Часть 1 (1/2)

Через десять дней ему должно было исполниться семнадцать лет. Тимоти заранее ненавидел свой день рождения. Привычный мир, тщательно выстроенный и оберегаемый, должен был рухнуть в самое ближайшее время. Дядя Генри не напоминал о надвигающейся катастрофе, но приглашения уже были разосланы. Одно из них предназначалось для Мэттью Макконахи.Тимоти видел его всего один раз, но его до сих пор передёргивало, стоило вспомнить холодный, какой-то липкий взгляд. Его хотелось скорее стряхнуть.

Когда мистер Макконахиприбыл с визитом, Тимоти вытерпел ровно десять минут, а затем под каким-то глупымпредлогом сбежал из приемной, спрятался в кухне и уговорил Ванду не прогонять его. Кухарка проявила милосердие и даже угостила его яблочным пирогом, но взамен потребовала перебрать оливки. Ужасно нудное занятие, но лучше было терпеть нестерпимую боль в спине от неудобной позы, в которой он сидел, и сортировать по корзинкам недозрелые зеленые плоды, чем ощущать прикосновение чужих пальцев на своём запястье. Макконахи ни разу не нарушил границы его личного пространства,но при знакомстве протянул руку. Жест получился величественным. А когда Тимоти отвел взгляд и протянул свою ладонью вверх, его пальцы оказались зажаты, словно в тиски, не больно, но освободить не вышло бы. Руки мистера Макконахи были огромными. Это нервировало.

Да и перешёптывания за спиной только усугубляли ситуацию. После того памятного визита все слуги в доме решили, что это их прямая обязанность – сопереживать судьбе молодого хозяина. Дядя Генри делал вид, что ничего не слышал, так как считал ниже своего достоинства отчитывать прислугу за сплетни. Макконахи был богат, отличался хорошим здоровьем, ещё не достиг возраста увядания. По всем параметрам подходящий кандидат. У него были все шансы выиграть Ловитву. Особенно с одобрения дяди Генри. Этого Тимоти хотел меньше всего. Но спорить было бесполезно. Тимоти попытался, было, однажды, но в серьёз, естественно, воспринят не был.

— Ты и сам прекрасно знаешь, что я ничего не могу сделать. Этого хотели твои родители. Они чтили традиции и позаботились о том, чтобы и я, как твой опекун, не смог их нарушить, — дядя привычным жестом взъерошил ему волосы, стараясь приободрить, но Тимоти только сильнее разозлился.

Он считал несправедливым обычай оставлять судьбу младшего ребёнка на волю случая. Тимоти хотел сам распоряжаться своей жизнью и выбирать, с кем оставаться. А выходило всё – глупее не придумаешь.— Я ведь не кролик, чтобы меня загонять.— Я знаю. Поэтому мы всё сделаем так, чтобы ты и не заметил. Ляжешь спать, а утром уже будешь знать, кто счастливчик.— Да я скорее сбегу из дома. Ты хоть представляешь, как это звучит? Ты же понимаешь, что традиции, которые так чтили мои родители, сделали меня и мою сестру сиротами. А сейчас ты заставляешь меня связать жизнь с кем-то, кто поймает меня раньше остальных, словно гончая – лисицу. И у меня даже нет возможности сказать ?нет?! Дядя Генри закусил губу, стараясь не рассмеяться.— Ты можешь отказать единожды. Но если этот кандидат изловит тебя снова... К тому же, а что ж такого плохого в ликторе? Он будет заботиться о тебе, пока тебе не исполниться двадцать один год. А потом ты волен поступать так, как знаешь. Тимоти едва не вскочил с дивана, но в последний момент смог справится с эмоциями и остался на месте.

— Это ложь! Ликтор – это даже не муж. Всё гораздо хуже. С ним нельзя развестись, его нельзя уволить. Ты же знаешь. Это навсегда.— О Боги, Тимоти…— Боги тут ни причём, это всё ты! И мои родители. Иногда я радуюсь, что они мертвы. Потому что иначе я быих ненавидел! Он даже дверью хлопнул нарочно громко, чтобы дядя точно понял, как сильно он был зол. Лишить его возможности учиться, превратить в девицу на выданье, а потом обменять, словно вещь! Глупые обычаи велели младшего сына превращать в… У Тимоти даже слова подходящего не было.

