Глава 3 (2/2)

Просто мне хотелось, чтобы ему меня не хватало…Я уже пообщался с родителями. Сперва я зашёл в кабинет отца – Перлман-старший правил какие-то записи. Мы перекинулись парой фраз, я отнёс рюкзак в свою комнату и пошёл на поиски мамы в сад. Я нашёл её не сразу - она стояла на невысокой стремянке возле одного из персиковых деревьев, растущих почти у самого забора, и собирала спелые плоды с веток. Увидев меня, она спустилась, и мы обнялись.- Te voilà enfin! (*) – мамины глаза заискрились радостью. - T’es-tu bien reposé, mon amour?

- Oui, sans doutes, - я посмотрел на плетёную корзинку с фруктами. – Помочь тебе?- Я уже заканчиваю, - она села на ступеньку стремянки, достала сигареты.- Как вы тут без меня? Не грустили? – я прилёг на траву.- Он грустил.- Оливер?- Ну, ты же его имел в виду, когда задал вопрос. N’est-ce pas? (*)- Его грусть - не показатель. Может, он тоскует по невесте.Резкий порыв ветра растрепал мои волосы, я заправил упавшие на лицо пряди за уши.- Мне очень неловко признаваться, но этим летом я наблюдаю за Оливером гораздо пристальней, чем прошлым, - мама застенчиво улыбнулась. - Он плохо умеет вуалировать свои эмоции, выражение его лица меняется подобно погоде в мае.- Оливер как-то реагировал на моё отсутствие?- Вчера он вышел к обеду в хорошем настроении, но когда заметил всего лишь три тарелки на столе, то сразу сник. Несколько минут он переваривал свои мысли, а потом спросил: ?Нас будет только трое??. Я ответила, что ты уехал к Фабьяну.

- Его это не удивило?- Он сказал: ?Похоже, Элио не может и дня прожить без Фабьяна?. Он произнёс это шутливым тоном, но я расслышала в его голосе нотки ревности.- Надеюсь, ты добила его фразой: ?О, да! Они очень близки!?- Ты ждёшь от меня слишком многого.- То есть ты проигнорировала его слова? – я не скрывал разочарования.- Твой отец сжалился над Оливером и изрёк: ?Я рад, что у Элио такой хороший друг?.- Merde! Ну, зачем?...- Мы не враги Оливеру.- А за ужином он не задавал вопросов?- Нет. Он был явно не в духе, хотя пытался казаться приветливым и милым. Даже Сэм почувствовал его подавленность.- За завтраком тоже молчал?- Не молчал, но едва поддерживал беседу, словно цедил слова. Мы с твоим отцом тактично делали вид, что не замечаем ничего странного.- Вот бы точно знать, что это мой отъезд так его расстроил!..- И что тогда? Ты бы гостил у Фабьяна по два-три дня подряд?- Без зазрения совести.- Ты слишком жесток, Элио.- У меня был хороший учитель. А, как говаривал Леонардо да Винчи: ?Tristo è quel discepolo che non avanza il suo maestro?.(*)Я сел, обхватив колени. Мама безмолвно курила некоторое время, потом словно вспомнила:- Сегодня на обед приедут наши ?Шумные Историки?.- Супер! Я могу не заморачиваться и есть молча!- Мы все сегодня можем есть молча - ты же знаешь, им нужны слушатели, а не собеседники, - улыбнувшись, мама стряхнула пепел на лист персикового дерева.- У меня к тебе просьба, - я сорвал травинку и сунул её в рот.- Что ты опять задумал?- Задумал устроить Оливеру фотосессию. Прямо руки чешутся.- У тебя ведь нет его фотографий… Je te comprends…(*)- Только представь – с одной плёнки я смогу отпечатать, как минимум, тридцать снимков, а если я использую две кассеты, то фотографий будет в два раза больше! Это же настоящее сокровище!- Ты так сильно его любишь?- Убью двух зайцев, - сказал я, словно не расслышав вопрос мамы. – Напечатаю два комплекта фотографий – один себе, другой – Оливеру, для его семейного альбома.- И какова моя задача?- Сегодня после обеда я займусь печатью фотографий из Флоренции. Поинтересуйся за ужином, как всё прошло, когда вам можно будет посмотреть снимки. А потом спроси у Оливера, есть ли у него художественные фотографии, не устраивал ли ему кто-нибудь фотосъёмку, и предложи меня в качестве фотографа. Я, конечно же, соглашусь– исключительно во имя искусства и наработки опыта. Попроси ещё отца добавить, что я уже всех домашних перефотографировал, и родичей.- Хорошо, я предупрежу Сэма, - мама затушила сигарету, и я с интересом следил, как она старательно заворачивает окурок в лист.- Оливер по-прежнему много курит. Мафальда опять жаловалась.

