Том l: Объятия холода. Глава 8: Кости, что не бросишь дважды (2) (1/2)

Вэй Усянь никогда не бывал в этом месте, но уже заведомо знал, что оно не придется ему по душе. Многоярусная крыша, покрытая черепицей цвета небесной лазури, казалась ему холодной и недосягаемой. Резные панели, сочетающие белое и бледно-зеленое, пропускали свет, создавая мрачную игру теней. Белоснежные лилии и голубые ирисы, окружающие павильон и символизирующие чистоту, выглядели здесь неестественно яркими. Вода в пруду словно застыла, её гладкая поверхность отражала рассветное небо…

Переступив порог павильона, внутри него Вэй Ину не понравилось ничего. Ни потолок, расписанный бело-голубыми, абсолютно равнодушными к его участи облаками, ни пол из гладкого светлого дерева, ни соломенные циновки на нем, ни голубой чайный сервиз, предназначенный не для дружеской беседы, а для допроса. Ни те, кто его здесь встречали.

Первым делом внимание обратили на Лань Ванцзи.

— Лань Ванцзи? Что ты здесь делаешь и где Лань Сичэнь? — задал вопрос один из старейшин.

Вэй Ин с недоумением покосился на Лань Цижэня, занимая свое место на циновке на полу.

— Он со мной, — опередил он Лань Ванцзи с ответом. — Лань Сичэня я попросил остаться снаружи… чтобы он контролировал обстановку.

— Вот как. И почему же они оба тебя послушали?

Вэй Ина этот вопрос застал врасплох, потому что он ни разу об этом не задумывался. Он приподнял бровь:

— Я умею вежливо просить? Эм… Не знаю.

Лань Ванцзи опустился рядом с Вэй Ином, почти касаясь его плеча своим. Это вызвало удивленные взгляды у всех, кроме Лань Цижэня, который находился еще на ранней стадии принятия. Вэй Ин не желал, чтобы десятки пар глаз смотрели на него так на протяжении всей аудиенции, и без того усиливая дискомфорт. Он обратился к Лань Цижэню:

— Лань Цижэнь, может, объясните?

— Что?

— Вы и сами знаете. Я думал, вы все уладили.

Лань Цижэнь задал вопрос в лоб:

— Ты правда пытался его убить?

Вэй Ин недовольно произнес:

— Да не трогал я его! Я не мелочусь и не играю в такие игры, Лань Цижэнь. С чего мне вообще убивать его, если он — ваша забота, а не моя?

С разных сторон послышались возмущенные возгласы.

— Что значит — «не мелочусь и не играю в такие игры»? Кем ты себя возомнил?

— Думаешь, это сойдет тебе с рук?

— Мерзкий мальчишка, следи за языком!

— Твое темное искусство уже дает о себе знать! А что будет дальше? Где гарантии, что ты не трогал Су Шэ и мертвецы в лесу не твои?

Тяжелый вздох Вэй Усяня потонул в общем шуме, но Лань Ванцзи его заметил. Он нежно провел костяшками пальцев по его позвоночнику и взглянул на присутствующих в павильоне.

— Прекратите, — сказал он спокойным и ровным тоном.

Все замолкли от неожиданности. На несколько минут повисла гнетущая тишина.

— Спасибо, Лань Чжань.

— Лань Ванцзи! Ты… Правильно ли я понял, что ты…

— Да, — спокойно согласился Лань Ванцзи, поняв, что старейшина собирался спросить про их отношения.

— Возмутительно! — один из старейшин с раскосыми карими глазами вскочил на ноги. — Пытаешься очернить нашего ученика?

— Не смей пудрить ему голову, — поддакнул сидящий рядом. — Ладно ты, бессчестный и пустивший скверну в свою душу, можешь как угодно забавляться с чувствами других, но вот Лань Ванцзи — благородный и чистый сердцем, даже не думай портить ему жизнь!

— Да он уже одурманил его! Посмотрите, как он выступает против нас! Небось, переманил его на свою сторону?

