Мгновение 7 (1/1)

Не бечено------------------------------Мгновение 7. Мелдинг Гауптвахта располагается на двадцать третьей палубе — коммандер нажал на кнопку с цифрой 23. Если бы не цифра, то невозможно было бы определить на какую палубу переместились. Лифт двигается настолько быстро и неощутимо, что создается впечатление, будто он стоял на месте. Вот мы внутри, двери закрылись, коммандер нажал на кнопку, и через несколько секунд двери снова открылись. Если бы на кнопке не было цифры, то задался бы вопросом: двигался ли лифт вообще? В этом случае ответ был бы таков: по логике — двигался, по ощущениям — нет. Затем мы шли по коридору. Внешне он полная копия предыдущего. Пока добирались до гауптвахты, сделал вывод, что не зная корабля, или не имея карты, на звездолете можно заблудиться — невозможно понять на какой части палубы оказался. Настолько все одинаковое, что интуиция, память и ощущения не смогут помочь ориентированию. Коридоры воспринимаются сплошным лабиринтом. Уверен, на каждой палубе он разный. В общем, чтобы не потеряться, корабль нужно именно знать, или иметь карту. Но, не смотря на понимание этого факта, стараюсь запомнить дорогу от лифта до гауптвахты. Кстати сказать, лифты здесь называются турболифтами. Учитывая скорость их передвижения, название вполне подходящее. Пока идем, делаю предположение, что на таком громадном корабле, как этот, явно не один турболифт, думаю, их несколько. Гауптвахта совсем не похожа на камеру. На мой взгляд, это приличный жилой отсек. Он состоит из двух помещений — достаточно просторной комнаты и ванной. В комнате — кровать, шкаф, стол и стул. В ванной — унитаз, раковина и ультразвуковой душ. Как пользоваться душем подробно объясняет коммандер Спок. Смысл прост: заходишь в кабинку, дожидаешься, когда двери плотно сомкнутся, нажимаешь на кнопку, пару секунд, и ты чист. Ничего сложного, но, честно говоря, предпочел бы обычный, водяной душ. В палате такой был. Душевая кабина, раковина и туалет там встроены в стену. Обращаю внимание, что в обоих помещениях вверху на стенах под потолком по периметру размещены странные устройства. Выяснилось, что это и есть поглотители. Поскольку при активации эти устройства могут способствовать сбою основных систем корабля, было решено их разместить в помещении, которое функционирует отдельно от всего прочего. На “Энтерпрайз” это гауптвахты. Сейчас поглотители неактивны. Активируются, в случае, если у меня произойдет очередной магический выброс. В целом очень неплохо. Ощущение будто остановился в гостинице. Если бы не знал, что буду заперт, чувствовал бы себя отлично. Как только экскурсия закончена, коммандер Спок поворачивается ко мне: — Мистер Поттер, если вы не против и чувствуете готовность, предлагаю начать. Конечно, он имеет в виду мелдинг. Немного страшновато. Но подавляю страх, вздергиваю подбородок и делаю шаг на встречу коммандеру. Чем быстрее это начнется, тем быстрее закончится. А боль… Не привыкать. Не думаю, что это будет хуже пыток Ублюдка. — Я готов. — Капитан, прошу вас сесть. Я не могу сказать, сколько времени будет продолжаться процесс. И прошу, что бы не происходило, не вмешивайтесь. Пугающая фраза. Напряжение возрастает. — Я постою, — голос капитана звучит натянуто. Видимо, тоже нервничает. — Как угодно. Мистер Поттер, прошу вас расслабиться. Расслабиться не получается, хотя нужно. Прежде чем ставить блок, необходимо очистить сознание. Закрываю глаза и начинаю равномерно дышать. Медленный вдох, медленный выдох. Представляю пламя свечи и концентрируюсь на нем. Есть только оно, всего остального не существует. И надо же, срабатывает. Снейп был бы доволен, возможно, даже бы похвалил в своей язвительной манере. А дальше где-то на границе сознания улавливаю едва ощутимые легкие прикосновения подушечек пальцев к лицу. Они становятся прямо на те же точки, что ставил тот вулканец во сне. И как только это происходит, тут же