7. i want you, i'll colour me blue, anything it takes to make you stay (1/1)

я хочу тебя, я разукрашу себя в оттенки грусти ― что угодно, лишь бы ты остался( Эш уже совсем забыл то чувство, которое испытывал, когда заканчивался домашний арест. Знал только, что никто не пригласит аниматора в костюме улыбающегося до ушей Плуто, никто не испечёт пирог и никто не крикнет под взрыв хлопушки с конфетти, из которой выпадет утешительный приз для нищебродов, ― сюприииз! Отец торжественно объявил об этом в четверг за ужином ― ему почему-то потребовалось деловито подытожить в кругу семьи, что Эшер провёл этот домашний арест без эксцессов и нарушения дисциплины. Он не винил отца за юридические термины ― в конце концов и Джек балаболил в скейтпарке и при Эше на каком-то своём неведомом языке, будто эльфийском для ушей хоббита, ― но его несколько задело, что отец заговорил об этом за столом. Будто всегда подозревал, что Эшера так и тянуло попасть в многочисленные неприятные истории. Тянуло, блядь, ― ну и что с того. В крови всех хороших мальчиков застревал ещё во время первого триместра под сердцем матери ген тех-самых-пацанов ― оттого Эшера к Джеку и тяну если только это не преувеличение. На запланированную встречу Эша с Энни в пятницу вечером родители отреагировали искренне-радушно-восхищённо. Скажи Эшер, что пошёл погулять с Джеком, посадили бы его на домашний арест вплоть до Рош ха-Шана? ― попробуй только рыпнуться, малыш, ты ведь знаешь, что встречи с Грейзером в понимании родителей тебе про-ти-во-по-ка-за-ны, как ширнувшемуся торчку ― мощное седативное. Энни настаивала на прогулке уже неделю ― да и Эшер был не против немного развеяться. Большую часть тянувшихся, как жвачка под школьной скамьёй на баскетбольной тренировке, недель он проторчал в своей комнате, выбираясь только по необходимости. Домашний арест передвижения по дому не ограничивал ― но, блин, как хотелось по-детски эгоистично не высовываться из комнаты, чтобы родители чувствовали вину, когда вечерами он торчал там, а не тусовался с семьёй в гостиной. С Энни они встретились в небольшом сквере, уже давно облюбованном чуть ли не всеми парочками. Джека ― если вообразить хоть на минутку, что они могли бы встречаться по-взрослому, ― затащить сюда было бы невозможно ― слащаво слишком, приторно, жеманненько, сродни играм в прятки в лабиринте девятнадцатого века и тихой ёбле где-то под кустами бирючины. Было достаточно свежо ― для конца мая, ― но Энни ничего не захватила. Может, ждала, что он придёт в школьном бомбере и, пробормотав неловкое т-змёрзнешь, скинет его и набросит ей на плечи. Эш непреднамеренно обманул её ожидания ― и надел однотонный лонгслив, потому что мама уверяла чёрный тебе к лицу дорогой. С наступлением семнадцати появлялось до-хе-ра условностей, например ― сочетание цветов. А в десять, нацепив разноцветный свитерок, ты никому не кажешься ёбаным клоуном. Волосы Энни нимфически струились волнами по плечам скулы она подвела сияющим хайлайтером начиталась небось провоцирующих хрен знает на что пятнадцатилетних девочек статеек типа как соблазнить понравившегося парня. Допустим, попытка не так уж плоха. От Энни пахло цветочными духами ― Эш почувствовал, когда она, радостная от встречи и что-то умилительно запищавшая, едва не сбила его с ног объятиями. Совсем не так, как от может, Джеку надо было угостить Эша ещё одной пластинкой жвачки в среду после выхода из кафе-мороженого ― Эш бы носил её в кармане в качестве чего. Он всегда ржал над фанатскими алтарями, посвящёнными кумирам, которые даже не подозревали об их существовании, ― но как-то так получилось, что Эш мог теперь создавать свой. Благо Грейзер о его существовании знал. ― Я думал, мы просто прогуляемся, ― вырвалось у Эша. Он старался не рассматривать так тщательно внешний вид Энни, чувствуя себя ёбаным нищим рядом с принцессой из задрипанной книжки с давно забытыми сказками. ― Да, ― просто сказала она, в одной руке сжимая подаренную Эшем розовую герберу. Розовый ей к лицу ― как Эшу чёрный лонгслив, по мнению мамы, как Джеку ― растянутые бомжарские свитера-джемперы-свитшоты, готовые при любом удобном случае