Лань Цижэнь отмалчивался, украдкой поглядывая на Вэй Усяня, чье лицо с каждым новым обвинением становилось все бледнее и бледнее. За ослепляющей пеленой ненависти никто не видел в нем безвинного человека.

— Ваши отношения обречены на провал! Лань Ванцзи, разве ты не понимаешь, что он пользуется тобой, твоей добротой?!

Лань Ванцзи раскрыл рот, чтобы возразить, а Вэй Ина резануло по больному. Он не выдержал, резко встал, опрокинув нетронутую чашку чая, стоящую на низком прямоугольном столике рядом.

— Хватит! Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о наших отношениях! И не знаете, как они зародились! Мои чувства к Лань Чжаню абсолютно искренние! — он понизил голос. — Я не использую его. И никогда бы не посмел… Это наше обоюдное желание, и в прошлом... Это уже другая тема. Но в прошлом мы связали себя узами брака.

— Что?

— О Небожители!

Прочистив горло, Вэй Ин продолжил:

— И еще повторюсь: Су Шэ я не трогал. Он сам подстроил это, заманив меня в лес. И подговорил Лань Шэнли помочь ему в этом. Он с адептами заманил мертвецов в лес, используя запрещенные талисманы. Во время ночной охоты это сделать проще простого.

— Ложь!

— Сделал ошибку, имей смелость нести ответственность за нее!

— Вы слышите правду, и при этом все равно не верите! Что мне еще сказать? — взвился Вэй Усянь. — Знайте, первым, кто погубит ваш клан и утянет на дно, буду не я, а ваши собственные адепты! Вот вам правда!

Наконец, Лань Цижэнь впервые за все время подал голос:

— Немедленно прекрати!

— Что прекратить? Вы ведь не верите? Хотите правды? — Вэй Ин подошел к Лань Цижэню. — Не так ли, Лань Цижэнь? Хорошо. Вы ее получите.

Вэй Ин отошел назад и достал талисманы.

— Что ты делаешь?

— Заклинание, с помощью которого мы посмотрим мои воспоминания. Возьмитесь за руки и закройте глаза.

Старейшины все же поддались любопытству.

Лань Цижэнь отчетливо запомнил свои ощущения в первый раз, а теперь повторное перемещение было быстрее и приятнее предыдущего. Открывая глаза, он знал, что увидит.

— Где мы? — спросил Лань Чан.

— В моей голове.

— И как работает это заклинание? Где ты его взял? — не отставал тот.

Вдруг Лань Цижэнь заговорил:

— Он сам его придумал.

— Откуда тебе это известно?

— Я объясню потом. Долгий разговор, — отрезал мужчина.

В павильоне все осталось прежним, но внутреннее пространство, обычно открытое и просторное, сейчас казалось тесным и давящим, словно сжимающим заклинателей со всех сторон. Здесь не было прежнего чувства безопасности, только тревожная тишина и ожидание.

Вэй Ин щелкнул пальцами, и полотно замерцало.

Он показал все с самого начала.

Кусочек за кусочком.

Обучение в Гусу.

Флирт с Лань Ванцзи. Черепаху-Губительницу, без пропуска сцены с укусом и тянущихся дней в ожидании спасения. Сожжение Пристани Лотоса — полностью и без прикрас. Он показал Цзян Чэна, лишившегося своего Золотого ядра.

Показал то, что никому никогда поклялся не показывать: вырезание ядра. Его ад, длившийся несколько неумолимых часов, а потом — всю жизнь.

Наверное, ничего болезненнее Лань Ванцзи в жизни не видел. Это было ужасно. Даже слишком. Настолько, что многие просто отворачивались, не в силах смотреть. А Лань Ванцзи продолжал наблюдать, как с каждой последующей секундой духовная энергия вытекала из Вэй Ина вместе с кровью. В ушах стояли стоны. Вэй Ин помнил, как не мог остановиться. Он просто хотел освободиться от той боли как-нибудь, а она не уходила и не уходила, сколько бы он ни надеялся и не пытался кричать со жгутом во рту.