представляю зеркальную комнату — единственное, что спасало от вторжения Волдеморта в сознание. Правда это всегда был кратковременный эффект. Ублюдок настолько быстро разбивал все зеркала, что я не успевал выстраивать новые и, конечно, это сопровождалось сильной головной болью и кровотечением из шрама а, порой, и из носа. А тут, к удивлению, никакой боли. Видимо, от того, что Спок не пытается разрушить зеркала. Коммандер оглядывается. — Удивительно. Вы первый представитель человеческой расы, который способен ставить блоки. Кто вас этому учил? — его голос эхом проносится по пространству. — В моем мире на это способны только маги. Обучал меня мой учитель. То, что вы делаете, у нас называется лигелименция, а защита от вторжение в сознание — окклюмеция. — Интересно. Если вы не против, могли бы вы позже ознакомить меня с вашей методикой? — Зачем позже? Я могу показать вам ее прямо сейчас. Это быстро, — и я показываю — убираю одно из зеркал, за которым спрятаны воспоминания об уроках по окклюменции со Снейпом. Не самые счастливые воспоминания, но не смотря на это, охватывает грустная ностальгия. — Очень грубая и болезненная методика, — слегка нахмурившись, констатирует коммандер, как только мы снова оказываемся в зеркальной комнате. — Это точно, — соглашаюсь. Мне все еще тоскливо. — У меня никогда раньше не получалось очищать сознание и ставить блок. А здесь стало получаться. Не понимаю почему. — Это может быть связано с несколькими факторами. Первый — наша вселенная отличается от вашей. Вероятно, ваши способности здесь проявляются иначе. Второй — вы растете, как иваше энерго-поле. Третий — с вами установлена первоначальная связь. И снова речь о первоначальной связи. Значит все же сон не был сном. Тогда, черт возьми, что это было? — ...Она тоже может оказывать влияние. Как я говорил ранее, причин несколько. Если вы согласитесь, я бы хотел предпринять попытку найти основную. — Если это не больно, то я согласен. — Вулканцы не любят причинять боль. Мы противники любого рода насилия. — Вы говорили про связь. Я ничего не чувствую. Я вообще думал, что это был сон. Скажите, вы ее видите? — Вы думали, что спите? Любопытно, — он явно заинтригован. — Ваш сон не был сном. Некто вступил с вами в мелдинг и установил первоначальную связь. “Замечательно, лучше не бывает". Сначала в голове обитал Волдеморт, но я хотя бы знал, что от него ожидать, теперь там обосновался какой-то незнакомец. Нехорошо. И почему меня просто не оставят в покое? Почему я постоянно кому-то для чего-то нужен? — ...Я не вижу связь, она очень хорошо замаскирована, но я ее чувствую. — Ее можно разорвать? — Вы этого хотите? — Да. — Это возможно. Но для устранения связи нужны оба партнера. Во сне вы имели визуальный и коммуникационный контакт? — Вы имеете в виду видел ли и говорил ли я с кем-то? — Верно. — Да, говорил и видел. — В таком случае ведите меня к этому субъекту. — Как это сделать? — Представьте место, где происходил контакт. — А если его там не будет? — Место, где происходила встреча — участок соединенных сознаний. В данном случае вашего сознания и сознания вашего партнера. Если он заинтересован в вас, то почувствует чужое присутствие и появится. “А если не заинтересован?” — хочется спросить, но почему-то не озвучиваю этот вопрос. Если коммандер просит показать то место, значит это важно. Вопрос в другом: какое из двух мест выбрать — пустыню, или там, где дерево? Снова оказаться в пустыне нет желания, но привести Спока к дереву что-то мешает. Пытаюсь устранить это иррациональное чувство, эту невидимую преграду, но не получается. Это “что-то” не преодолеть, не побороть, как бы этого не хотелось. Можно только соблюдать запрет, подчиниться этому ”что-то”. Вздыхаю. Ко всему с чем предстоит разобраться, добавляется еще один пункт. Представляю пустыню. Исчезает ряд зеркал, и мы оказываемся в ней. Снова обжигающий песок, палящее солнце и колючий ветер. Неприятное