Глава 9 (2/2)

- Я хотел, чтобы у тебя осталось время для игры на рояле.

- Тебе не надоело слушать одну и ту же сонату? – я вдруг поймал себя на мысли, что у меня к концу дня заболят лицевые мышцы, так как я непрестанно улыбаюсь.- Сам удивляюсь. Представляешь? – уголки губ Оливера растянулись почти до самых ушей.- Нам же ещё ужин готовить.- Часом раньше, часом позже, непринципиально. Твои родители вернутся в районе одиннадцати вечера. По крайней мере, так они сказали.- Мне без разницы, во сколько будем ужинать. Все свои дела я уже переделал.- Я обещал твоему отцу просмотреть кое-какие материалы. Как раз ими я сейчас и займусь в гостиной под твой аккомпанемент, если тебя это не смутит, - взгляд Оливера не был выжидательным - он нисколько не сомневался в моём согласии.- Когда я играю, главное не отвлекать меня.

- Тогда схожу за бумагами.

- Хорошо, - я взял корзину и невольно поморщился – она оказалась тяжёлой.- Нет-нет-нет! – запротестовал Оливер. – Я сам всё отнесу на кухню, - он взялся за ручку корзины, и мне пришлось разжать ладонь.Я неспешно побрёл к дому. На полпути со мной поравнялся Оливер с двумя корзинами в руках. Мы дошли до кухни, он свернул, а я поднялся в свою комнату и взял ноты.Оливер появился в гостиной через несколько минут после начала моего музыкального занятия. В его руках была тонкая пачка бумажных листов. Расположившись в кресле справа от меня, он начал просматривать материалы, а я погрузился в мир стройных звуков. Исполнив сонату несколько раз, я решил сыграть что-нибудь из Генделя. Оливер сразу же подал голос:- Это что-то знакомое. Я уже слышал эту мелодию.- Моё старое переложение последних вариаций Брамса на тему Генделя.Боковым зрением я увидел, как Оливер отложил бумаги. Он молча дослушал.- А можешь сыграть то произведение из раннего Баха, посвящённое его брату?У меня заныло в груди от его просьбы. Я слишком трепетно отношусь к воспоминаниям годичной давности…Я ничего не ответил, просто исполнил отрывок из каприччио ?На отъезд возлюбленного брата?.- Спасибо, Элио, - голос Оливера прозвучал, не то печально, не то задумчиво.- Не пора ли нам к плите? – я с горем пополам подавил охватившее меня волнение.- Пожалуй, самое время.Мы переместились из гостиной на кухню, и всё повторилось – та же радиоволна в приёмнике, те же чёткие распоряжения дежурного повара, его выверенные, точные движения и мои старания на подхвате. Окунувшись в атмосферу самоотверженного труда, я поражался слаженности наших с Оливером действий. Мы понимали друг друга с полуслова. Было приятно снова готовить вместе. Я всё время задавался вопросом, сошли бы мы за пару, если бы посторонний человек следил за нами сегодня? О чём могли бы поведать наблюдателю наши взгляды, наши улыбки? Я уже молчу о том, как галантно Оливер ухаживал за мной во время обеда. Если не брать в расчёт, что мы одного пола, то мне кажется, в остальном мы походили на молодожёнов, которые немного стесняются своего нового статуса, и не контактируют тактильно только из чрезмерной целомудренности.Когда на кухне не осталось работы, Оливер деликатно выпроводил меня, предварительно сообщив, что накроет стол в саду, вопреки заведённому порядку. Сперва я усомнился, будет ли там достаточно светло для трапезы, но Оливер заверил, что освещение он возьмёт на себя, и тогда я поддержал его идею. Заручившись моим согласием, организатор ужина попросил не спускаться к столу без сигнала. Я уведомил, что буду в своей комнате – вот как раз воспользовался свободным временем, чтобы сделать дневниковую запись. Когда же раздастся сигнал?...***Я сижу в комнате и допиваю вино, оставшееся после ужина… Не знаю, насколько я пьян. Допускаю, что Оливер, воспользовавшись сумерками, подливал мне вина больше, чем себе, по крайней мере, я не заметил перемен в его поведении - алкоголь никак не отразился на Оливере.Родители уже вернулись. Мама поднималась ко мне, мы с ней пооткровенничали. Но лучше я напишу обо всё по порядку. Вот только вина себе ещё плесну.Итак, ужин…Мне ещё на кухне показалось, что для Оливера он значим. Я решил, что нужно сменить футболку на рубашку. С прошлого лета я перестал покупать себе рубашки с короткими рукавами – приобретаю только с длинными, и подворачиваю их, если жарко. Я отыскал в шкафу новую белую рубашку в тонкую полоску, с нагрудными карманами, и решил, что она будет отлично смотреться в полутьме.Едва я успел облачиться и закатать рукава, прозвучал сигнал к ужину. Я сбежал по лестнице и устремился к выходу в сад. Достигнув порога, я замер – обеденный стол заливал свет свечей, хотя ещё только начало темнеть. Это было неожиданно и красиво. Сам Оливер выглядел безукоризненно в светло-бежевой рубашке, расстёгнутой на груди.- Не думал, что ты творчески подойдёшь к освещению, - крикнул я Оливеру, расставляющему блюда на столе.- Тут без вариантов, только свечи.- Ты специально их купил? – я приблизился и взял в руки один из толстостенных стаканов с воском, в центре которого подрагивал язычок пламени.- Мне захотелось устроить что-нибудь особенное.- На кухне же есть подсвечники, а в гостиной даже канделябр!