- Не понимаю, почему она недовольна. Вот если бы он пил пиво в бутылках, тогда ясное дело, ей пришлось бы таскать в мусорный контейнер стеклянную тару, а тут…- Она переживает за здоровье Оливера, и жаловалась в надежде, что я поговорю с ним.- Просто объясни ей, что человек скучает по невесте, - я выплюнул травинку и сорвал новую.- Ты сам-то в это веришь?Вопрос заставил меня задуматься. Действительно, верю ли я в то, что Оливер тоскует по невесте? Я вспомнил его проникновенные взгляды, его руку на своём запястье, две банки колы, ежедневник, который он наглаживал за обедом и потом принёс к бассейну…- Как часто Оливер звонит ей?- Не знаю, Элио. Мы с отцом предложили ему пользоваться телефоном, но он отказался, сказав, что будет звонить с телефонной станции в городе. Он только попросил разрешения дать ей наш номер на случай срочных новостей.- Подолгу его не бывает?- О чем ты, mon amour? – мама усмехнулась. – Оливер всё время здесь, как привязанный! После отъезда невесты, он только прокатился пару раз за сигаретами, притом заранее предупредив твоего отца, почему и насколько отлучится.- Ну, он же теперь жених, - съёрничал я. - Статус обязывает вести себя соответствующе. Noblesse oblige. (*) Этакий положительный герой для дамского романа.- А ты не думаешь, что он создаёт этот образ для тебя?- Честно? Не хочу думать - ни об образе, ни о самом Оливере, - я покрутил в пальцах травинку. - Но у меня ничего не получается, bordel…- Тяжело смотреть, как ты изводишься.- Я – не мазохист, если ты на это намекаешь, - моя рука непроизвольно нырнула в корзину и ухватила персик. – По-хорошему, уехать бы мне отсюда на весь срок пребывания Оливера, но это будет малодушием, - я вонзил зубы в сочную мякоть плода. – И я вылезу из кожи вон, но причиню ему столько боли, сколько смогу.

