Мгновение 5 (1/1)

*не бечено*------------------------------Мгновение 5. Сон Шаг. Еще один. Ноги по щиколотку проваливаются в горячий песок. Каждое движение дается с неимоверным трудом. Солнце настолько нещадно палит, что кожа уже успела покрыться болезненными пузырчатыми волдырями, а ветер не приносит облегчения, делает только хуже. Он жалит, ранит, обжигает и нет совершенно никакой возможности укрыться от него. Но нужно идти дальше. Вперед, только вперед. Осталось еще чуть-чуть и цель будет достигнута. Какая именно цель? Не задаюсь этим вопросом, просто иду вперед. Проходит час, потом еще один, а может таковы ощущения, а на самом деле проходит всего несколько минут. Часов тут нет, соответственно точное время определить невозможно, а из-за боли, внутреннее ощущение времени утеряно. Но, к счастью, вскоре на горизонте начинает маячить фигура завернутая в черный плащ. Вот она — цель, двигаться нужно к ней и на этот раз обязательно, во что бы то ни стало, ее достичь. Откуда-то знаю, следующего шанса уже не будет. Все это сон. И пустыня, и жар, и волдыри на теле, всего этого на самом деле нет. Это странно, но мне это известно. Обычно, когда спишь, не осознаешь, что находишься во сне, так происходит со всеми, в том числе и со мной. Понимаешь, что снился сон, только, когда просыпаешься, не раньше. Это сновидение является исключением. То, что это не реальность, об этом знал, когда первый раз очутился в пустыне. И не смотря на правдоподобные осязательные, обонятельные и слуховые ощущения, всегда присутствовало понимание, что это все не реально. Опять же, откуда такая уверенность? Откуда это знание? Оно просто есть и всё. Первый раз такой сон приснился, когда мне было семь. Второй раз увидел его в десять, третий раз — в двенадцать, а потом сон перестал сниться. И вот, спустя пять лет я снова здесь, в этом странном сне. Снова вижу фигуру в длинном черном плаще, но на этот раз собираюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы до нее добраться. Это крайне важно. Для кого важно? Не задаюсь этим вопросом, да и не до того. Каждое движение съедает огромное количество энергии, которая, кажется, утекает сквозь пальцы. Стискиваю зубы и иду вперед, к той фигуре. Знаю, что если и в этот раз ее не достигну, случится что-то нехорошее, чего допускать нельзя. Сжимает руки в кулаки и усиливаю шаг, а потом перехожу на бег. Но расстояние не уменьшается, поэтому приходится удвоить усилия. Бегу не обращая внимания на израненные ноги — пузыри полопались и теперь они кровоточат, на потрескавшиеся губы, на липкий пот, катящийся по спине, на то, как горят легкие от каждого вдоха. Вперед, только вперед. Каждый шаг — пытка. Сознание начинает плыть. Кричу, пытается окликнуть человека в плаще, а может делаю это мысленно. Непонятно вылетает ли из пересохшего горла хотя бы звук, а, если и вылетает, его перекрывает свист ветра. Но видимо я услышан — фигура оборачивается. Но она все еще так далеко. Но факт, что человек обернулся — уже прогресс, это радует. В прошлых сновидениях такого не происходило. Обнадеженный, тянусь к нему и снова что-то кричу, надеясь, что человек двинется на встречу. Но фигура остается на месте. Тогда стараюсь бежать еще быстрее, но не выходит. Силы подводят, и я оказываюсь на коленях. Пытаюсь подняться, не получается. Картинка окончательно теряет четкость. Еще чуть-чуть и сознание окончательно покинет меня. Поэтому решаюсь на последнее, на что еще пока способен: вытягиваю руку и снова кричу, зову человека в плаще. Или не кричу и не зову. Снова непонятно вылетает ли изо рта хотя бы звук. И когда сил больше не остается, а сознание заполняет понимание того, что цель не будет достигнута, потому что уже более не в состоянии сделать даже крошечного движения, неожиданно чьи-то руки подхватывают и ставят на ноги. На плечи опускается тяжелый черный плащ, защищающий от палящих солнечных лучей и обжигающего ветра. И тут же наступают разительные перемены. Боль уходит, песок больше не обжигает, а приятно греет, а на душе становится хорошо и спокойно. Всё, задача выполнена, цель удалось достичь. Теперь всё будет хорошо. Можно выдохнуть. Поднимаю голову и пытаюсь рассмотреть того к кому так стремился. Передо