Faith (1/1)

Темная багровая роза долгие столетия была достоянием семейства Аддамсов. Из поколения в поколение они коверкали ее название, потому из Багрового Пика и Розы Смерти (что звучало крайне убого, к слову) она превратилась в розу Аддамсов. Вот так вот просто и без изысков. Великолепный цветок носил фамилию семьи и разрастался по особняку, давно выйдя за пределы оранжереи. Ранее за ним ухаживала молодая Мортиция, а после переложила ответственность за семейную реликвию на дочь. Венсдэй забыла о ней примерно на третий день бесконечного обрезания лишних листиков и уколов о ядовитые шипы. Потому роза приняла решение расти самостоятельно, не нуждаясь в чьем-либо уходе.Генри часто видел ее во снах. Среди тысяч, миллионов цветов он всегда неумолимо и упорно шел именно к ней, спрятанной в самых заросших и темных уголках его сознания. Прорываясь к алым лепесткам, он не чувствовал, как его кожу царапают сотни шипов и острые края каких-то листьев. Его не интересовало даже то, что ядовитый плющ периодически как будто лапами хватал его за ноги?— он, не замечая, шел дальше, вырывая его стебли с корнем. По колено оказываясь в сырой скользкой земле, он отряхивался и продолжал идти к цветку, что находился под толстым стеклянным куполом, покрывшимся многолетним слоем пыли. Парень всегда удивлялся: как может стекло пылиться так быстро, если практически каждую ночь он навещает неувядающую розу и стирает с купола все, что мешает ему часами рассматривать ее.Ему никогда не удавалось изобразить ее с той точностью, которой хотелось бы добиться. Несмотря на его нескрываемый талант запоминать и переносить на бумагу каждую мелкую деталь чего-либо, роза попросту никогда не давалась ему. Он никак не мог запомнить, как же выглядят ее шипы и сколько их было на стебельке. Какой цвет лучше использовать, дабы прорисовать тончайшие прожилки на алых лепестках, которые, казалось, перекачивали внутри прозрачный сверкающий яд подобно человеческим венам. И только недавно, около недели назад, ему удалось более-менее приблизить свой рисунок к оригиналу. До этого на несчастный цветок было потрачено столько бумаги, красок, карандашей и нервов, что теперь эта работа была, как минимум, бесценной. Хотя, наверное, признание хозяйки цветка стоило не меньше. Короче говоря, его труд окупился улыбкой Венсдэй, которая до этого казалась ему чем-то, что было не знакомо девушке.Что до нее самой, то она спешно вела его по длинному коридору, вновь минуя полки с черепами, замызганными бутылками со странным содержимым, старинными потрепанными книгами. До этого она очень долго всматривалась в фотографию рисунка, что невероятно умиляло Генри. В тонкостях легенды об их семейке он решил разобраться попозже и уж потом удивляться чему-то. А пока он воспринимал Венсдэй как какого-то маленького ребенка, выращенного не то волками, не то вовсе призраками или упырями. Потому она около минуты рассматривала саму розу, а потом пыталась разобраться с тем, что такое сенсорный телефон и как он работает.Путь в оранжерею был длинным, и эти узкие коридоры сводили Генри с ума. В них было до ужаса пыльно, душно, как будто девушка вела его не в просторный ботанический сад, а в какую-то затхлую гробницу. Но спустя пару минут вдалеке замаячил свет и парень увидел, как в конце коридора распахнулась стеклянная дверь. Похоже, у него с семьей Венсдэй слегка разнились взгляды на то, какими должны быть теплицы и оранжереи. Хотя, может, они выращивали там какие-нибудь растения-убийцы, что вовсе не удивило бы Генри, потому им такая обстановка была вполне по душе. Стекла были наполовину выбиты, из-за чего в помещении свистел ветер и попадали капли еще не закончившегося дождя. Девушка, хорошо знавшая дорогу к заветной розе, ловко уклонялась от колючих растений, которые так и норовили дотронуться до нее своими скользкими и шипастыми стеблями. А вот Генри уже не раз прилетело от какого-то наглого кустика, чьи отростки были покрыты тонким слоем липкой прозрачной слизи. Подобных представителей мировой флоры он еще не встречал ранее, потому с особой осторожностью старался их обходить. Мало ли, вдруг они все несут какой-то вред человеческому здоровью. Как и все в поместье Аддамсов, в принципе.