- Мне пора на кухню, скоро обед, - мама погладила моё плечо и встала.Мы вместе дошли до дома, распрощались в холле, и я поднялся к себе.__________________________________- Te voilà enfin! (фр.) – Вот и ты, наконец! – мамины глаза заискрились радостью. - T’es-tu bien reposé, mon amour? (фр.) – Ты хорошо отдохнул, любовь моя?- Oui, sans doutes, (фр.) – Да, без сомнений, - я посмотрел на плетёную корзинку с фруктами.- Ну, ты же его имел в виду, когда задал вопрос. N’est-ce pas? (фр.) – Не правда-ли?- У меня был хороший учитель. А, как говаривал Леонардо да Винчи: ?Tristo è quel discepolo che non avanza il suo maestro?.(ит.) – Плох тот ученик, который не превосходит своего учителя.- У тебя ведь нет его фотографий… Je te comprends…(фр.) – Я тебя понимаю…- Ну, он же теперь жених, - съёрничал я. - Статус обязывает вести себя соответствующе. Noblesse oblige. (фр.) – Положение обязывает.______________________________________***За обедом сегодня было громко. Я сидел и поражался, как могут два человека сотрясать воздух громкими и непрерывными репликами, но при этом не вызывать у окружающих желания заткнуть уши. Я люблю, когда приезжают ?Шумные историки?.Оливер весь просиял, едва заприметив меня восседающим во главе стола. Подойти и пожать мою руку он не рискнул, но сказал, счастливо улыбаясь, что рад меня видеть, наконец, дома. Он сделал упор на слове ?наконец?, и я жадно впитал в себя этот упрёк. В ответ я приподнял уголки губ в дежурной улыбке. Поскольку родители предпочитают сидеть с гостями друг напротив друга, они переместили Оливера на время обеда – он расположился строго через стол от меня. Впрочем, это обстоятельство не напрягало – всё моё внимание поглотили историки. На Оливера я не смотрел.После обеда я поднялся в бывшую дедушкину комнату, взял фотоувеличитель и отнёс его в ванную комнату на первом этаже. Туда же чуть позже проследовал складной столик,кадровочная рамка, фотофонарь с красным стеклом, кюветы, реактивы, фотобумага и вспомогательные инструменты. Повесив на ручку двери снаружи табличку ?Не влезай – убьёт?, приобретённую ещё сто лет назад, непонятно зачем, в магазинчике приколов в Крема, я заклеил чёрной бумагой небольшое окошко помещения и принялся колдовать.Я обожаю печатать фотографии. Для меня это сродни игре на фортепиано, хотя сравнение, наверное, не слишком удачное. Я погружаюсь в процесс с головой, забывая о времени. На этот раз, я был особенно заинтересован в безупречном результате, ведь эти фотографии я собираюсь показать не только родителям, но и Оливеру…Из тридцати шести кадров удачным оказался тридцать один. Я подвесил мокрые фотографии на верёвку прищепками и прошёлся вдоль импровизированной ?галереи?: улыбающееся лицо Фаби, его стройная фигура на мосту Веккьо, на площади Синьории. Я у баптистерия Сан-Джованни, возле статуи Давида, собора Санта-Мария-дель-Фьоре. А вот мы вместе с другом стоим на фоне Академии изящных искусств. Несколько фотографий общих планов и отдельных достопримечательностей. Две мои фотографии мне особенно понравились – Фабьян просто волшебник! Оба снимка крупным планом – только моё лицо: на одном я смотрю прямо в объектив каким-то невыразимо пронизывающим взглядом, а на втором – улыбаюсь, вполоборота к камере, глядя вдаль.?Гонг? на ужин. Долго же я провозился – и с печатью, и с дневниковой записью.***Ужин удался. Мамины друзья уехали через пару часов после обеда, так что нас снова было четверо – только ?семья?.На этот раз я предстал перед немногочисленной публикой слегка изнурённым жарой и фотопроцессом.- Устал? – отец взял бутылку вина.- Это приятная усталость, она всегда приносит мне удовлетворение.- Ты только одну плёнку отпечатал? – поинтересовалась мама.- Oui, madam.- И сколько кадров удачных? – отец налил вина в мой бокал.- Тридцать один, - ответил я победно.- А когда можно будет посмотреть фотографии? – голос Оливера.Голос Оливера… Он прозвучал вкрадчиво, мягко… Он окутал меня, просочился внутрь через поры, нашёл мои нервные окончания и слабо пощекотал их…- Я развесил снимки сохнуть до утра. За завтраком смогу показать, - короткий взгляд на Оливера из-под ресниц.- Остальные когда напечатаешь? – отцу очень нравится моё новое увлечение, он изначально живо интересуется им.- Завтра днём займусь. Надеюсь, удастся пару плёнок осилить.- Я никогда не видел, как это всё делается, - Оливер бесспорно хотел привлечь моё внимание. – Можно мне посмотреть или поучаствовать?- Ооооо! – отец рассмеялся, откинувшись на спинку стула. – Мы тоже пробовали навязать Элио свою компанию и помощь!- И до сих пор не удостоились милости! – мама с трудом подавила смех.- Это трудоёмкий и слишком интимный процесс, - сказал я. – Он требует концентрации внимания. Ничто не должно отвлекать.