мной мужчина, не человек, хотя очень похож. Он невероятно высок, выше меня примерно на полторы головы. Длинные, черные чуть вьющиеся волосы, бледная, мраморная кожа, брови вразлет, и заостренные на кончиках уши. Если бы не брови и не кончики ушей, которые удалось разглядеть благодаря заколотым назад передним прядям, то и в голову бы не пришло, что это не представитель человеческой расы. Судя по внешнему виду, мужчина — вулканец. Впрочем, все эти детали кажутся третьестепенными, не они привлекают внимание, взгляд приковывает металлическая штука, напоминающая многоконечную звезду. Она словно впаена в кожу. А еще глаза... Один — самый обычный, человеческий, темно-карий, а вот второй... В радужке второго глаза видны маленькие золотистые точки, и зрачок не черный, а красный, прямо, как у терминатора из маггловского фильма. Он — киборг? Почему-то кажется, что это так. Но отчего-то это не пугает. Почему-то не смотря на то, что стоящий, во-первых не человек, а во-вторых, предположительно киборг, не вызывает страха, а заинтересовывает еще больше. Кроме этого, рядом с ним ощущаю странное умиротворение. Словно вдруг очутился за стеной неприступной крепости и теперь уже ничего не страшно, нечего бояться, стена защитит от любых напастей. Это странно и одновременно ожидаемо. Словно давно, еще тогда, когда первый раз в возрасте семи лет увидел этот сон, должен был дойти до цели, до этого мужчины, но почему-то не мог. И вот свершилось. На душе умиротворение и спокойная радость, а внутри начинает сиять солнце, которое греет, прогоняя мрак прочь. Разглядываем друг друга. У вулканца массивный подбородок, прямой, римский нос, который совершенно не портит его. Слегка пухлые, бледные, подстать коже губы. Его можно назвать красивым, но не смазливым. Будь он в моем мире, от женщин ему бы не было отбоя. Интересно, кто он? Угадал ли, что он вулканец? Хочется спросить, но не успеваю. Мужчина поднимает правую руку и тянется ею к моему лицу. — T'hy'la, я звал тебя. Ты пришел. Позволь, я соединю нас, как должно, — его голос напоминает грудное урчание довольного зверя. Согласиться кажется правильным, поэтому киваю. Прикрываю глаза, чувствуя кончики пальцев на скуле, подбородке и виске. Словно он не просто касается моего лица, а ставит пальцы на определенные точки. Давление усиливается, и тут ландшафт меняется. Под ногами больше не ощущается песок, и ветер другой, а вдалеке слышен шум моря. Открываю глаза и осматриваюсь. Стоим около высокого дерева, но почему-то на нем нет листвы. Это расстраивает. На дереве должна быть листва. Босыми ногами ощущается бугристость и рыхлость голой земли. И это тоже кажется неправильным. Где трава? Небо затянуто плотными облаками. И опять не то. Так не должно быть. Небо должно быть голубым. Никаких плотных облаков, они мешают солнечным лучам освещать все вокруг. Слух не подвел. Вдалеке слышно, как бушует шторм. Тоже не верно. Море должно быть спокойным. Здесь все не правильно, все не так. Нужно это срочно исправлять. Это я могу, это в моих силах. Откуда эта уверенность? Не знаю. Знание просто есть. Снова оглядываюсь. Взгляд постоянно цепляется за дерево. Значит нужно начать с него. Поворачиваюсь к дереву и делаю шаг к нему. Вытягиваю руку. Зачем? Что изменит этот жест? Не задаюсь этим вопросом. Этот жест кажется правильным, и точка. И словно откликнувшись на мое желание, дерево оживает, тянется на встречу. Одна из веток увеличивается и растет, пока не касается руки. И как только это происходит, пространство заливает нестерпимо ярким светом. Зажмуриваюсь. Когда же открываю глаза, то вижу, что все изменилось. На дереве — листва. Вместо голой земли — трава, покрытая росой. Дует приятный ветерок, а небо голубое-голубое. Солнечные лучи приятно согревают, заставляя капли росы переливаться миллиардом цветных огней. Море успокоилось — волны размеренно плещутся о берег. Красиво, как же невероятно красиво. В душе ярким заревом вспыхивает давно забытый детский восторг. Улыбаюсь, но все еще осматриваюсь, подмечая и наслаждаясь каждой мелочью, каждой деталью. Но получать полное удовольствие от созерцания что-то мешает. Прислушиваюсь к себе, пытаясь понять, что именно вызывает