—?Этих можешь не бояться,?— заметив старания гостя не попадаться в лапы обитателей оранжереи, сказала Венсдэй со знанием дела. —?Ядовитые в другом конце. Эти только пристают, не более.—?В смысле, пристают? —?не понял тот, как вдруг почувствовал, что его ногу обвила то ли лиана, то ли какой-то слишком длинный отросток. Потянув его на себя, он лишил художника равновесия и повалил на землю. Встреча с холодным кафелем была не совсем той встречей, о которой всю жизнь мечтал Генри. Благо, он успел подставить руки, дабы не фамильярничать и не целовать чертов кафель.—?В прямом,?— хихикнула девушка, протягивая руку. —?Они постоянно так делают, когда заходит кто-то. Им скучно, вот и развлекаются.—?В следующий раз принесу им шахматы, чтоб не скучали,?— хмуро пробурчал парень, отряхиваясь от осевшей на плечах пыли.—?В следующий раз… —?как-то загадочно проговорила Венсдэй, почти неслышно повторяя это себе под нос всю дорогу, пока они шли к розе. Это заняло от силы пару минут, но нескончаемые отмахивания от заскучавших в гробовой тишине и одиночестве растений сделали этот путь практически вечным для несчастного гостя.Наконец, хозяйка поместья остановилась, выдыхая. Похоже, ее саму слегка утомило это ?путешествие?. Однако, что бы там ни произошло до этого, оно того действительно стоило.Огромный цветущий куст с яркими алыми крупными розами, что были разбросаны по зеленой массе, оплетал всю заднюю стену оранжереи подобно плющу. Его шипы, толстые и длинные, на концах аж багровели от сочащегося из них яда. Генри боялся подходить к кусту ближе, чем на метр, дабы не уколоться. А Венсдэй без особых опасений опустилась на колени и провела пальцем по плотным нежным лепесткам.?Ей-богу, ты, похоже, яичницу на завтрак цианидом запиваешь??— подумал Генри, понимая, что несмотря на не особо гостеприимную и доброжелательную натуру девушки, он немного за нее переживает. В любом случае, будет обидно, если что-то причинит ей боль, пусть даже это будет маленький укол от розового шипа.—?Раньше они были другими,?— с едва заметным сожалением сказала Венсдэй, оборачиваясь и подзывая гостя к себе. —?Можешь присесть, они безопасны. Ну, по крайней мере, от их яда ты точно не умрешь.Еще пару минут беспрерывного наблюдения за колышущимся кустом, и он прикоснулся бы к нему, даже будь тот опаснее самых ядовитых растений и змей вместе взятых. Каждый цветок так сильно манил его к себе, что не оставалось никаких сомнений?— в этих розах точно была заложена какая-то магия. Такие ни за что не найти на самых дорогих цветочных рынках, где цена одного мизерного цветка может переваливать за сотню долларов. Таких больше не было нигде, и росли они исключительно в двух местах на этой планете: в поместье Аддамсов и во снах Генри.—?А что может быть, если уколоться? —?как бы невзначай поинтересовался тот.—?Ничего особенного. Просто потеряешь сознание и проспишь пару часов. Потом может болеть голова. Они… Уже совсем растеряли всю силу. Из них раньше наша прабабушка варила сильнейшую отраву. Кажется, одной ее капли хватало, чтобы заставить полгорода уснуть навеки.?Ты просто однажды книжку про Спящую Красавицу перепутала с Библией Сатаны, бедняжка??— подумал Генри, сдерживая смешок. Как-то неловко ему было насмехаться над Венсдэй. Она не могла вырасти другой в доме, где абсолютно все, даже кафельный пол, пытается тебя убить!—?Я не сумасшедшая,?— вдруг сказала Венсдэй без раздражения, а, скорее, со смущением.—?Ты к чему это? —?изогнул бровь художник, не в силах оторвать глаз от куста. Будь у него сейчас в руках карандаш и хотя бы какой-то обрывок бумаги, он провел бы этой оранжерее час, два, сутки, годы… Всю жизнь, пока не сможет изобразить каждый цветок в точности так, как он выглядит в жизни.?Ты, может, и не сумасшедшая, но уж точно не обладаешь здоровой психикой, живя в семье, где выращивают потенциальных убийц в горшках и хранят черепа на полках?.