оголить плечо. Эш хотел сказать ты оделась будто на свидание, но ― грубо. Энни грубости заслуживала в последнюю очередь. Мама наверняка провожала её всеми этими взволнованно-намекающими напутствиями, на которые девочки капризно отвечают ну мааам!, хотя хорошие мальчики никогда не распускают руки без разреше те понравится ну нет ― Грейзер в тот раз одобр блядь. Они неторопливо пошли по залитой тенями дубов аллее. Пришлось взять Энни за руку ― потому что совать ладони в карманы невежливо. Эш где-то слышал, что это то ли очередной фаллический символ, то ли намёк на сексуальный интерес ― но руки ему хотелось впихнуть в карманы в последнюю очередь из-за этого. От пластырей он избавился ― во всяком случае, на этот вечер. Оголились подсохшие мозоли две прорвались накануне выглядели как маленькие лунные кратеры хорошо что их не видать. У Энни тёплая и нежная ладонь ― и Эш чуть ли мысленно не взмолился, чтоб его не вспотели. Не испорти репутацию, детка, ― ты ведь знаешь, какие девочки впечатлительные в этом возрасте. Эш в пятнадцать бросил таскать в школу ланчбокс после дружеских насмешек-приколов-подъёбов ― и чуть ли не полмесяца обмусоливал в голове это дерьмо. От пола впечатлительность не зависела. ― Джош рассказал, что случилось, ― подала голос Энни, привлекая его внимание. Эш хотел недоверчиво хмыкнуть, но промолчал. Что ещё, интересно, успели выболтать ей Джошуа и Джонни. Выспрашивать и тянуть, как на допросе с пытками в ЦРУ, не пришлось ― Энни на миг виновато поджала губы и продолжила: ― Ты не слишком-то хотел об этом говорить, вот я и… ― Она обезоруживающе улыбнулась ― как нашкодившая на кухне во время первой попытки испечь панкейки девчонка, обсыпанная мукой. И Эш уже не смог бы её упрекнуть ― как любой родитель вместо ругани скажет ну ты и ри драммонд? бусинка. ― Жаль, что так вышло. Но теперь, я так понимаю, ты свободен? ― Да. ― Гордиться здесь нечем. О, вы только посмотрите на этого малолетнего нарушителя общественного порядка, да это же просто зверь, настоящий Уилли Боскет?, двухнедельного домашнего ареста ему мало, затаскивайте на ёбаный электрический стул. ― Так что там было, на вечеринке у Тома? Ты уснул… один? ― нарочито осторожно спросила Энни, стараясь избежать взгляда в глаза. Скрывать эмоции и чувства она совсем не умела. Эш не винил её, серьёзно, ― хер знает, что в головах пятнадцатилетних девочек. Строят иллюзии, как замки из песка на побережье Калифорнии, и гордятся их хрупкими башенками ― пока какой-нибудь мудак вроде Эшера на них не наступит по случайности с насмешливым о прости малышка. Энни нравилась ему ― как друг, и меньше всего на свете Эш хотел бы причинить ей боль. Или чтобы она косвенно оказалась втянутой в эту историю с Джеком ― как втягивают в любовный треугольник порядочных-добрых-правильных жён мужья, неспособные хер в штанах удержать. Но злость на всё ― в том числе на Джоша, обмусолившего небось в с ё, что он мог видеть в ту пятницу, ― так и подбивала сказать нет о блядь как нам было охуенно и что это была даже не девушка думал что насаживаю тебя до основания пока ты стонал в одеяло но Эш ответил: ― Один. Он услышал, как Энни облегчённо вздохнула. Что, и в этот раз аниматора-хлопушки-конфетти не будет? Она явно хотела спросить что-то ещё, однако Эш перебил, сменив тему: ― Пейтон злится на меня из-за дня рождения? Пора учиться соскакивать с одних тем на другие ― Эш уже понял, что это, а не бесконечная зубрёжка одной, куда больше пригодится в жизни. Энни моргнула, выпустив его руку ― не недобрый ли это, блядь, знак, типа я думала ты не такой, ― но лишь заправила за ухо прядь волос. Блеснули серёжки, Эш заметил возле золотого гвоздика с сиреневым камешком очаровательную родинку. Он бы повёлся на неё, правда, если бы что. ― Ох, нет конечно, Эшер. Но за тобой подарок. ― Она игриво пихнула его плечом, и Эш, усмехнувшись, закивал. Вроде стало немного легче ― даже, Эшу показалось, дышать. Но его преследовал запах её духов ― лёгкий-ненавязчивый-приятный, обязанный, наверное, что-то взволновать в груди ― и в животе, ― а не получалось. Не действовало, не брало совсем, ничего не пробуждало. Мама Энни могла