Лань Ванцзи хотел увидеть лицо Вэй Ина в этот момент. Он повернулся, и в глазах Вэй Ина нет ни намека на слезы, лишь сухое безразличие. Он сжал ладонь супруга чуть сильнее, прося обратить внимание на себя. Заторможенный, Вэй Ин исполнил просьбу.

Это все выматывало его. Второй Нефрит прижал супруга к себе. Тот обмяк на мгновение в его руках, но тут же попросил отпустить.

— Лань Чжань, я не могу сейчас. Просто… давай подождем. Осталось совсем немного.

Лань Ванцзи понимал, что, если Вэй Ин позволит себе слезы, все закончится.

Однако себе позволить слезы он мог, потому что, когда наступила осада могильных холмов, а вместе с ними — смерть Вэй Ина, сдерживаться не было сил. Это было правдой. Все это время. Его действительно разорвали мертвецы. Тела Вэй Ина не стало за считанные минуты. Только лоскуты одежды, которые одиноко валялись на земле, напоминали о существовании некогда непобедимого Старейшины Илина.

А потом все потухло; и настал черед Лань Ванцзи показывать свою изнанку души. Показывать отрезок жизни, наполненный страданиями без Вэй Ина. Наполненный кровью и шрамами в напоминание о том, что его пытались сломать, потому что он выбрал не ту сторону.

Вэй Ин ни за что не забудет это.

В своем самом кошмарном сне он всегда будет видеть эти взмахи кнута и слышать звук, с которым кожа превращается в кровавое месиво.

— Я не знал… — шепчет Вэй Ин.

— Это в прошлом, — говорит Лань Ванцзи, хотя они оба знают, что боль от воспоминаний не стала и не станет меньше.

Лань Цижэнь молчит.

Затем Лань Ванцзи показал, как Вэй Ин переродился и вернул с собой свет и надежду в его жизнь. Здесь заклинатели смогли выдохнуть и отвлечься на некоторое время. Правда, ненадолго. Вскоре их вновь затянуло в водоворот событий давно минувших лет.

Лань Цижэнь молчит.

Когда Вэй Усянь падает замертво и тьма поглощает все вокруг, ни у кого не остается сомнений насчет любви Вэй Усяня и Лань Ванцзи.

Она выглядела правильной — настолько, что представить их двоих раздельно у старейшин уже едва ли получалось.

Лань Цижэнь молчит.

Вэй Усяня мучала сонливость. Он положил голову Лань Чжаню на плечо. Сипло сказал:

— Последнее, что вы должны увидеть…

Он щелкнул пальцами, и на полотне, вспыхнувшем красными искрами, развернулись события прошедшей ночи. Признавать правду было тяжело. Старейшинам не верилось, что ученик их клана, на которого возлагались большие надежды, мог так бесчестно поступить.

— Значит, Су Шэ правда тебя подставил… — сухими губами произнес Лань Чан. — Но с какой целью?

— Не знаю. Он каким-то образом узнал о свитке из чьих-то разговоров? Подкупил Лань Шэнли информацией о том, что у меня есть кое-что занятное? — Вэй Ин потер переносицу. — Думаю, что-то в этом духе.

Заклинатели молчали, и это молчание Вэй Ин больше не мог выносить.

— Закрывайте глаза, — сказал он. — Мы закончили.

***

Тошнота и головная боль стремительно настигли Вэй Ина. Из-за ноющей боли в мышцах хотелось поскорее оказаться кровати и забыться крепким сном… Какое же отвратительное заклинание он создал. Оно отнимало слишком много духовной энергии. Вэй Ин потом обязательно решит это. Но сначала — сон.

Талисманы растворились в воздухе.

— Лань Чжань… — позвал Вэй Ин, устало зевнув и дернув мужа за рукав ханьфу.

— М? — Лань Ванцзи погладил его по волосам.

