду обладания и присвоения.Саффолк отложил сборы, подошел, встав прямо перед ним – их лица почти на одном уровне – огладил высокую скулу подушечкой большого пальца. Сколько раз он делал так ночами, не перечесть. Как он дальше должен был бы жить без этого и только лишь помнить?- C'est la fin.- Oui, – шепнул в ответ Эндрю, прикрыв глаза с этими невозможными длинными пушистыми ресницами.Он приподнял его лицо за подбородок, поцеловал, долго и нежно, еще не в последний раз, но уже зная, что он – один из последних.- Viens avec moi, Andrew.

- Que?- Je t'aime, – выдохнул Чарльз и вдруг тихо рассмеялся от затопивших целиком радости и облегчения. Он сказал это. Так просто, так легко. Он произнес вслух то, что, боялся, уже никогда не испытает в своей жизни. – Je t'aime, alors allons-y avec moi, – снова это знакомое выражение лица – неверие, удивленно приоткрытый рот. – Oui, êtes-vous d'accord? [1]Впервые Олкотт улыбнулся ему. Впервые он кивнул.[1] (фр.)- Это конец.- Да.- Поехали со мной, Эндрю.- Что?- Я люблю тебя. Я люблю тебя, поэтому поехали со мной. Да, ты согласен?