—?Нет, все не так! —?она как будто вела диалог с внутренним голосом Генри, словно бы слышала его наяву. —?Ты ничего о нас не знаешь! И меня ты не знаешь! Не смей надо мной насмехаться!—?Я ведь молчал! —?попытался оправдаться гость.—?Зато думал слишком громко,?— обиженно проговорила Венсдэй, но тут же смягчилась в голосе. —?Ты знаешь только городскую страшилку, которой пугают детей на Хеллоуин. Но ты не знаешь нашей истории. Не зови сумасшедшими тех, кого ты еще не попытался узнать хотя бы на капельку.—?Тогда введи меня в курс дела, а то я тебе уже штук с двадцать диагнозов выдумал,?— съязвил парень, на месте которого, на самом деле, не стоило бы язвить.—?Все не так… Просто,?— Венсдэй двинулась с места и вновь повела его куда-то вглубь оранжереи. —?Расскажи, что знаешь ты?—?Что вы всего лишь выдумка,?— честно признался художник. —?Вы то ли вампиры, то ли привидения какие-то. И из вашего особняка не возвращается никто, кто хотя бы однажды побывал рядом с ним.—?Люди правда так говорят? —?скривилась девушка. —?Абсолютно не пугающе. Просто отвратительно. Стивен Кинг аж в гробу перевернулся.—?Стивен жив! —?возмутился Генри. Он мог простить все: и попытки убить его сковородой спустя пять минут пребывания в поместье, и связанные руки, будто он попал в сатанинскую экранизацию ?50 оттенков серого?, и даже то, что все эти милые цветочки вокруг постоянно норовят ?поиграть? с ним в своем стиле. Но похоронить его любимого писателя заживо! Это перебор.—?Услышав эту историю, точно бы кони двинул от стыда,?— закатила глаза Венсдэй. —?Знаешь, я не должна тебе рассказывать то, что расскажу сейчас. Но, по факту, ты тоже не должен был заявляться в поместье, так что…—?Я же уже говорил, что не специально…—?Сюда не попасть другим, Генри, как бы они ни старались,?— отрезала брюнетка, резко оборачиваясь и буравя его своими черными глазами. —?Потому что это не ваш мир.Почему-то от ее замогильного тона по коже прошлись мурашки. Стало сложно воспринимать ее как поехавшую готессу, которая просто слишком сильно увлеклась всей этой мрачной субкультурой. До этого его мало напрягала общая атмосфера, ибо Венсдэй старалась вести себя вполне приемлемо, иногда даже разряжая ее смешными шутками, пока они рассматривали его рисунки и шли по коридору в оранжерею. Но сейчас ее будто подменили. И без того темные глаза стали абсолютно черными, будто радужка расплылась по всему покрасневшему белку. Черные спутанные волосы встали дыбом, взгляд сделался по-настоящему безумным. Казалось, что воздух вокруг наэлектризовался до предела, Генри кончиками пальцев чувствовал, как искры от кончиков ее волос отскакивают и приземляются к нему на кожу.?А чей тогда это мир? И как я сюда попал??—?Здесь нет места живым,?— приближаясь к нему почти вплотную, Венсдэй не глядя сдернула черную бархатную драпировку со стены, под которой скрывалось просто гигантское полотно с изображенными на нем странными людьми. —?Но похоже, на тебя не действуют здешние правила.С этими словами она мягко взяла его за руку, словно показывая этим жестом, что ему нечего бояться. Хотя после ее речи о том, что живым здесь не место, в это очень слабо верилось. Ее глаза снова приобрели нормальный размер, волосы перестали отпускать от своих кончиков электрические разряды, а голос вновь стал обыкновенным голосом, чуть сонным, но заинтересованным.—?Ты видишь сны, Генри,?— начала она, заглядывая в его распахнутые от ужаса глаза. —?Сны о том, чего в вашем мире не существует. Роза, которую ты рисовал,?— она настолько правдоподобна, что я на мгновение подумала, будто ты однажды уже видел ее вживую. Но это совершенно невозможно, потому что портал всегда закрыт…—?Какой к черту портал?! —?парень отпрянул, выдергивая свою руку из несильной хватки брюнетки. —?Кто ты такая? Кто вы такие?