На глаза выступили слёзы бессильно злобы, и он скорее сморгнул их, чтобы самому себе не казаться жалким. Не хватало ещё реветь! ?Ни за что я не стану послушно ждать своей участи. Никогда! Да лучше бродить по свету без рода и имени, чем склонить голову перед кем бы то ни было?, — хотелось снова хлопнуть дверью. Но для одного дня ребяческих выходок было вполне достаточно. Приготовления шли полным ходом, что ещё сильнее расстраивало Тимоти. Он пытался придумать хоть что-то, способное помочь спастись от надвигающейся катастрофы, но ничего кроме пробега на ум не приходило. А если уж уходить, то обязательно так, чтобы не поймали и не вернули обратно. Нужно было всё тщательно продумать и подготовить. От их поместья до ближайшей деревни были примерно миль одиннадцать. Преодолеть такое расстояние быстро в ночной тьме, почти не зная дороги,через лес и по болоту было почти нереально. Гораздо больше шансов было заблудиться, нежели скрыться от посторонних глаз. А если идти тропой через холм, спустившись вниз в долину, то убежать от людей дяди вообще не выйдет.

Тимоти неплохо ездил верхом, но не настолько ловко обращался с поводьями. Однажды мирный Хлопуш сбросил его из седла, когда ему под копыта попал еж. Испугавшись чего-нибудь, лошадь вполне могла перестать его слушать. Тимоти ещё не забыл, как нога их старого конюха едва не застряла в стремени, и лишь проворство дяди Генри спасло его от смерти. Разбить голову о камни – совсем не то, что Тимоти было нужно.

Лучше было бы всё же добираться пешком. В таком случае, еды нужно было брать совсем немного, только в дорогу, чтобы не таскать с собой лишнюю тяжесть. Выходить ночью, когда все уснут, и двигаться до самого рассвета, стараясь не сбиться с пути. Засветло спрятаться где-нибудь и выспаться, а ближе к сумеркам продолжить путь. Конечно, стоило лучше продумать детали, в конце концов, от них чаще всего зависел успех предприятия. И что делать дальше, если ему удастся добраться до поселения? Чем зарабатывать еду, где искать ночлег и кров? Вопросов было больше, чем ответов. Но сроки поджимали. Поэтому Тимоти решил действовать по обстоятельствам и, собрав небольшой дорожный мешок с провиантом, спрятал его среди своих рубах и штанов. Горничная никогда не трогала его одежду без спроса, так что можно было не волноваться, что кто-то его найдёт.

— Ты какой-то задумчивый в последнее время, — осторожно заметил дядя Генри за завтраком, поднося ко рту стакан.— Всё нормально, — буркнул Тимоти, отодвигая от себя нетронутую тарелку. Дядя вздохнул и отложил ложку:— Ты помнишь моего старого друга, с которым мы вместе участвовали в войне семь лет назад? Он был на похоронах твоих родителей. Его зовут Арманд. Тимоти смутно помнил высокую фигуру, светлое пятно волоси какой-то глубокий голос. Кажется, друг дяди тогда привёз ему игрушку…

— Он привёз мне пса. Набитого соломой. И с одним глазом.Дядя Генри улыбнулся уголком губ:— Да, точно, так оно и было.— Мне было одиннадцать лет.

— А ему шёл всего двадцать первый год, и он лучше знал, как справиться с оружием, чем с мальчишкой, который только что лишился всего. Не суди строго. Тимоти пожал плечами и взял из вазы яблоко:— Сейчас это уже не важно.— Может быть, всё же важно. Он приезжает на днях. Я его пригласил.Вкус у яблока тут же стал кислым.— Он что, будет участвовать в… Он хочет стать ликтром? Дядя покачал головой и, закончив есть, отложил салфетку.— Нет. Арманд относится к подобным вещам с некоторой долей скепсиса. Он не хочет обзаводиться скрибом, хотя идея, признаюсь, приходила мне в голову, и я её с ним обсуждал. Он разозлился и пообещал разорвать нашу дружбу, если я стану настаивать.

