Переменная шестая. Истерика. (1/1)
Иногда, искоса наблюдая за рассевшимся в кресле Бельфегором и примостившимся у его ног иллюзионистом, увлеченно перелистывающим очередную книжку, Скуало ловит себя на совершенно глупом сравнении: король и шут у трона короля. И даже смеется – незаметно, тихо, но Фран все равно бросает на него недовольно-хмурый взгляд прежде, чем вернуться к прерванному занятию.«Ты и мысли читать умеешь, чертов лягушонок?» — мрачнея, думает мечник.Иллюзионист переворачивает очередную страницу и вздыхает, отчего-то принимая еще более скорбный, чем обычно, вид. Бельфегор отвлекается от бездумного щелканья телевизионных каналов, и даже удосуживается сдвинуться с места и, положив подбородок на затылок мальчишки, заглянуть в книжку, после чего заливается пугающе-искренним смехом.— Бел-семпай, — Фран сердится, хоть и заметно это только по его взгляду. – У вас нет никакого уважения к чужому пространству.Мальчишка поднимается с ковра, потирая затекшие коленки, выдергивает из руки Бельфегора пульт и щелкает кнопку наугад, сразу попадая на фильм ужасов. После чего поднимает с пола раскрытую книгу и уходит, не оборачиваясь. Снятая на время чтения лягушачья шапка так и остается валяться у подножия кресла.Принц недовольно кривится и, наверное, даже провожает Франа взглядом – за челкой не разберешь.— Как он…? – задумчиво бормочет Бельфегор, вертя в руках пульт, и поворачивается в сторону экрана. Там заливается криком жертва маньяка с бензопилой. – Позер.Скуало думает, что эти двое – Принц и лягушонок – похожи гораздо больше, чем позволяют себе заметить.У Франа истерика. Тихая, безумная в своем проявлении – полыхающее зеленью пламя в глазах, слегка подрагивающие пальцы, накладывающие на них иллюзию, и дыхание частое-частое, как у астматика.У Франа истерика. А у Бельфегора рваная рана на животе и кровью пропитаны куртки – его и Скуало. Мечник рычит, матерится сквозь зубы, лихорадочно зажимая рану своей сложенной едва ли не впятеро плотной водолазкой, ежится от пробирающегося под плащевую ткань варийской формы ветра, и поминутно оглядывается по сторонам, в любой момент готовый отбить внезапную атаку, если самоконтроль иллюзиониста даст сбой. Бельфегор хрипит и вырывается: ему больно, ткань грубо врезается в открытую рану, и он слепо шарит перед собой перепачканными своей-чужой кровью руками, пытаясь оттолкнуть мечника прочь.— Семпай! – зовет Фран, не оборачиваясь. Скуало подозревает, что только на этом и держится сейчас вся его хваленая хладнокровность. – Перестаньте вести себя как несмышленый мальчишка. Я с вами еще на эту тему дома рассчитываю побеседовать – в профилактических целях так сказать.— Слышал? – Скуало хватает Бельфегора за волосы, больно дергая, поворачивая его лицом к себе. – Не глупи. Ты же Принц, вот и веди себя по-королевски.Принц хрипло смеется, и из-за прорывающегося сквозь смех рваного кашля знакомого шипения в этом смехе почти не слышно. Но руки опускает, ногтями скребя землю рядом с бедрами – мечник облегченно выдыхает, радуясь, что Бельфегор еще сохраняет хоть немного здравомыслия.— Идут, капитан, — вновь подает голос Фран, напряженно всматриваясь куда-то в чащу.Скуало торопливо рвет на полоски кусок ткани, обычно использующийся для чистки меча, и завязывает Принцу глаза. На всякий случай: меньше всего им сейчас нужен сумасшедший придурок в тылу…Позже, дома, Скуало оставляет спящего после перевязки Принца на попечение мальчишки, разумно полагая, что тот додумается дождаться хотя бы утра прежде, чем промывать Бельфегору его чокнутые мозги.
Фран любит ломать стереотипы. Вопреки всем надеждам мечника, он собственноручно будит ничего не соображающего спросонья Принца, громко и четко сообщает ему все, что думает о его сегодняшней выходке, и спокойно удаляется в свою спальню, оставив встрепано-растерянного Бельфегора до боли в висках вспоминать, чем он успел сегодня провиниться.Скуало, наблюдающий за этой сценой из коридора, ухмыляется. Наверное, это и есть хваленое спокойствие иллюзионистов – умение истерить, не изменяя своей обычной манере общения.