Венсдэй посмотрела на него снисходительно, словно на маленького ребенка, которому в руки суют здоровенного пушистого паука, а он боится брать его в свои маленькие пухлые ладошки. Она опустила взгляд, словно готовясь внезапно напасть, а затем вновь подняла его. Вместо красивых темных глаз на лице были два зияющих черных отверстия, которые были будто выбиты долотом в толстом слое фарфора. Из самой их глубины на художника смотрели две светящиеся белые точки, гипнотизируя и парализуя дрожащее от страха тело.—?Мы Аддамсы, Генри.Что ж, это походило на тот самый момент, когда стоило делать ноги из этого сумасшедшего дома. Резко развернувшись, художник со всей скоростью, на которую был способен, ринулся к выходу, но услышал позади себя щелчок пальца. Тут же несколько липких отростков обвили его ноги и руки, вмиг поднимая его над землей, словно его сто девяносто два сантиметра роста и соответствующий вес были всего лишь легкой пушинкой. Стеклянные двери оранжереи с шумом захлопнулись, за окном разразился самый настоящий ураган, перекрывая все пути отхода. Вертя головой туда-сюда, бедняга искал какие-то варианты выпутаться из цепких стеблей, но все было тщетно. Венсдэй тем временем с сожалением смотрела на него, словно была матерью, которой пришлось хорошенько приложиться к его заднице ремнем за непослушание. В ее глазах горел какой-то странный огонек. Такой же огонек всегда искрил в широких глазах Генри, когда он смотрел на завершенную работу. Огонек эстетического экстаза.—?Ты не уйдешь отсюда просто так, Генри Перл,?— проговорила девушка. —?Вспомни ночь прошлого года, октябрь, тридцать первое.В этот момент он будто провалился в неглубокую полудрему. Голос Аддамс доносился до него сквозь какую-то преграду, становясь то тише, то громче. Перед глазами появился как будто экран с кинофильмом, где в главной роли был он сам, беспокойно спящий и ворочающийся под одеялом. Кадр стремительно приближался, меняясь, и теперь он будто находился в своем собственном сне. Вокруг него были все те же растения, но теперь иссушенные, заброшенные, никому не нужные. Они слабо ворочали своими листьями, пытаясь привлечь к себе его внимание, но он стремительно шел вперед, не отвлекаясь на царапающие его кожу колючки и шипы.—?Наш мир открыл свои двери для тебя, Генри,?— снова ее голос, отдающийся эхом от стенок черепной коробки. —?Он звал тебя, звал не раз. Звал каждую ночь, манил, а ты все не слушал его.Вот он стоит, обеспокоенный, тяжело дышит и срывает черный бархат со стеклянного купола, который он много раз видел во снах до этого и увидит после. Под куполом красуется та самая роза, увядающая и роняющая свои лепестки на дно. Хватая ее и заворачивая обратно в бархат, он бежит по миллиарду острых осколков, оставляя за собой алый кровавый след. Бежит на проблеск света в почти черном густом тумане, на чей-то крик, на дрожащий вдалеке тонкий силуэт.—?Роза Аддамсов не является во снах простым смертным. Ей там не место. Это означает только одно.Растения почти опустили парня на землю, но все еще не позволяли ногами коснуться пола. Венсдэй подошла к нему вплотную, вглядываясь прищуренными черными глазами в его, все еще до жути напуганные, но уже как будто смирившиеся со своей участью. Она поправила его растрепавшиеся мокрые волосы и осторожно провела холодной сухой ладонью по лицу.—?Твое место здесь,?— сказала она полушепотом, кладя руку ему на плечо. —?Что-то в этом мире ждет тебя, ждет твоей помощи. Мы обязаны разузнать…—?С чего ты взяла? —?перебил ее парень срывающимся голосом. —?С чего ты взяла, что я вам что-то должен? Что я обязан кому-то здесь помогать? Что все это не адское совпадение, чертово стечение обстоятельств…—?Если бы ты действительно забрел сюда случайно, что априори невозможно,?— отчеканила Венсдэй, как-то самодовольно усмехаясь. —?Тебя бы еще на входе чем-нибудь убило. Аддамсы не любят чужаков. Наш дом?— член нашей семьи. Так что он такого же мнения.Он все еще чувствовал себя героем какой-то дурацкой программы розыгрышей и все ждал, когда же из-за угла выскочит оператор с фразой ?