Часть 5 (1/1)

Слишком быстро. Слишком рано. Она должна была прийти позже. Ставший роковым, но уже мало что значащий и ничего не меняющий факт?— последнее, о чём Марго думает, прежде чем выстрел ставит жестокую жирную точку в попытках мужчины?достучаться до разрушенного разума своей жены. Человек, имени которого она даже не успела узнать, полностью загородивший её собой, медленно сползает на пол; на его животе расплывается большое кровавое пятно. Как во сне Марго соскальзывает со стула и неловко падает на колени рядом с ним: тело, наконец вернувшее способность двигаться, не спешит слушаться?— вместо этого её начинает сотрясать крупная дрожь. Нужно собраться, нужно что-то делать, но она понятия не имеет, что, почему никто не приходит на помощь, они же здесь не одни, почему она по-прежнему не слышит ничего, кроме этого ужасного звука? Он ввинчивается в уши, этот неуместный, неестественный, уже абсолютно не человеческий смех, мешает думать, и она буквально силой заставляет себя повернуть голову в его сторону. И в этот момент просыпается окончательно, потому что понимает, что ничего ещё не закончено, потому что она ещё не закончила, и, хотя её тоже трясёт как в лихорадке, она не опускает оружие. Напрягшись всем телом, Марго наблюдает, как она приближается к ним?— не замечая ничего вокруг, не отрывая взгляда от лежащего на полу мужа, в глазах которого ещё таится какая-то противоречащая всему разумному надежда. Совершенно напрасная. Но Марго понимает и её, эту его глупую надежду, и желание обманутой?— не им?— жены уничтожить его окончательно; она бы объяснила этому человеку, откуда берётся такая ненависть?— вдруг он не осознавал до конца, насколько сильно эта обезумевшая женщина его любила? —?кажется, у неё даже найдётся пример из жизни. Она объяснила бы, почему спасать ту, кого он любил, поздно, и почему та, кем она стала, так хочет забрать его с собой. Почему ей так жаль его жену, которая прямо сейчас наклоняется к нему, чтобы выстрелить в упор. Но для неё уже ничего нельзя сделать.***Марго почти уверена, что будет слышать его вечно. Что бы она ни делала, как бы далеко ни убегала, он неотступно будет преследовать её?— этот яростный, исполненный ненависти, оглушительно громкий вопль; она сама только что добровольно подписалась на это. Но он стихает, удаляется, пропуская в её сознание чьи-то взволнованные голоса, звон посуды и грохот мебели, позволяя вынырнуть из кошмара обратно в реальность?— с болью в подвёрнутой ноге и ушибленном затылке и с холодным полом, с которого так или иначе придётся вставать. Она медленно приподнимается на локтях и садится, привалившись к стойке: на большее сил пока нет?— все ушли на это молниеносное движение, которого она сама от себя не ожидала, безнадёжно запоздавшее и скорее всего абсолютно бесполезное. Она помешала уже безвозвратно потерянной душе добить смертельно раненного человека?— зачем? Об этом она подумать не успела, она думала о другом, а потом времени думать и решать не осталось?— и она просто бросилась вперёд, отталкиваясь от скользкого пола, вытягиваясь, словно разжимающаяся пружина, обеими своими руками отталкивая ту, дрожащую, с пистолетом. И потом этот крик; её сразу же оттащили в сторону?— безоружная и почти не сопротивляющаяся, будто сломанная кукла, она продолжала кричать, пока не сорвала голос. Марго припоминает, что кто-то в это самое время звонил в скорую, она точно слышала, может, они успеют, может, он ещё жив, и искажённое злобой родное лицо не станет последним, что он видел, может, она смогла сделать хоть что-то для человека с такой дурацкой, такой заразительной надеждой в глазах? Он всё ещё лежит там в окружении горстки людей, всего несколько шагов, ей нужно собраться с духом и подойти туда, или подползти, если подняться на ноги не получится?— неважно, она должна узнать… Но чья-то рука вдруг хватает её и тянет в противоположную сторону.—?Вставай, пойдём отсюда,?— Феликс довольно грубо поднимает её с пола и, крепко схватив за локоть, тащит за собой. Откуда ты взялся, тебя не должно быть здесь, думает она, неловко переставляя ноги, слишком ошарашенная, чтобы сопротивляться. Он говорит что-то об Агнессе и её ярости, что они могут о чём-то договориться, ещё какую-то чушь?— она не концентрируется на его словах, ей не до этого сейчас, когда мысли перестают путаться и наконец складываются в правильном порядке, разом отвечая на все её вопросы. Она должна была прийти позже? Ну конечно. Всё с самого начала так и задумывалось. Она пришла вовремя, эта женщина, Феликс, наверное, сам вложил ей в руки пистолет и привёл сюда, прямо к ничего не подозревающей жертве, которую отвлекала?Марго?— вот для чего она была нужна, вот почему справилась бы и Кира, вот в чём был подвох?— а она чувствовала, что он есть, просто не стала утруждать себя его поисками. Она могла бы подумать своей головой вместо того, чтобы слушать Феликса, но не подумала?