- Жаль, - Оливер досадливо поджал губы.Что это? Очередная попытка навести мосты?- Среди твоих друзей в Америке нет фотографов-любителей? – мама посмотрела на Оливера.- Нет. Иногда в компании и на вечеринки приходит какой-нибудь человек с фотоаппаратом, снимает коллективные фотографии. В университет тоже. Но я не беру это в расчёт. Последний раз я посещал салон художественной съёмки ещё ребёнком. Зато у меня уйма фотографий для документов.- А ты не хотел бы поучаствовать в фотосессии? Как настоящая модель? – мама, согласно моей просьбе, не отставала.- Вы мне льстите. Какая из меня фотомодель? – Оливер смущённо заулыбался. – К тому же, я не влезаю в фотографии, вечная проблема.- А чисто теоретически, не отказался бы? – с юношеским задором спросил отец.- Не спорю, это был бы интересный опыт, - он всё ещё не понимал, куда клонят родители.- Элио! Вот тебе очередная модель для фотосета! – мама взмахнула рукой в сторону Оливера.- Вы серьёзно? – щёки моего бывшего любовника слегка покраснели.- Идея неплохая, - сказал я, придав лицу сосредоточенное выражение.

- Учитывая, что ты перефотографировал уже всех, включая Мафальду, Манфреди и Анчизе, - добавил отец.

- Я даже не знаю… - Оливер поднял глаза, явно жаждая моего одобрения.- Мне нужно ?набивать руку?, нарабатывать опыт.- Смелее! – призвала мама.- Только учти, я очень жёсткий фотограф. Модели должны подчиняться беспрекословно, - я постарался изобразить равнодушный взгляд.- Хорошо. Я согласен.- О дне фотосессии я сообщу тебе заранее.- Договорились, - Оливер неверяще уставился в свою тарелку.На этом разговоры о фотографиях и вещах, с ними связанных, прекратились. Мы ели, потягивали вино и непринуждённо беседовали.

Что я могу написать ещё? Я безумно рад, что маме и отцу удалось так ненавязчиво втянуть Оливера в авантюру с фотосъёмкой. Скоро у меня будет пачка его фотографий! Я уже прямо за ужином стал мысленно выискивать виды, на фоне которых хотел бы поснимать Оливера. Я придумывал позы, положение рук, повороты головы. Мне не терпится приступить уже завтра, но нужно отпечатать плёнки, и опять же, лучше потянуть время, дать Оливеру прочувствовать ожидание.Уже одиннадцать вечера. За окном темно, но мой оксфордский ночник и настольная лампа на бюро знают своё дело. Пойду, покурю на балкон, потом почитаю перед сном.***Мы только что курили с Оливером, вместе… Точнее – одновременно – я на балконе, а он на скамейке возле maison d'h?tes.

Я заметил его не сразу. Облокотившись на перила балкона, я смотрел на луну, которая висела низко, лишь частично вырисовываясь за ветками деревьев. Было жарко, запах цитронеллы не перебивал даже сигаретный дым, который я выпускал изо рта густыми струями. В какой-то момент я взглянул на гостевой домик, и увидел светлое пятно на его фоне. Потом вспыхнул крохотный красный огонёк – я понял, что это Оливер, и он только что затянулся. Скорее всего, он видел меня, освещение фонарей возле дома достаточно яркое, но он не мог проследить, куда я смотрю. Это давало мне редкую возможность не сводить глаз с его размытого крошечного силуэта. Я представлял, что Оливер сидит и смотрит на меня. Я даже подстроился под ритм его процесса курения – как только в темноте сада загорался огонёк сигареты, я тут же затягивался.

Мне хотелось курить в унисон с Оливером, мне хотелось дышать в унисон с Оливером, мне хотелось моргать в унисон с Оливером…Выкурив сигарету, я собрался вернуться в свою комнату, но Оливер всё ещё сидел на скамейке, и я не смог уйти. Маленький красный огонёк в ночи притягивал мой взор, словно далёкий маяк. Я чувствовал себя юнгой, возвращающимся из опасного плаванья по неведомым морям, и радостно взирающим на сигнальный свет с родной пристани.Мне пришлось достать вторую сигарету и снова закурить. Возможно, Оливер понял, что я не хочу уходить, и пожалел мои лёгкие – едва я затушил окурок, он поднялся и ушёл в maison d'h?tes. Я ещё постоял, минут пять, и покинул балкон.Что-то мне совсем не до чтения… Лягу-ка я спать.