улыбнитесь, вас снимает скрытая камера?. Все было настолько сюрреалистичным и пугающим, что мозг отказывался верить словам Венсдэй, придумывая все новые и новые варианты развития событий. Может, его здорово приложило тяжелой веткой и он просто потерял сознание, и сейчас лежит посреди леса, а все это ему просто снится. Нет? Да как нет-то?! А что тогда это все?—?Что еще мне нужно сделать, чтобы ты поверил мне? —?устало спросила девушка, обнимая себя за плечи руками.Генри не знал. Наверное, ничего. В конце концов, ожившие растения не могли быть чем-то неубедительным. Он просто не хотел верить. Ему не хотелось признавать, что чертов ужастик оказался абсолютно реальным. Что чокнутое семейство существует в действительности, а он, горе луковое, еще и оказался как-то к ним причастен.Венсдэй посмотрела на него глазами, полными отчаянья и разочарования. Она не знала, как было бы правильно, потому поступила так, как ей велело сонное сердце. Вывалила начистоту то, что скрывалось под толщей хвойной чащи веками, на бедную голову художника, надеясь, что он поверит в этот бред фанатика Лавкрафта. Мало было ей этих пестрых метафор, так она еще и к доказательному методу прибегнуть решила! Связала беднягу по чем знать сначала веревками, а потом какими-то оголтелыми лианами. Ну да, обычно после такого твоя речь всегда становится убедительнее, а люди как-то и слушают тебя внимательнее, и верят охотнее.Девушка щелкнула пальцами и лианы вмиг расслабились, роняя Генри на пол. Уже в который раз он встретился с холодным кафелем кончиком носа. Тут же вскакивая на ноги, он отпрянул от Аддамс, которая и не пыталась более остановить его. Он не был уверен, стоит ли бежать к закрытой двери и пытаться выбраться из особняка. Но и стоять на одном месте целую ночь, ожидая реакции хозяйки, он не мог. Лихорадочно бегая выпученными глазами по оранжерее, он буквально каждой клеточкой кожи чувствовал враждебный настрой всех живых и неживых существ, что были в ней. В голове засела лишь одна мысль, которая повторялась из раза в раз:?Как сбежать??.Он сделал осторожный шаг назад, а лицо Венсдэй стало еще более унылым и печальным. Как будто она действительно была не рассержена, а именно расстроена, что он не поверил ей. Как будто ей очень хотелось, чтобы хоть кто-то ей поверил и остался в особняке. Она даже не пыталась остановить его, словно первоначальной целью было вовсе не убедить его в реальности происходящего и заставить как-то чем-то кому-то помогать, а просто оставить рядом, добровольно, как новоприобретенного друга. Одиночество наложило на девушку грубый серый оттиск, как большую сургучную печать, потому она цеплялась за каждую возможность завести себе друга. Нужно ли уточнять, что этой возможности у нее никогда не было? До тех пор, пока не появился незадачливый художник, которого ?ветер и дождь? завели в скрытое от человеческих глаз жуткое место.—?Иди,?— коротко сказала девушка, отворачиваясь. —?Я не стану держать тебя. Если ты мне не веришь и боишься, то уходи.Генри нервно сглотнул и обернулся. Стеклянная дверь с лязгом отворилась, путь был свободен. Он, не оборачиваясь, сделал еще несколько шагов назад. Венсдэй же тоже на несколько метров отошла от него, все еще обнимая себя руками. Она с болью смотрела на картину, где была изображена ее семья, и считала шаги убегающего гостя. На пятый счет прервался, в оранжерее стало подозрительно тихо. Шарканье грязных мокрых ботинок совсем стихло, будто он остановился на месте, не дойдя до дверей. Девушка удивленно обернулась и изогнула бровь, увидев, что художник действительно остановился и неуверенно мялся на одном месте, заламывая руки. Да, несомненно, он хотел покинуть особняк как можно скорее. Забыть этот страшный сон и больше никогда в жизни не ходить в этот проклятый лес. Он хотел убежать от ужаса, что окружал его со всех сторон, и сделал бы это прямо сейчас! Если бы только не щемящее чувство вины. Он не хотел оставлять Венсдэй. Не хотел оставлять ее одну, ведь она так сильно нуждалась в его присутствии. Может, она этого совсем не показывала, но вряд ли у девчонки, которая связывает людей при первой же встрече, лупит их сковородками и натравливает на них растения, много друзей. Генри, наверняка, и вправду был первым, кто сумел пробраться в зловещее поместье и скрасить одиночество этой девушки, которая сейчас смотрела на него с некой обидой, но была готова в любой момент подать руку и потянуть за собой.