место. Обхватываю себя руками в тщетной попытке защититься от здешней агрессивной среды. Коммандер оглядывается и выдыхает: — Вулкан. — Вулкан? — Это точная копия пустыни Вулкана — моей родной планеты. — Спок, — неожиданно за спиной раздается знакомый голос. Поворачиваюсь. Прямо передо мной стоит тот самый вулканец. Вспыхивает радость. Отлавливаю это чувство, с удивлением понимая, что, и правда, рад видеть этого знакомого незнакомца. Удивление растет — разве я должен радоваться встрече с ним, ведь он без разрешения не только залез в голову, но еще и связал нас. Хотя нет, разрешение он спрашивал, и я дал согласие. Но он не объяснил, что сон — это не сон. Некрасивый поступок с его стороны. На нем снова тот черный плащ, полностью скрывающий фигуру и лицо. Он снимает его с себя, и снова, как тогда, ощущаю тяжесть на плечах — он заботливо укутывает меня в него. Забота приятна, но она удивляет. Почему он это делает? Ведь мы не знаем друг друга. То, что виделись — совершенно ни о чем не говорит. Снова понимаю, что ничего не понимаю. Мерлин, как же все сложно. Как только начинаю ощущать тяжесть плаща на плечах, агрессивное воздействие пустыни на меня исчезает. Солнце перестает безжалостно палить, теперь оно ласкает; колючий ветер больше не обжигает кожу, а приятно холодит; и песок не нестерпимо горячий, а теплый. А еще снова странные эмоции — забота, беспокойство, радость. Каким-то шестым чувством понимаю, что они не мои. Но тогда чьи? Вулканца-Из-Сна? Получается так, ведь мы связаны. Настроение ухудшается. “Замечательно”, половину жизни как радио ловил эмоции Сумасшедшего Ублюдка, теперь, похоже, придется ловить эмоции этого незнакомца. Вот “везет”, так “везет”. В сложившейся ситуации успокаивает только одно — связь можно разорвать. И как только эта мысль проносится в голове, тут же опаляет болью, страхом и яростью. И снова это не мои эмоции. Но наравне с ними возникает стойкое желание утешить и успокоить. Хочется дотронуться до руки вулканца, почувствовать его кожу на ощупь, понять, какая она — холодная или теплая, грубая или гладкая, и шелковистая ли. Одергиваю себя и делаю шаг назад. Да что же это такое? Этих желаний не должно быть. Мной манипулируют? А вот это вполне возможно. Это пугает, вызывает желание, как можно скорее разорвать связь и больше никогда не появляться здесь и не видеть этого вулканца. Как только желания формируются, снова окатывает каскадом чужих чувств — страх, ярость, печаль. И снова мой отклик — желание успокоить, сказать, что на самом деле не собирался этого делать, что мысли об обрыве связи возникли из-за негативного прошлого опыта. Калейдоскоп чужих эмоций снова меняется. Теперь меня словно гладят по голове, заверяя, что прошлое не повторится, что связь не причинит боли. Это невообразимо приятно, и я бы даже позволил себе насладиться этим моментом, если бы не считал, что это манипуляция, произведенная надо мной с какой-то явно нехорошей целью. Давно разучился ожидать чего-то хорошего. Машинально делаю еще несколько шагов назад. Вулканец окинув меня нечитаемым взглядом, поворачивается к коммандеру. А я оказываюсь скрытым от Спока его высокой мощной фигурой. Складывается впечатление, что Мужчина-Из-Сна сделал это специально. Чужое желание — защитить, уберечь, скрыть от посторонних глаз — которое чувствую как собственное, подтверждает мое предположение. Воспринимаю себя одалиской. Мерлин и Моргана, это когда-нибудь закончится? Так впору сойти с ума. Хорошо, хотя бы знаю, что часть эмоций и желаний — не мои, иначе точно сошел бы с ума. — Сайбок, — в голосе коммандера мелькает целая гамма чувств — удивление, неверие, радость. Но они быстро исчезают, словно он берет их под контроль или каким-то образом блокирует. Некоторое время они неотрывно смотрят друг на друга. Затем, Спок поднимает правую руку вверх и раздвигает пальцы в приветственном вулканском жесте. — Долгой жизни и процветания. Сайбок (наконец-то знаю, как зовут Вулканца-Из-Сна) повторяет жест. — Долгой жизни и процветания. — Ты отсутствовал десять лет три месяца и двадцать четыре дня. Отец считает тебя мертвым, мама верит, что ты жив. Ты должен связаться и встретиться с родителями. Это твой долг сына. Ошарашено моргаю. Вот это да, Спок и Сайбок — братья. — Возвращение невозможно, — от механического тона аж мурашки по коже. Ежусь и делаю еще шаг назад. — Мне важно знать причины твоего отказа. — Произошедшее со мной на текущий временной момент несущественно, — снова тот же тон. Он пугает. Кутаюсь в плащ. И тут же успокаивающая волна проносится по телу. Приятно. Забота всегда приятна, даже если она исходит от едва знакомого человека. Вопрос в другом: зачем ему заботиться обо мне? Какова причина? Ответ еще предстоит найти. Но хотя бы один из многочисленных ответов получен, вернее, подтверждено мое предположение — чужие эмоции исходят от Сайбока. Мы читаем друг друга. Вот ведь я вляпался-то. Хорошо, что это происходит только здесь. Совершенно не хочется ловить чужие эмоции постоянно. А разговор тем временем продолжается. — Не согласен. Ты — мой брат, мои родители — твои родители. Я должен сообщить им о тебе. Сила вулканцев в их семье. Ты должен восстановить семейные узы. — Наш разговор принимает бессмысленный оборот. Поясни причину своего вступления в мелдинг с моим t'hy'la. — Твоим t'hy'la? — Спок снова выглядит крайне пораженным, но опять же быстро берет себя в руки. Его лицо становится таким же безэмоциональным, как и голос: — Ты провел обряд призыва и на расстоянии установил первоначальную связь. Как это возможно? — Через сон. Мы с моим t’hy’la на 99,9 процента пси-совместимы. Я изменен. Мои изменения дали больше возможностей для проявления телепатических способностей. — Изменен? — коммандер снова выбит из колеи, но опять быстро берет себя в руки. — Какова природа изменений и что послужило их причиной? — Информация будет будет предоставлена через 63,5 часа представителям Федерации, Менбара, Нарна и Ромуланской империи. — Я полагаю, ты будешь представлять Таллон. — Таллон и Коллектив. — Коллектив? — Мелдинг на расстоянии занимает 60,6 моих ресурсов. Они должны быть направлены на координацию действий членов Коллектива и корректировку курса. Разговор может быть продолжен при личной встрече. На лице коммандера снова изумление. Это отвлекает и забавляет. За то немногое время, что успел с ним пообщаться с учетом всего прочитанного о вулканцах, не предполагал, что коммандер Спок позволит себе так открыто выражать свои чувства. Но его лицо снова становится безэмоциональным. — Я понимаю и прошу прощения, что занимаю твое время. — Извинения приняты. Я должен знать об условиях содержания моего t’hy’la. — Спешу заверить, что… — монотонным голосом начинает коммандер, но жестом Сайбок останавливает его и, замирает. — Физическое состояние моего t’hy’la составляет 100 процентов. Это удовлетворительно. Эмоциональное состояние: 20 процентов — тревога, 15 процентов — подавленность, 5 процентов — апатия, 10 процентов — тоска, 15 процентов — страх, 25 процентов — интерес, 10 процентов — злость. Неудовлетворительно. Он не адаптируется. Начинаю сканирование его точного месторасположения, — и становится невероятно тихо, кажется даже ветер утихает, но я толком не обращаю внимание на это, скорее краем сознания отслеживаю изменения, не до того. Я удивлен, обескуражен и шокирован — Сайбок невероятно точно охарактеризовал ту эмоциональную мешанину, что клубится во мне. Более того, выходит, что он разбирается в моих чувствах и эмоциях лучше меня. Он буквально разложил их по полочкам. Как это может не удивлять и не обескураживать? Думаю и дальше бы продолжил изумляться по этому поводу и неизвестно до чего бы доизумлялся, но Сайбок очень вовремя начинает говорить, отвлекая и тем самым вытаскивая меня из эмоционального болота: — Вы решили изолировать его от