- Я не осмелился их взять, проще было купить декоративные свечи в светильниках, - Оливер мило улыбнулся.- Куда мне сесть?- Ты стоишь прямо возле своего места.Я отодвинул стул и сел, и, если в обед мы располагались у торца стола, друг напротив друга, то теперь мы оба сместились к центру. Поверхность стола, застланная белой скатертью, изобиловала всевозможными тарелочками с закусками – и только что приготовленными, и оставшимися с обеда, перемежающимися с подсвечниками. Я не поленился и пересчитал свечи – их оказалось двенадцать, наверное, именно столько продавалось в упаковке. По правую руку от Оливера высились две бутылки вина – ?Chianti Classico Riserva?. Выглядело всё, как романтический ужин. Я сидел и с трудом подавлял улыбку, не смея поднять глаз на своего vis-à-vis.

Открыв вино, Оливер наполнил наши пузатые бокалы наполовину, потом взял мою тарелку и начал накладывать закуски.

- Что ты мне положил? В ?Угадайку? играть бесполезно, мы уже заранее знаем, что я потерплю фиаско.- С обеда остались рулеты, а из нового – яйца, фаршированные печенью трески, канапе с сыром, ветчиной и помидорами черри, и два вида тарталеток - с красной икрой и с венгерским паштетом из гусиной печени.- Ты – сумасшедший! – я нервно хихикнул, бросив короткий взгляд на Оливера.- Просто люблю готовить, - он поднял бокал и слегка кивнул, дав понять, что пьёт за меня.- По-моему, неплохое, - сказал я, сделав глоток из своего бокала. – Я, правда, не очень разбираюсь в вине.- Я тоже не знаток, но положился на выбор владельца магазинчика.

- Изумительный вкус! – констатировал я, попробовав кусочек фаршированного яйца. – Там какие-то приправы?- Их названия тебе ни о чём не скажут, если ты ждёшь, что я перечислю специи.- Не настаиваю.- Теперь выпей ещё и сразу съешь тарталетку с гусиным паштетом, - вкрадчиво посоветовал Оливер, глядя мне в глаза.Я послушно пригубил вино и закусил тарталеткой.- Почему ты посвятил себя изучению древнегреческой философии, а не гастрономическому искусству? Ты же повар от Бога!

- Тут моей заслуги нет – паштет готовый, я ничего в него не добавлял.- Нет, я говорю в общем. Меня бы никто не заставил сделать всё это.- Я для себя одного тоже не стал бы заморачиваться, а вот если для кого-то… - Оливер многозначительно понизил голос, придав атмосфере интимности.- Как твоя рука? – я решил изменить вектор направленности беседы.- Сейчас, без нагрузки на большой палец, не болит.- Повязка не сползает?- Пока держится.- Обязательно попроси маму, чтобы она тебя перевязала завтра утром.- А если я попрошу тебя?..

Тон, которым Оливер произнёс эти слова, заставил мой пульс участиться. Кровь глухо забилась в висках.- Я – дилетант, а вот мама часто обрабатывала мои ссадины и раны, когда я был маленьким, - я сделал вид, что не уловил двусмысленность в вопросе Оливера.- Хорошо. Обращусь за помощью к ней.За столом воцарилась гнетущая тишина. Я понял, что Оливер расстроился из-за моего неожиданного отказа. Мне совершенно не хотелось провести остаток ужина в молчании, не хотелось портить такой прекрасный день.- Расскажи, над чем ты сейчас работаешь?- Гераклит - уже пройденный этап, я принялся за его оппонента – Парменида.