— Пойдем. А то Цзян Чэн с меня три шкуры спустит. Потом мы еще должны…

Лань Чан сказал:

— Вэй Усянь, ты же понимаешь, что не можешь уйти безнаказанным?

Это отрезвило Вэй Усяня лучше ведра ледяной воды и пинков Цзян Чэна во времена, когда он постоянно просыпал занятия в Пристани Лотоса. У Лань Ванцзи упало сердце.

— Нет, — в отчаянии прошептал он, прижав Вэй Ина к себе.

Лань Цижэнь не мог вымолвить ни звука. Он смотрел на свои руки, будто бы они были чем-то покрыты...

— По правилам, за то, что ты замышлял злой умысел против ученика клана Гусу Лань и прибегал к темному искусству, мы должны наказать тебя дисциплинарным кнутом, — отчеканил Лань Чан, но в его тоне не было ни строгости, ни враждебности.

Лань Цижэнь поднял взгляд на Вэй Усяня, который не верил, что это все происходило. Он опустил голову и сдавленно рассмеялся.

— Ну да, конечно… Вам невыгодно оправдывать такого, как я, и наказывать Су Шэ, ведь иначе все ученики усомнятся в вашей праведности и вы подставите себя под удар. А вы не можете так рисковать…

Каждое слово Вэй Ина было пропитано бессилием. Справедливость восторжествовала, но против правил оказалась безвластна. Вэй Ин прикрыл веки от усталости.

— Нет, — повторил Лань Ванцзи. — Не позволю.

— Лань Ванцзи… им займутся наши лучшие лекари, — заверил один из старейшин, имеющий выразительные, светло-карие глаза. — Мы обязаны сделать все как надо.

— Да, его быстро поставят на ноги, — согласился Лань Чан.

Лань Ванцзи смотрел на них, как на врагов.

— Нет. Вэй Ин, нет, — он прижал к себе супруга сильнее, готовясь защитить во что бы то ни стало.

Вэй Ин вымученно улыбнулся и, наплевав на приличия, коснулся его щеки.

— У нас нет выбора, Лань Чжань. Они не уступят и все равно это сделают, — тихо проговорил он. — Лань Чжань…

— Нет. Я… Не смогу.

Лань Ванцзи накрыл его ладонь своей. Вэй Ин окинул взглядом старейшин, не смеющих вмешиваться. Среди них нашлись те, кто смотрел на него с сожалением.

— Лань Чжань, ты мне веришь?

Лань Ванцзи кивнул:

— Верю.

Вэй Ин посмотрел на него с такой печалью, с которой ни разу прежде не смотрел.

— Лань Чжань, наверное, это карма? Я давно должен был получить их вместо тебя.

Лань Ванцзи поджал губы, сдерживая слезы, и замотал головой. Это не так. Нет.

— Это не так, — его губы дрожали. — Я бы получил их снова.

— Знаю. Но я... темный культиватор, у меня всегда проигрышная позиция. «Я первый ученик клана Юньмэн Цзян, глупый мальчишка, который должен одуматься». Если все узнают правду… это закончится плохо. Пусть сделают это, Лань Чжань. Пусть берут этот грех на душу. Главное, что мы сделали все правильно.

Лань Ванцзи закрыл слезящиеся глаза. С его подбородка упало несколько капель. Лань Ванцзи ненавидел эти устои, заложником которых являлся он и его брат. Он хотел сжечь все правила, разрушить гуцинем Стену Послушания до основания. Он не хотел, чтобы его семья, которая была обязана защищать, причиняла боль — ему и Вэй Ину. Но, видимо, такова несправедливость жизни: самый большой вред всегда причиняли самые близкие люди.

Внутри Лань Ванцзи все рушилось, когда он ответил:

— Ладно, — он повернул голову к тем, кто были его «семьей». — Но больше не трогайте нас. Никогда.