социума, — он зол, очень зол. Нет, даже не зол, он в ярости. Ярость настолько сильна, что кажется ее можно коснуться, потрогать, но едва ли стоит это делать — шибанет, как от удара электрического тока. Это пугает и побуждает к действию — бежать подальше от разъяренного вулканца и искать укрытие, пока его ярость не материализовалась и не приобрела уничтожающий масштаб. Но страх — не друг, он не помогает, он мешает, парализует, не позволяет подчиниться инстинкту самосохранения. Делаю шаг назад, запутываюсь в собственных ногах и оказываюсь в песке. Пытаюсь подняться, но не получается, что-то мешает. Тогда начинаю отползать назад. При этом взгляд никак не желает отрываться от широкой спины Сайбока. И тут ощутимая волна ярости резко исчезает, словно, раз, и между мной и ею вырастает неприступная дамба. И снова я ошарашен, впрочем, кажется, это мое постоянное состояние. — Это неприемлемо, — его голос до сих пор пропитан злостью и гневом, только теперь не чувствую этих эмоций, теперь я словно в вакууме, и непонятно, что же лучше. — Для ассимиляции и адаптации ему необходимо социальное взаимодействие. Вы его этого лишили. Причина? — тон голоса выравнивается. Похоже он умеет сдерживать эмоции так же хорошо, как и коммандер Спок. — Защита членов экипажа и корабля. Его энергетическое поле иное. Оно нестабильно и может нанести существенный урон двигателю, системам корабля и всем присутствующим на борту. — Я отправил шаттл к вашему звездолету. Через пять часов и восемь минут шаттл достигнет координат места пребывания вашего корабля. Через шесть часов энерго-поле моего t’hy’la будет стабилизировано. Не препятствуйте действиям моих посланников. — Я сообщу эту информацию капитану. В ответ — едва заметный короткий кивок. — А теперь я должен объясниться со своим t’hy’la. — Я понимаю. Удовлетворительное психологическое и физическое состояние t’hy’la превыше всего. Буду ждать встречи с тобой, брат, — и коммандер поднимает правую руку. — Долгой жизни и процветания. Сайбок повторяет жест и слова, после чего фигура коммандера Спока растворяется в пространстве. Как только мы остаемся вдвоем, пустыня сменяется иным ландшафтом. Мы оказываемся рядом с тем самым деревом. Дамба исчезает и на меня обрушивается чужая эмоциональная волна. Я тону в ней, захлебываюсь, но нет никакого желания выбираться на поверхность, потому что теперь эмоции совершенно другого плана. Никогда еще не доводилось ощущать столько сторонней заботы, желания во что бы то ни стало защитить и уберечь. Сайбок расстроен тем, что неоднократно вызывал во мне страх. Он этого не хотел. Он крайне огорчен тем, что я хочу (или хотел — уже не знаю) разорвать связь. А еще я узнаю, что крайне важен для него; узнаю, что ради меня он готов умереть. И все это покоряет. Никто и никогда ко мне так не относился, кроме Сириуса, но он всегда видел во мне не меня — не Гарри, а моего отца — Джеймса. Так что это совсем не то. А сейчас я знаю, что все эти чувства и желания в Сайбоке вызываю я. Никогда и никому я не был настолько нужен, никто во мне не нуждался настолько. Зная это, чувствуя это, как можно оказывать сопротивление? Никак. И я поддаюсь, погружаюсь с головой в этот океан заботы и любви, не желая сопротивляться и не желая думать больше ни о чем. Сайбок подходит ко мне и протягивает руку, чтобы помочь встать. Хватаюсь и поднимаюсь, продолжая неотрывно смотреть ему в глаза, купаясь все в тех же эмоциях. Кожа оказывается приятно-теплой, ладонь и пальцы шершавыми — руки воина, прошедшего не одну битву. — T'hy'la, у тебя много вопросов. Невозможность получить ответы вызывают у тебя недоверие и страх. Не нужно бояться. Мы не причиним тебе вреда. Мои посланники скоро прибудут на “Энтерпрайз”. Они помогут тебе адаптироваться и, в случае возникновения угрозы, предоставят защиту. Мне нужно возвращаться к своим обязанностям. Мы встретимся через сорок девять часов. Я буду ждать. И я открываю глаза.