быть за неё стопроцентно спокойна. Она взялась увлечённо рассказывать, что было на дне рождения Пейтон, ― будто Эшеру, который получил в общей сложности сто двадцать одно фото и пять видео, было так уж интересно. Но он слушал ― из её уст это воспринималось так же, как из Джековых ― инфа о скейтбордах, которой Эш даже на начальном уровне не владел. Малышка Пейтон трижды пыталась задуть свечки ― и ей грозили, что желание теперь не сбудется. В таком случае Эш знал, почему до сих пор не достиг взаимопонимания с родителями ― на семнадцатилетие он задул эту упрямую восковую херню только со второй попытки. Хотя не то чтобы он верил в исполнение желаний в Зубную фею в Бугимена в Рудольфа Фенца? ― Эш к этому с детства не был приучен. Большинство детей растёт за невидимой ширмой, украшенной аппликациями единорогов-санты-эльфов ― всего, что могут внушить им родители в разное время года. На долю Эшера пришлось это ведь чепуха для совсем малышей родной неужели ты в это веришь. Неужели, чтобы верить в себя в пубертате, требуется вера в нечто ирреальное ― в детстве. Ежели так, Эш понимал, почему бесконечно во всём сомневался. Даже ― в искренности намерений Джека. Энни продолжала тараторить сплетни недельной давности ― Пейтон наконец согласилась пойти с кем-то на свидание Джош поцеловал Элизабет Джонни удалось к кому-то подкатить и стандартные интересы пятнадцатилетки, стандартное кипение страстей в старшей школе ― бурлило в котле так, что Эшера с головы до ног обрызгало, благо он ингредиентом всё-таки не стал. В какой-то момент, рассказывая, как собака Пейтон измазалась в праздничном торте ― помнишь я скидывала фотку? ― Энни осторожно взяла его за руку. В сердце должен был ёбнуть купидон ― или в жопу, куда уж он там всегда целился, ― а не вышло. Не то чтоб Эш уворачивался ― он вдруг поймал себя на ощущении, что был словно не здесь, словно не с ней. ― Ну а ты? ― с нажимом спросила Энни, приостановившись у поворота под ольхой. Эш с сомнением покосился на дерево ― не удивился бы, если б они встали под омелой?. А дальше ― под венец на радость родителям слёзы весёлые крики карета с белыми лошадьми как в ебучей ?Золушке? Эша ничего бы не спасло даже превратись она обратно в исполинскую тыкву. ― А что я? За рефератом и проектом по химии. ― Он пожал плечами, подавив желание впихнуть свободную ― правую ― руку в карман. Грейзер бы не удержался от подъёбки ― тебе лишь бы куда рабочую ручонку свою пристроить сóска. Энни улыбнулась, прислонив герберу к носу, как девчонка с картин голландских мастеров, и мечтательно ― нет нет нет блядь ну нет ― глянула на него. ― Эйнштейн. ― Он физик, ― поправил её Эш, не удержавшись. Опыта общения с девушками ему, очевидно, недоставало ― Энни, стушевавшись, протянула многозначительно-виноватое оуу. Пора писать методическое руководство как испортить настроение людям которым ты симпатичен. Джеку оно не требовалось ― он и без этого мог испортить Эшеру настроение. Энни вдруг потянулась к нему ― и Эш понял зачем. Целоваться с Энни здесь ― и где бы то ни было ещё ― он не планировал. Этого не было ни в его скромном ежедневнике, заполненном указателями страниц из учебника Чанга и Голдсби и объявлениями о внеклассных мероприятиях типа экскурсий, ни на стикерах, съеденных шкафчиком в школьном холле. Дрочки с Джеком в планах тоже не было ― но Эш до сих пор пытался найти этому оправдание. Типа как проебавшие несколько важных тестов школьники сваливают свою безответственность на плохо себя чувствовал кхе-кхе. Он хотел задержать Энни ― надеясь, что она оставит эту затею: ― У тебя пыльца на носу. ― Чёрт… ― Но она быстро потёрла нос и ― всё-таки мягко поцеловала его в губы, приподнявшись на носки беленьких-чистеньких-умилительно-дюймовочных конверсов. Касалась ― недолго, Эш не считал, но несколько секунд, он заупрямился, как пятилетка, побоявшийся открыть рот перед ложкой несладкого сиропа от кашля с эвкалиптом, который дерёт воспалённую слизистую. Не почувствовал ничего кроме её тёплого прикосновения влажновато-липкого из-за бальзама для губ у неё наверно Carmex которым пользуются девчонки одним на двоих-троих-четверых-раздевалку. Когда