- И в чём не совпадали их взгляды?- Парменид противостоял ионийскому естествознанию, он возражал против требования Гераклита прислушиваться к природе.Тут я решил блеснуть своими познаниями и пустился в рассуждения об учении Гераклита. Конечно же, я ещё год назад прочёл книгу его цитат ?О природе?, а позже ознакомился с научным произведением Оливера – он прислал мне персональный экземпляр с автографом. Этот его подарок я тоже храню.Оливера явно удивила точность, с которой я пересказывал тезисы из его собственной книги, а также цитировал изречения Гераклита. Мы ели, пили вино и философствовали, но Оливер не терял контроль над временем.- Предлагаю прервать нашу дискуссию, - произнёс он, поднимаясь из-за стола. – Пора подавать горячее.- Тебе помочь? – скорее, из вежливости поинтересовался я.- Спасибо, но я только разогрею, - Оливер обогнул стол и исчез в доме.Я подлил себе ещё вина. Мне трудно было определить степень своего опьянения, но расслабленное состояние грозило плавно перейти в раскрепощённость, сопровождающуюся томными взглядами, а их можно ошибочно принять за откровенные и даже манящие. Я испугался, что Оливер расценит мою осоловелость, как призыв к настойчивым действиям. У меня возникло предчувствие, что наш ужин не ограничится разведением антимоний. Воздух словно сгущался, становился плотнее. Появилось ощущение неизбежности, неумолимой фатальности…Вскоре из дома вышел Оливер – я услышал его шаги, но не обернулся.- Осторожно, - он поставил передо мной большую тарелку, на которой красовался приличный кусок жареного мяса под каким-то соусом в обрамлении запечённого картофеля и зелени.- Боже! Как же аппетитно выглядит! – воскликнул я совсем уж по-детски. – Это говядина?- Она самая. Соус мой фирменный, я придумал его несколько лет назад, специально к мясу.- Все заявки выполнил!

- Хотел доставить тебе удовольствие, - Оливер уселся на своё место. – Подожди, не ешь. Я открою бутылку, - он слил остатки вина в свой бокал, откупорил новую бутылку и налил мне.- Ты, похоже, мухлюешь, - я посмотрел на свой бокал. – Мой почти полный, а себе капнул три капли.- Сейчас уравняю дозы, - Оливер одним глотком выпил остатки вина и вновь наполнил бокал.- Вот теперь мы на равных, - я сделал несколько глотков.- Интересно, что ты скажешь о мясе.Я отрезал кусочек говядины, обмакнул в соус и, положив в рот, начал медленно жевать.- Ммммммм, - промычал я.- Нравится?- А есть сомнения?- Картошка по американскому рецепту – ?Айдахо?.- Как штат?- Да. Попробуй!Кожура на картофеле не смутила меня – я съел пару ломтиков.- Просто супер!

- Теперь я спокоен – угодил тебе, - Оливер отпил из бокала.Не помню точно, с чего началось, но мы принялись обсуждать кинематограф. Я рассказывал о своих любимым фильмах, сравнивал их с книгами, по мотивам которых они сняты. Оливер отдал предпочтение театральному искусству, и тем интереснее протекала наша беседа - разгорячённые алкоголем, мы эмоционально выражали свои мысли и мнения.В какой-то момент мне показалось, что взгляды мои стали тяжёлыми из-за изрядного количества выпитого вина, и я решил реже прикладываться к бокалу. Оливер, в отличие от меня, был свеж и трезв, но я чувствовал его лёгкое волнение, едва заметную скованность. Это только подтвердило мои догадки о том, что невинный разговор о кино скоро сойдёт на нет.Ужин фактически подошёл к концу – мы достаточно долго сидели за столом, друг напротив друга, поглощая еду и вино. Я находился в стадии абсолютной сытости и относительного опьянения.- Не возражаешь, если я закурю? – Оливер отставил свою тарелку в сторону.- Кури.- Ты будешь? – он достал пачку ?Gauloises? и зажигалку.- Гедонист внутри меня требует никотина!Оливер протянул сигареты, я вынул одну. Он щёлкнул зажигалкой прямо перед моим лицом, и я прикурил. Впрочем, я мог бы и от свечи прикурить.- Сильно устал за сегодня? – я затянулся.- Нет, - Оливер выпустил струю дыма. – Половину работы на кухне, включая мытьё посуды, сделал ты.- Меня учили помогать увечным.- На самом деле ты был прав: я специально порезался.- Ты ведь несерьёзно? – я замер.- Но мною двигали менее прозаичные причины, чем та, которую ты привёл. Я бы и один справился на кухне, как ты, вероятно, понял. Мотивация заключалась в другом.Вот оно! Свершилось! Недаром меня мучили предчувствия!