Его шаги вперед были еще более нерешительными, чем назад. Он с опаской подходил к Аддамс, закусывая нижнюю губу и размышляя, правильно ли он делает. А что, если она сейчас злорадно захохочет, превратится в какого-нибудь клоуна-убийцу и сожрет его, начав с руки? Если все это и было взаправду, то своя догадка уже не казалась ему такой уж бредовой.Позади вновь зашелестели листья, зашуршали стебли. Все вокруг будто подчинялось не только приказам Венсдэй, но и ее эмоциям. В нетерпении все растения трепетали, ожидая, когда же Генри окажется на опасном для него расстоянии от девушки. Особенно сильно слышно было куст с багровыми розами, из-за которых и началась вся эта вакханалия. Парень уже не раз отругал себя за свою привычку рисовать все, что снится. Вот не рисовал бы он эту розу?— Венсдэй пнула бы его под зад со своего крыльца и велела бы никогда более тут не появляться! Но нет, нужно ведь было показать ей именно эту работу. Ведь иначе не случилось бы этой истории. Честное слово, если бы Генри был актером, его бы брали исключительно в фильмы ужасов! Ведь он и есть тот самый придурок, который сто процентов пошел бы среди ночи в подвал, перемотанный цепями, к которому ведет кровавая дорожка и из которого доносятся странные звуки. Он бы делал все, чтобы умереть побыстрее! Шел бы в подвал, следовал бы за странным клоуном в канализацию, показывал бы всяким Аддамсам фотографии своих рисунков… В общем, очень бы гармонично вписался в какой-нибудь ?Сайлент Хилл?.—?Ты можешь рассказать подробнее? —?попросил он, становясь совсем рядом с брюнеткой и нависая над ней своей двухметровой худощавой фигурой. Черт, казалось бы, она такая мелкая! Буквально дышит ему в живот, и чего он боится! Жаль только, что она, черт возьми, управляет здоровенными растениями, но это ведь уже совсем другая история.—?Кто вы такие? —?он кивнул на картину. —?Что здесь вообще происходит? И где я, если это ?не мой мир??В глазах Венсдэй промелькнул огонек слабоватой надежды, который вскоре преобразовался в опасную победную искорку, на мгновение испугавшую Генри. Девушка выпрямила спину и аккуратно взяла его за дрожащую руку. Сочувственно посмотрев на истертое запястье, она взглядом извинилась за слишком сильную хватку растений и осторожно провела по следам пальцем. Они тянулись от запястья до внутреннего сгиба локтя, на котором красовалась также немаленькая кровоточащая язва, что тоже была задета стеблями. Она обратила внимание, что шрамы и язвы покрывали шею и грудь художника, но решила не пялиться на них слишком долго?— это ведь неприлично.—?Семья Аддамсов?— это далеко не эти шесть человек, которых ты сейчас видишь на картине,?— она говорила голосом завидного экскурсовода, в нем чувствовались нотки некой гордости за родню. —?Нас намного больше. Это лишь самые близкие родственники. Слева направо мой отец, мать, брат, дядя и бабушка.—?И кто вы? —?опасливо спросил Генри. Несмотря на то, что его все еще периодически прошибала крупная дрожь, несильная хватка Венсдэй, напротив, внушала ему какое-то спокойствие. Словно опасный хищник, еще недавно жаждущий его крови и плоти, сейчас навис над ним своей громадной дикой тушей и защищал от чего-то.—?Если коротко… Мы те, кого вы называете нечистью,?— без обиды сказала брюнетка, оборачиваясь к художнику и глядя в его глаза своими, широко распахнув их. —?Ведьмы, упыри, призраки, оборотни… Мы живем здесь, потому что люди боятся нас. Сотни лет мы скрываемся от человеческих вил, факелов, от вашей ненависти, не в силах доказать, что мы не такие, как вы о нас думаете.—?Если вы будете каждого гостя колотить сковородкой по приходу, то вряд ли у вас пол…—?Не перебивай, иначе я снова тебя свяжу,?— нахмурилась Венсдэй, вновь отворачиваясь и указывая на картину. —?