диссонанс, откуда он исходит и через минуту определяю. Мы не одни. И хотя кроме меня и вулканца никого не видно, мы точно не одни. Чувство, будто находишься в помещение, где много людей. Их взгляды устремлены на тебя. Они тихо шепчутся, разглядывают, оценивают. Неприятно. Повожу плечами и скольжу медленным взглядом по пространству, оборачиваюсь — пытаюсь отыскать скрытую группу людей, но все еще не вижу их. Это напрягает, портит настроение, раздражает, и даже пугает. — Прекратить. Вздрагиваю. Теперь голос вулканца совсем не напоминает грудное урчание довольного зверя, наоборот, он похож на грозный рык. Возникает желание съежится, словно в ожидании удара — прошлый опыт той жизни дает о себе знать, но сдерживаюсь, только делаю небольшой шаг назад. — Он — мой t'hy'la. Он — часть меня, я — часть его, мы связаны, а значит, он — часть коллектива, — заговаривает вулканец. — Принято, — дружный хор голосов разносится по пространству. В полнейшем недоумении верчу головой, пытаясь найти тех, кто ответил, но никого не вижу. Они скрыты. Поворачиваюсь к вулканцу. — Я не понимаю. Я слышу их, но не вижу. Они прячутся? Почему они прячутся? И как только слова слетают с губ, прямо из воздуха материализуется группа из двенадцати... гуманоидов (по другому не сказать — большинство явно не люди). Откуда именно такое число? Откуда мне известно, что их именно двенадцать? Ответа нет. Я, опять же, просто знаю. Взглядом скольжу от одного к другому. У одного небольшие наросты на лбу, у другого вместо волос на голове костяная, волнистая корона и кожа едва голубоватого цвета. Один вообще частично ящер. Да уж, к такому нужно привыкнуть. Хорошо, что основная масса — вулканцы (о них хотя бы читал и одного уже успел разглядеть). Так же есть и пара человек. Это радует еще больше. Все появившиеся из неоткуда, явно с разных планет, принадлежат к разным видам, но у всех есть нечто общее, кроме одной головы, двух рук и двух ног — такая же металлическая штука в виде многоконечной звезды на виске, как и у моего вулканца (у кого-то она расположена справа, у кого-то слева) и левая рука... У каждого на левой руке вдоль пальцев тянутся металлические наросты. Они соединяются на тыльной части ладони и уходят выше. Где заканчиваются и впаяны ли так же в кожу, как металлическая звезда на виске вулканца, — неясно, длинные рукава не позволяют разглядеть. Интересно у вулканца левая рука с такими же железными штуками? Перевожу взгляд на его левую руку. Да, у него тоже это есть. Видимо, они тоже киборги. Но почему-то это опять не вызывает страха, только удивление и интерес. — Ты — мой t'hy'la. Я установил с тобой первоначальную связь. Они, — мужчина проводит рукой указывая на молчаливо стоящих инопланетников-киборгов, — связаны со мной. Мы — коллектив. Коллектив, t'hy'la, первоначальная связь... Непонятно. Но почему-то это не беспокоит, поэтому вопросов не задаю. Вулканец прикрывает глаза, и дерево начинает светиться. Странный эффект, но опять же он удивляет, но не беспокоит, словно это совершенно нормально, словно так и должно быть. — Сканирование: твое текущее месторасположение звездолет UCC ?Энтерпрайз?, класс ?Галактика?, номер NCC-1701-D. Одно варп-ядро. Максимальная скорость передвижения — варп-13. Сорок одна палуба. Ты в медицинском отсеке — четвертая палуба, — он открывает глаза и теперь смотрит на меня немигающим взглядом. — Ты был поврежден и сейчас восстановлен на 90%. Через семь часов десять минут и пять секунд твое восстановление достигнет 100%. Через пятьдесят пять и два десятых часа ты прибудешь на станцию Федерации Объединенных Планет ?Вавилон 5?. Я буду ждать. И опять никакого страха и прочих отрицательных эмоций, которые вроде как должны быть, не испытываю. Только интерес и удивление. — Тебе пора. Я буду блокировать связь. Твоему разуму для ассимиляции необходима тишина и социальное взаимодействие с себе подобными. Но если ты позовешь, я услышу. И я открываю глаза. На губах улыбка, а на душе — удовлетворение и ощущение завершенности, пройденности этапа. Оно окутывает, вызывая спокойствие и умиротворение. Получилось, — это единственная мысль, которая проносится в голове, прежде чем, перевернувшись на другой бок, снова засыпаю.