Самое забавное, что я примерно представлял, ЧТО услышу.- И в чём же?- Я надеялся, что ты вызовешься мне помочь, и я смогу провести с тобой больше времени. Мне необходимо общение, взаимодействие… твоё присутствие… - судя по голосу, Оливеру непросто далось признание.- Никогда не слышал, чтобы люди резали себе руки от недостатка общения, - я испытующе посмотрел на Оливера и стряхнул пепел в тарелку.- И при иных обстоятельствах, ты бы не притронулся к моей руке. А мне хотелось ощущать прикосновения твоих пальцев…Ошарашенный словами Оливера, я замер. В груди закипал гнев, но медленно – опьянение притупляло мои рефлексы, реакции и мыслительные процессы.

- Зачем мне эта информация? – долгий взгляд на Оливера из-под ресниц.- Я хотел, чтобы ты знал…?Я хотел, чтобы ты знал…? - отозвался в мозгу мой собственный голос из воспоминаний.?Я хотел, чтобы ты знал…?Горло пересохло, стало трудно дышать. Я взял бутылку и, плеснув в бокал, выпил залпом.- Ты в курсе, как называется то, чем ты сейчас занимаешься? – Подкат. Незавуалированный и безыскусный. И он принижает твоё достоинство, потому что через полтора месяца у тебя свадьба, - возмущение внутри меня нарастало. - Представляешь, невеста бы узнала, что ты пытался развести бывшего любовника на ностальгический перепих, – нервная гримаса перекосила моё лицо.- По-твоему, я настолько примитивен? – Оливер глубоко оскорбился, судя по тону.- Сегодня был прекрасный день. Точнее – мы с тобой вдвоём провели прекрасный день, - я снова затянулся. – Знаешь, я даже поймал себя на мысли, что со стороны мы могли бы сойти за пару: мы вместе купались, готовили, наводили порядок на кухне, собирали фрукты в саду, отдыхали в гостиной. Этот день продемонстрировал тебе жизнь, от которой ты отказался, которую променял на другую реальность. Ты сделал свой выбор осознанно, так не роняй себя, - я с трудом сдержал горький вздох. – За ужин и вино спасибо, но спать с тобой я не буду, даже если ты уставишь свечами весь сад, - я встал.- Ты любишь его? – вопрос прозвучал неожиданно, но я понял, что Оливер имел в виду Фабьяна.- У Энтони Троллопа есть замечательное произведение – ?Барчестерские башни?, -придвинув к столу стул, я облокотился на его спинку. - Героиня романа, некая синьора Нерони, произносит в одном из диалогов фразу, которую я бы тоже поместил на свой фамильный герб: ?Истинная любовь всегда безответна или трагична?.- Это значит ?нет?? – в голосе Оливера улавливалась тревога.- Это значит, что моя личная жизнь тебя не касается, - я взял в руки тарелку. – Нужно убрать со стола - родители могут вернуться раньше, а у нас тут настоящий романтический вечер со свечами и вином, - я криво усмехнулся. – Сюда бы ещё букет и плюшевого мишку с тряпичным сердечком, и святой Валентин благословил бы нас с небес, приняв этот ужин за пир в его честь.Уничтожающе посмотрев на Оливера, я развернулся и пошёл к дому.Со стола мы убрали быстро и молча. Когда очередь дошла до свечей, Оливер принёс коробку и поставил все двенадцать в ячейки из картона.- Там ещё полбутылки вина осталось. Надо бы допить, - бесцветным голосом сказал я.- Меня сегодня алкоголь не берёт. Допивай сам, если хочешь.- И допью.