Моя мать, Мортиция, является потомственной ведьмой, а отец, Гомес,?— упырем. Мортиция умеет колдовать не хуже, чем этот ваш Гарри Поттер, или как там его. А Гомес способен сожрать среднестатистического мужчину за семь секунд. Впрочем, с тех пор, как мы оказались заключены здесь, доступ к человеческой крови оказался ему перекрыт. Бабушке пришлось… Импровизировать.Сейчас Генри почему-то вспомнил о заспиртованных эмбрионах в банках на полках. К горлу подкатил неприятный скользкий комок, стоило ему сопоставить рассказ Венсдэй и собственные догадки. Похоже, ее отец использовал их как своего рода полуфабрикаты.—?Мой дядя Фестер,?— продолжила Аддамс, указывая на полноватого лысого мужчину в коричневом меховом пальто с черными кругами под впалыми глазами. —?Раньше он превращался в огромного волка только по полнолуниям, а сейчас… В этом мире он может делать это, когда захочет.А вот и догадка номер два. Именно поэтому копы и службы отлова никак не могли найти волков в лесу, хотя на их вой очень часто жаловались горожане. Волк был всего один. И был слишком хорошо спрятан от этого мира.—?И моя бабушка,?— жуткая дряхлая старуха в рванье смотрела на художника с картины ужасающим взглядом, словно за один только вздох готова была наложить на него сильнейшее проклятие. —?От нее Мортиции передалась способность к колдовству. Чистокровная ведьма. Именно она смогла спрятать особняк от внешнего мира. Она создала для нас защиту, благодаря которой мы будто погрузились в другой мир, недоступный для других, живых людей. Это был наш единственный способ защититься?— скрыться подальше от вас, чтобы выжить. И она это сделала. Ее стараниями наш дом охраняется и по сей день, хотя заклятие было наложено около трех веков назад.?Какая талантливая бабулька??— про себя подумал Генри, уводя взгляд от ее жутких нарисованных глаз и глядя на крайнюю фигурку, нарисованную самыми грубыми и резкими штрихами. Черно-белая, она была очень похожа на свою мать. Только вот та стояла, гордо расправив свои плечи и выпятив вперед грудь. Ее обнимал муж, в чьем нарисованном взгляде читалось обожание и желание. А Венсдэй, как и пару минут назад, обнимала себя своими маленькими тонкими руками, глядя на художника исподлобья. Маленький вороненок, отбившийся от своей стаи?— вот кем была младшая Аддамс.—?Моего брата Пагсли ты уже видел,?— она обреченно махнула рукой на его изображение и поджала губы. —?Ошибка природы. Умеет только управлять огнем. Он кто-то вроде пиромага, это досталось ему от прадедушки, который живет в Италии. Там его все считают невероятным фокусником, а на самом деле, он просто умело маскирует магию.—?Ну, а ты кто? —?засунув руки в карманы, поинтересовался Генри, рассматривая то Венсдэй нарисованную, то Венсдэй реальную. Реальная поджала губы снова, не зная, что ответить, а его взгляд задержался на ее черных глазах, нанесенных на холст впопыхах и без должной осторожности. Тем не менее, они приковывали к себе, заставляли смотреть на них днями, ночами, неделями… Они были как та роза! Манили к себе, призывали не моргая всматриваться в их черную бездну.—?Я… —?замялась девушка. —?Я хорошо управляюсь с растениями. Ну, ты, наверное, уже заметил это. А еще…Она вновь замолчала, подбирая выражение.—?А еще? —?поторопил ее художник. Ему не терпелось узнать, что же еще умеет этот вороненок.—?Я… Я могу читать мысли,?— выпалила Венсдэй, словно была до конца не уверена в том, что точно умеет это делать. —?Но только твои почему-то от меня прячутся, ускользают. Я хорошо слышу их, когда ты напуган или испытываешь любую другую яркую эмоцию. Когда ты только вошел сюда, я лишь на мгновение услышала их и потому спустилась проверить, кому они принадлежат. А затем ты словно поставил заслонку. И больше я почти ничего не успела уловить.Мысли были самым сокровенным его пристанищем. На них стояло триста тридцать замков, а вход туда был окован ровно тысячей цепей из самой крепкой нержавеющей стали. Таких закрытых людей, как Генри, в мире днем с огнем было не сыскать, а тут какая-то девчонка утверждает, что может спокойно читать его мысли, когда тот напуган! Еще чего! Не будет он ее больше бояться!