Энни отстранилась ― хлоп! подошвами по асфальту, ― Эш коротко облизнул губы. Кончик языка слабо онемел-покалывал-засахарился будто от её бальзама. Вытирать, как мальчишка, зацелованный бабкой на Песах?, было бы совсем уж невежливо. Эш слабо улыбнулся Энни ― и в глазах её что-то непонятно блеснуло, будто осколки. Он надеялся, что она не заплачет от обиды-разочарования-тоски. Может быть, дома, в своей кровати, обложенной плюшевыми кроликами, подаренными подружками-родителями-мальчиками, которые ею восхищались. Среди них не было ни одного Эшерова. Он вдруг почувствовал себя виноватым ― не потому, что отверг её без слов, а от мысли, что с Джеком целоваться куда можно официально назвать себя самым мерзким человеком на свете. Эш проводил Энни до дома, вынужденно улыбаясь на может быть зайдёшь дорогой? мы позвоним родителям её матери, и возвращался после семи в расстроенных чувствах. Меньше боли он испытывал бы, если б по нему проехались катком ― или если б он узнал, что не попал на школьную олимпиаду. Признать, что ты гей или бисексуал ― Эша почему-то второй вариант утешал больше, ― на самом деле не так уж сложно ― ты, малыш, не в шестидесятых годах живёшь, чтобы спасаться от гонений из-за ориентации, и даже судьбу Мэтта Шепарда? не повторишь. Может быть, всё дело в Грейзере и той пятнице. Хорошо, Эш прикроется этим оправданием, как колючим шерстяным одеялом на голое тело, ― и даже ни разу не пожалуется. Мысленное я гетеро я гетеро гетерогетерогетеро превратилось в конце концов в бессмысленную скороговорку. Эш никогда не страдал дефектами речи ― поэтому ни одной наизусть и не помнил. Эта тоже безнадёжно выветрилась, когда он зашёл домой и устало закрыл дверь. Тогда, после дня с Грейзером, усталость была приятная ― будто её можно было снять, как любимую одежду. Разувшись, Эш прошёл к лестнице, цепляясь за перила, будто готовый подняться на Эверест. Нихера на самом деле не готовый ― он знал, что на последней ступеньке выдохнется, так же как эти несчастные экстремалы-рекордсмены. Однако из кухни вышла мама, одарив его таким красноречивым взглядом, что пришлось остановиться. Наверное, надо было привести Энни домой и корчить довольную мину, словно они мистер и миссис Норт? из бульварного чтивца сороковых. ― Как свидание с Энни? ― спросила она ― с надеждой непонятно на что. Эш вздохнул. ― Это было не свидание. Мы просто гуляли. Нормально, ― ответил он, ожидая, последуют ли ещё вопросы, прежде чем он поднимется. Но мама ограничилась одним: ― Помнишь про наш уговор? ― И уточнила, когда Эш недоумённо нахмурился: ― Про ужин. ― О… Да. Сейчас спущусь. Даже если есть не хотелось совсем. Мама кивнула и вернулась на кухню, и Эш направился наверх. В комнате, встретившей его восьмивечерним сумраком, он рухнул на кровать лицом к потолку, окрашенному в грязно-рыжий-майский. И подумал, что с Джеком определённо целоваться лучше ― охерительнее, ― думал до тех пор, пока за эту мысль не стало стыдно до красноты.________________________? Рош ха-Шана ― еврейский Новый год, в 2020-м году выпадающий на 19–20 сентября.? Ри Драммонд ― ведущая американской кулинарной программы ?На ранчо у Ри Драммонд?, транслирующейся с 2011 года.? Уилли Боскет (род. 1962) — американский убийца, получивший известность в 1978 году после совершения в 15-летнем возрасте убийств двух человек в нью-йоркском метрополитене.? Рудольф Фенц — американский персонаж городской легенды, невольный ?путешественник во времени?, перенёсшийся из 1876 в 1950 год и сразу же после этого сбитый машиной.? Отсылка к рождественскому обычаю: человека, случайно оказавшегося под веткой омелы, позволялось поцеловать любому.? Песах — центральный иудейский праздник в память об Исходе из Египта.? Мэттью Шепард (1976–1998) — американский студент, жертва преступления на почве ненависти к гомосексуалам, ставший символом борьбы с гомофобией и насилием. Его убийство вызвало широкий резонанс и привлекло внимание общественности к проблемам ЛГБТ-сообщества.? Мистер и миссис Норт ― вымышленные американские детективы-любители, созданные Фрэнсис и Ричардом Локриджами. В общей сложности вышло 26 романов об их приключениях.