- Я отнесу свечи и приду на кухню, помогу тебе с посудой.- В этом нет нужды.Взяв коробку со свечами, Оливер направился в maison d'h?tes , а я стряхнул скатерть, отнёс её в ванную комнату на первом этаже и сунул в корзину с грязным бельём. Потом я переместился на кухню. Грязной посуды было немного. Едва я начал её мыть, как пришёл Оливер в подавленном настроении – он не поднимал глаз, не заводил разговора, ничего не спрашивал, просто безмолвно вытирал тарелки и прочую утварь. Доделав работу, он пожелал мне спокойной ночи, даже не повернув головы в мою сторону, и ушёл к себе.За ужином мы съели не всё. Я вынул из холодильника контейнер с оставшейся закуской, взял недопитую бутылку, поднялся в свою комнату. Плеснув вина в стакан, я выпил и съел тарталетку с икрой. Захотелось курить. Я достал сигареты, зажигалку. Придвинув стул к окну, я сел и закурил.Доволен ли я, что обломал Оливера? – Да.Счастлив ли я, что обломал Оливера? – Нет…Я думал, что очередная отповедь в адрес Оливера вызовет у меня удовлетворение, возможно, даже злорадство, но я чувствую только досаду и пустоту. Я не торжествую, хотя поставил Оливера на место. И дело тут вовсе не в жалости - в моём сердце нет жалости к бывшему любовнику, он получил то, что заслужил, но… я всё ещё люблю его…Пока я курил, понял, что мне не мешало бы поднять боевой дух. Спустившись в холл, я набрал номер Фабьяна. В отсутствие родителей, я мог спокойно говорить по телефону на французском. Даже если бы Оливер сидел рядом, он бы не понял, о чём идёт речь, и даже имени бы своего не услышал - мы с другом по-прежнему называем его ?notre copain?.Я рассказал Фабьяну, вкратце, о том, как мы с Оливером провели день, и подробно описал ужин. Когда я дошёл до откровений Оливера, Фаби взвился, начал сыпать бранными словами. Он согласился со мной, что Оливер явно ?подбивал клинья?, и потому заслужил бесцеремонный облом. Друг счёл, что я недостаточно жёстко отшил Оливера, что нужно было послать его, но в целом, он одобрил мои слова и действия. Разумеется, Фаби пригласил меня приехать к нему завтра, чтобы восстановить душевные силы, истраченные сегодня. Я бы и сам к нему напросился - я нуждался в энергетической подзарядке. Когда разговор подошёл к концу, и мы начали прощаться, я услышал шум подъезжающей машины – вернулись родители.В отличие от меня, мама и отец благоденствовали. Я расспросил их о поездке, а они в свою очередь поинтересовались, как прошёл мой день. Я отчитался, что всё полил, собрал две корзины фруктов вместе с Оливером и перемыл всю посуду. Мама ожидаемо похвалила, заключив в объятия, а я, воспользовавшись моментом, шепнул ей на ухо: ?Зайди потом ко мне?. Она разомкнула кольцо рук и кивнула.Поднявшись в комнату, я решил не прятать бутылку вина, а предложить маме выпить со мной. Включив оксфордский ночник, я достал из ящика бюро второй стакан и вскоре услышал тихий стук в дверь.- ?a va, mon amour? (*) – мама вошла и закрыла за собой обе двери.- ?a va bien, - мой тон, очевидно, противоречил ответу, так как мама сразу нахмурилась.- Qu’est-ce qu’il y a? – она села на кровать.- Oliver a fait deux aveux francs pendant le d?ner. Je sais pas, qu’est-ce qu’il veut de moi…- Что за признания?- Ты не хочешь выпить? – я указал на бутылку ?Chianti?. – У меня и закуска есть. Оливер столько всего наготовил, что даже осталось.- Интересно, чем он тебя кормил? – мама улыбнулась. – Налей мне немного.- Фаршированных томатовуже не осталось, но есть яйца, начинённые печенью какой-то рыбы, рулеты, канапе и тарталетки, - я налил вина в два стакана, один протянул маме.

- Он явно хотел произвести на тебя впечатление!- И обед, и ужин были шикарными, - я вспомнил, где лежат одноразовые тарелки, и достал две. – Я хочу, чтобы ты оценила стряпню Оливера.- D’accord! (*)Я положил на картонную тарелку все виды имеющейся в наличии закуски и дал маме. Продегустировав, она лестно отозвалась о мастерстве повара.- Надеюсь, ты помогал ему на кухне, mon amour?- Пришлось помогать, потому что Оливер порезал себе руку.Мама громко охнула.- C’est horrible! (*) - в её взгляде сквозило искреннее сострадание. – Как такое могло случиться?- Он специально порезался. И за ужином признался мне в этом.- Но зачем ему это понадобилось?- Он надеялся, что я вызовусь помочь на кухне, и, таким образом, он проведёт со мной больше времени, - я сделал глоток вина.- И кроме тебя некому было перевязать ему руку… Он явно хотел хоть какого-то тактильного контакта с тобой… Я права?