— И зачем же он тогда приезжает?— Я пригласил его. Мы давно не виделись. К тому же, они старые приятели с Мэттью, думаю, будет здорово встретиться всем вместе вновь. Поблагодарив за еду, Тимоти вернулся в свою комнату, где и оставался до самого вечера. В каком-то тумане он вызвал горничную и велел ей перебрать ящик со старыми игрушками и найти одноглазого пса. Игрушка оказалась на самом дне, но была целой. Тимоти почему-то вспомнилось, как он таскал её с собой повсюду, чуть не утопил в реке и громко ревел по этому поводу. Дядя Генри тогда лично выловил пса из воды, а потом обнял Тимоти и гладил его по волосам, пока он плакал.Как же давно это было. Немного успокоившись, Тимоти вытащил из вороха одежды свой дорожный мешок. Постоял немного у окна, глядя на шевелящиеся за окном ветки. Затем, подавшись непонятному порыву, затолкал в мешок пса. Игрушка пережила с ним худшие моменты, так что на неё вполне можно было рассчитывать. Ещё раз оглядев комнату, Тимоти закинул мешок на плечи и аккуратно вылез из окна. Благо он уже не раз спускался по водосточной трубе вниз, так что до спасительной тени деревьев удалось добраться очень быстро. Перекинув мешок через забор, Тимоти сам забрался на самый верх. А когда, спружинив, приземлился на землю, мешка там не оказалось.— Это, случайно не твоё? На него смотрела пара холодных голубых глаз. Ветер трепал светлые волосы и подол плаща. Тимоти сглотнул и отступил на шаг:— Мой дядя – хозяин поместья. Если я закричу, сюда сбежится целая толпа народу. Вам лучше дать мне уйти. Незнакомец вдруг вытряхнул содержимое его мешка на землю и поднял одноглазого пса за ухо. Потрёпанная игрушка выглядела очень сиротливо в его большой руке.— Когда собираешься в дальний путь, нужно брать с собой кого-то надёжнее, чем Октавиус.Тимоти закусил губу и выдохнул:— Что?— Мне кажется, тебе ещё рано путешествовать одному, Тимоти.

— Откуда вы знаете, как меня зовут?— Всё просто, я сам привез тебе этого пса. А теперь идём со мной, я провожу тебя до комнаты, пока никто не увидел и не поднял шум.— Мистер Хаммер? — это было просто нелепо. Ведь они только сегодня обсудили с дядей его возможный приезд.— Можешь звать меня Арми, в конце концов, ты мне все ноги обступал, требуя, чтобы я тебя катал. Давай, — Арманд протянул руку, — представляю, что будет, если тебя хвататся. И Тимоти не осталось ничего, кроме как… стремглав броситься прочь. Прямо в лес. Он не хотел возвращаться. Не собирался. Ни за что. Тем более из-за какого-то мистера Хаммера.

*** Хуже унижения просто придумать было нельзя: мистер Хаммер, едва сдерживающийся от негодования, завернул его в свой плащ и сейчас держал на руках, словно какую-то невесту. Сбежать, естественно, не получилось. Вообще идея с побегом была глупой от начала и до конца, но свалиться в холодный ручей – фееричнее не придумаешь. Никто не умел так облажаться, как он. В первые мгновения, когда Тимоти бросился прочь в сторону леса, мистер Хаммер даже не понял ничего. Просто стоял и молча смотрел. Потом отмер, наконец, но следом не побежал. Видимо, хорошо оценил своего противника за то время, что они успели переброситься парой фраз. Тимоти не отличался особой грациозностью, поэтому едва не упал пару раз, пока летел что есть духу по скользкой после дождя траве. Цепляясь руками за ветки кустов, он, наконец, добрался до окраины леса, надеясь затеряться среди деревьев. Мистер Хаммер спокойно последовал за ним, даже не ускоряя шага, будто кот, который знал, что у добычи сломаны крылья, и она никуда не денется.

Ориентироваться в темноте было сложно, Тимоти всё время спотыкался о корни деревьев, ободрал ладони, когда, потеряв равновесие, полетел лицом в липкую грязь и схватился за большой камень. В довершение он угодил ногой в яму, и правый сапог застрял, да так в ней и остался.

Босиком по холодной мокрой земле бежать было совсем сложно. Не удивительно, что вскоре он охромел, разпоров ступню о какую-то колючую ветку. Череда неудач, следовавших одна за другой, заняла не более десяти минут, но Тимоти казалось, что он бежал целую вечность. Вдруг земля ушла у него из-под ног, он кубарем скатился с невысокого пригорка вниз и оказался в ледяной воде. Откашлявшись, Тимоти попытался встать, но ноги его совсем не слушались, а от лившегося откуда-то сверху за шиворот холода у него на глазах выступили злые слёзы.