— и послушно исполнила роль жалкой пешки. У этого человека не было шансов?— ни единого,?с той минуты, когда она заговорила с ним.Марго резко выдёргивает руку из ослабевшей хватки Феликса?— и тут же замирает на месте, словно ударившись о невидимую стену. Меньше всего она ожидала увидеть его сейчас?— но он здесь, прямо у выхода, к которому они уже подобрались достаточно близко. ?Ян…??— губы сами шепчут его имя.—?Отлично справились, поздравляю,?— без выражения произносит он, коротко глянув поверх её плеча. —?Даже книга этого не предвидела. —?Книга, отдаётся у неё в ушах, и сердце падает куда-то в пропасть, оставляя в груди леденящую ноющую пустоту. Проклятая книга. Если бы она не разозлилась на Феликса. Если бы ей не было настолько больно и мерзко от собственного бессилия, наверное, она бы сразу заметила, как он на неё смотрит, увидела бы всю картину его глазами и поняла бы, что бросаться ему навстречу бессмысленно и глупо. Но всё это доходит до неё лишь сейчас?— обрушивается одним махом, вместе с этим безразличным тоном и такой несвойственной ему диковатой иронией.—?Я… я не хотела никому вредить,?— почти шепчет она, не узнавая свой голос. Это правда, она не хотела. Она должна была это сказать?— и сказала, скорее для себя, чем для Яна. Его взгляд не оставляет сомнений: она может говорить что угодно?— это ровным счётом ничего не изменит.—?Конечно,?— он смотрит ей в глаза, и внутри обречённо гаснет последний огонёк надежды. —?Ты случайно оказалась здесь?вместе с Феликсом.Надо же, ангелам не чуждо ехидство.Надо же, ещё минуту назад она думала, что больнее быть просто не может.—?А что же ты, Ян? Спасать?— это твоя задача. Почему ты не появился раньше? —?она пытается злорадно улыбнуться, но губы не слушаются; внутри её разрывает от отчаяния. Если бы он пришёл раньше, если бы он действительно пришёл раньше. Шанс был бы хоть у кого-то.—?Я не знал, что здесь произойдёт,?— впервые она видит в его глазах намёк на какую-то эмоцию, но холодное равнодушие быстро её стирает. —?Я собирался предупредить тебя держаться подальше от Агнессы и… —?он брезгливо кивает в ту сторону, где стоял Феликс. Она невольно оглядывается, хотя и так ясно, что там давно никого нет. —?Но похоже, тебе нечего опасаться. Ты одна из них и продолжаешь исправно делать свою работу.Эти слова словно встряхивают внутри остатки предательски покидающей её злости. О, она многое могла бы ему ответить. Что в этом не только её вина. Что это был их общий проигрыш, его проигрыш. Что он жалок?— да, именно жалок?— раз за столько лет так и не смог этого признать. Но злость утекает сквозь пальцы вместе с последними силами; её мало настолько, что делиться уже практически нечем. А у него мало болевых точек, и они не имеют отношения к ней.—?Хорошо,?— говорит она. —?Хорошо, если ты прав, и Маша намного сильнее меня. Девочка не виновата в том, что у неё никчёмный наставник.И отворачивается. И ей почти наплевать, попала она или нет.***Холодно. Очень холодно, и вовсе не оттого, что покрывающуюся мурашками кожу плеч от каменной стены отделяет лишь тонкое кружево. Ей тоже хочется закричать. Заорать, как она ненавидит их всех, и орать до хрипоты?— давно пора это сделать. Но ледяной ком в груди разрастается больше и больше, а сжавшееся горло едва пропускает воздух: кажется, она не сможет выдавить из себя ни единого звука?— никогда. Сердце стучит рвано и болезненно. Тихо, Марго. Что случилось? Что именно стало для тебя сюрпризом?— чужая кровь на руках? Или то, что для Яна ты всегда будешь ?одной из них?? Может быть, что Феликс лжец и предатель? Смешно…?Вы очень мудрая девушка??… можем не посвящать Агнессу во все детали?— если ты меня хорошо попросишь??Ты одна из них?Марго переводит взгляд на остывающий серый асфальт, припаркованные машины, маленький скверик прямо напротив бара на той стороне дороги?— всё это ей до ужаса противно. Впрочем, это она тоже предвидела. Пора уходить, здесь ей больше нечего делать. Но ей никуда не хочется, не хочется никого ни видеть, ни слышать?— город небогат на такие места. Нужна мёртвая тишина. И она знает, где её искать.?Даже если он сейчас там — Межмирье никому не принадлежит. И оно необъятно.Она пытается исчезнуть, не обращая внимания на всё ещё снующих мимо неё людей. Пытается, но видит перед глазами ту же картину. Она просто устала. Пробует снова. Бесполезно. И ещё раз?— последний, отчаянный. Нет, всё тот же асфальт. Дорога. И машины, в одну из которых?— большую, белую с красной полосой, двое мужчин заносят носилки, полностью прикрытые простынёй.Лёд внутри разбухает, трескается и разлетается на острые режущие осколки; они тают, подбираясь к глазам, и наконец вырываются наружу?— мощным, далеко не беззвучным горячим потоком. Всё, это уже всё. Это?— слишком. Даже для неё.