- Да. Это - вторая причина.Мама встала, поставила стакан на бюро и села на стул возле окна.- Слишком далеко всё зашло, - она достала сигареты.- Поверь, я не флиртую с ним, не делаю никаких экивоков, не даю ни малейшего повода думать, что соглашусь на унизительную для себя связь! У Оливера есть невеста, а значит он для меня, как минное поле, как запретная зона с оградой из колючей проволоки в три ряда и огромным предупреждающим щитом, на котором написано ?Вход воспрещён?! – я залпом опустошил свой бокал.- Твои максималистские принципы мне хорошо известны, - мама жадно затянулась, глядя через окно вглубь сада. – Но вряд ли Оливер преследует тривиальную цель - склонить тебя к физической близости. - Et tu y crois? (*)- Я могу ошибаться, но мне кажется, что он любит тебя, и не переставал любить весь этот год.- Но тогда почему он опять сошёлся со своей подругой, да ещё и жениться решил?- Возможно, это было бегством от самого себя. Он пытался убить в себе любовь к тебе, но не смог. Je pense qu'il souffre terriblement. (*)Я задумался над словами мамы. Насколько её предположения могут быть верными? Даже если на все сто процентов, что это меняет? Оливер улетит и женится. Мне стало жалко себя. Я почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Я сглотнул его и потянулся к бутылке.- Но тогда что ему нужно от меня? – я плеснул вина в бокал и выпил.- Полагаю, он и сам не знает ответа на этот вопрос.- Merde… Je suis très fatigué à cause de cette situation … (*)Мама затушила сигарету и села рядом на кровать.- Mon pauvre… - она обняла меня за плечо. – Боюсь, что с каждым днём ситуация будет только ухудшаться… Может, тебе лучше отправиться к нашим родственникам во Францию, пожить у них, пока Оливер не улетит?- Я не смогу… Я не настолько сильный…- Фабьян не приглашал тебя к себе на завтра?- Конечно, приглашал, - я слабо улыбнулся. – Поеду к нему утром, после завтрака.- Лучше не жди завтрака, поезжай, как проснёшься. Я скажу отцу, что у вас с Фаби планы на утро.- Да, так будет лучше. Мне нужно отдохнуть от Оливера.- И ему нужна передышка, чтобы привести в порядок свои мысли.- Тогда я вернусь только послезавтра.- Bien. Я предупрежу Сэма, - мама встала. – Не засиживайся долго, уже поздно.

- Постараюсь, - я поднялся и обнял маму. – Спасибо, что зашла ко мне.- Bonne nuit, mon amour! (*)- Bonne nuit, maman!Когда мама ушла, я сразу достал дневник. Спасть не хотелось, слишком я был растревожен словами Оливера и предположениями мамы. А сейчас меня клонит сон, скорее всего от выпитого вина, а не от усталости. Глаза буквально слипаются. Всё, я ложусь…________________________________(*) - ?a va, mon amour? (фр.) – Всё хорошо, любовь моя? – мама вошла и закрыла за собой обе двери.- ?a va bien, (фр.) – Всё хорошо, - мой тон, очевидно, противоречил ответу…- Qu’est-ce qu’il y a? (фр.) – Что случилось? – она села на кровать.- Oliver a fait deux aveux francs pendant le d?ner. Je sais pas, qu’est-ce qu’il veux de moi… (фр.) – Оливер сделал два откровенных признания за ужином. Я не знаю, чего он хочет от меня…- D’accord! (фр.) – Хорошо!- C’est horrible! (фр.) - Это ужасно! - в её глазах было искреннее сострадание.- Et tu y crois? (фр.) – И ты в это веришь?- Je pense qu'il souffre terriblement. (фр.) – Я думаю, что он ужасно страдает.- Merde… Je suis très fatigué à cause de cette situation …(фр.) – Дерьмо… Я очень устал от этой ситуации…- Mon pauvre… (фр.) – Бедный мой… - она обняла меня за плечо- Bonne nuit, mon amour! (фр.) – Спокойной ночи, любовь моя!- Bonne nuit, maman! (фр.) – Спокойно ночи, мама!