—?Вот сейчас, например, слышу,?— ехидно ухмыляясь, прошептала Венсдэй, будто боялась перекричать их. —?И не называй меня ?какой-то девчонкой?, это оскорбительно.Художник округлил глаза и попятился назад.?Нет, это просто совпадение, просто совпадение?.—?Никакие совы тут не падают, угомонись уже,?— девушка закатила глаза и саркастично поджала губы.Если отбросить тот факт, что он стоял посреди поместья, где, по словам Венсдэй, обитали самые настоящие монстры, то все складывалось вполне неплохо. Ему нравилась ее манера разговора, ее забавные подколы и склонность к язвительности. Она казалась ему не по-земному красивой, а в черных глазах, которые еще недавно были похожи на черные зияющие дыры, как будто постоянно отражалась багровая роза. Она отражалась в них даже тогда, когда они не смотрели на нее. Роза была будто вырезана на дне радужки, как своего рода пленка для диафильма. Потому Генри смотрел в ее глаза, не отрываясь, стараясь запомнить теперь не только, как выглядит цветок, но и как изобразить его в окружении ее черных изогнутых ресниц.—?Так что, Генри,?— заискивающим тоном начала Венсдэй, обхватывая холодными пальцами его предплечье и как-то игриво закусывая губу. —?Теперь ты мне веришь?А что ему оставалось? Его уже знатно помотала жизнь за эту ночь, ему не хотелось бы, чтобы Аддамс доказывала ему что-либо снова. К тому же, все варианты, как уличить ее во лжи, закончились, потому парню ничего не оставалось, кроме как послать на детородный орган здравый смысл и поверить абсолютно сумасшедшей маленькой ведьмочке.—?Верю,?— уверенно сказал он. Венсдэй почти восхищенно посмотрела на него, словно он только что пообещал, как минимум, накормить и напоить всю Африку, а не просто поверил в ее россказни. Он почувствовал, как ее пальцы сжали предплечье сильнее, будто она едва сдерживалась, дабы не броситься ему на шею со словами благодарности.—?С… С-спасибо,?— это было не слишком уместно, ведь обычно за доверие не благодарят. Но в этом случае, пожалуй, стоило сделать это хотя бы за то, что Генри не вызвал санитаров дурдома и не натравил их на все семейство. Впрочем, в таком случае, в дурдом забрали бы его, ведь ?никаких Аддамсов не существует, парень, ты что, наркоман??. Но все же, он не предпринимал даже попыток сделать это, что было очень ценно.Они стояли и смотрели друг другу в глаза около минуты. Венсдэй изучала его, он ее. Скользил взглядом по едва заметным веснушкам, задерживался на приоткрытых бледных губах, подолгу разглядывал ее глаза и погружался в гипнотическую негу от их вида. Конечно, с такими-то глазами грех было бы не прочесть его мысли! Он ведь в буквальном смысле открывался им, тонул в них, не желая спасаться и отталкивая от себя спасательный круг. А она только поглощала его все глубже и глубже в свой мрак, наслаждаясь тем, как он медленно оказывается в ее власти.Но готическая идиллия прервалась, как только невдалеке послышался чуть хриплый взволнованный женский голос:—?Венсдэй! Где ты, дорогая?Глаза обоих расширились, но теперь ни у одного не было желания и времени любоваться ими.—?Пообещай, что придешь снова! —?шепотом попросила Аддамс, с силой сжимая его предплечье и буравя умоляющим взглядом.—?Обещаю,?— не отдавая себе отчет в том, что говорит, пробормотал Генри, оборачиваясь на источник голоса. Он увидел высокую, чрезмерно высокую и худую фигуру женщины, которая стремительно приближалась к дверям оранжереи. Пятясь назад, он вдруг почувствовал, как слабая худая ручонка Венсдэй толкнула его в грудь, а затем что-то сильно укололо его палец. Потеряв равновесие, он упал, ощущая, как в тело вонзается сотня шипов, пропитывая каждую артерию ядом.—?Мам? Вы приехали раньше, как здорово! —?это было последнее, что он услышал прежде, чем ядовитый куст розы Аддамсов оцепил его мощными стеблями и погрузил в глубокий неспокойный сон, спрятав под своими магическими цветами.