Лань Цижэнь не смел перечить, не смел отчитывать его, потому что никто не захочет марать руки и все скинут на него — того, кого легче всего возненавидеть. Его бросало в холод от мысли, что он накажет того, кого его племянник любил больше жизни, того, кто все равно будет защищать их клан от нападения Цишань Вэнь. Какую бы неприязнь к сыну Цансэ Саньжэнь Лань Цижэнь ни испытывал, он признавал, что душа Вэй Усяня оказалась куда чище его собственной.

— Так ты согласен?

— Не торопитесь, — сказал Вэй Ин. — У меня есть условие.

Лань Чан не стал возражать:

— Хорошо. Какое?

— Избавьтесь от Су Шэ. Отправьте его в вечное Уединение, чтобы он больше не доставил никому проблем, — выпалил Вэй Ин. — С Лань Шэнли разберетесь сами.

— Что ж, идет… Нам жаль, — сказал тот.

Вэй Усянь усмехнулся. По-настоящему жаль никому не было.

— Оставьте свои сожаления при себе. Сделайте это и оставьте нас в покое.

Вэй Ин мечтал о покое, который, однако, ни эти люди, ни эта реальность не способны были ему дать.

***

Когда Цзян Чэн видит, как Вэй Ина, ни минуту не сопротивляющегося, ведут в храм предков, мир меняется местами.

***

Возле входа в храм толпилось бессчетное количество учеников, воочию желающих улицезреть мучения Вэй Усяня. Их с трудом сдерживала стража.

— Пустите меня!

— Не имеете права! — крикнул Цзян Жэнь²<span class="footnote" id="fn_39172934_0"></span>, стараясь прорваться вместе с другими шиди через стражников, что превратились в живую стену и не давали никому шанса пройти.

Цзян Чэн был похож на мечущегося в клетке зверя. Вэй Усянь был прямо сейчас там, подвергаясь незаслуженной пытке, а он — здесь, на этом чертовом дворе, с этими чертовыми беседками, кустами и шумящей толпой. Цзян Чэн стянул волосы на затылке. Это все было безумием. Отец… Будь он здесь, ни за что не допустил бы этого.

— Цзян Ваньинь, прошу, успокойся, — как можно мягче произнес Лань Сичэнь, хотя тревога тоже пожирала его изнутри. Он не мог видеть Ванцзи, не мог разделить с ним его боль и поддержать. Это сводило с ума — они оба не знали, что происходило с их близкими за этими массивными дверьми. Хуже неизвестности для них в этот момент не существовало ничего.

***

Время для Лань Ванцзи тянулось бесконечно, бесконечно, бесконечно долго. Хотелось поймать его, остановить все и вообще не отходить от Вэй Ина ни на шаг.

Вэй Ин опустился на колени. Его мускулистая спина такая же ровная, как и у Лань Ванцзи когда-то. Второй Нефрит старался запомнить ее такой — без единого шрама, правильной. Такой, какой она могла бы быть всю жизнь.

Лань Цижэнь боялся бросить взгляд на племянника. Он чувствовал, что его руки уже липкие от крови. Он сглотнул, перехватил кнут покрепче и замахнулся.

Первый удар кнута хуже раскаленного железа. Вэй Ин потерял равновесие от неожиданности и коснулся локтями холодной поверхности пола. С губ Лань Ванцзи резко сорвался болезненный вздох, будто он задыхался. Опора под ногами исчезла, и он рухнул на колени, привалившись к нефритовой колонне.

Вэй Ин выпрямился.

Второй удар кнута был сравним с лезвием самого острого меча. Он рассек нежную кожу, как масло.

Третий удар пришелся на поясницу, вырвав из груди громкий хрип.

Лань Цижэнь меняет положение руки.

Четвертый удар разрывает кожу на позвоночнике. Лань Ванцзи заставляет себя смотреть.

Пятый удар — самый глубокий шрам, который у Вэй Ина когда-либо останется. С уголков его губ капает кровь, но осанка по-прежнему ровная.

— Хватит, — молит Лань Ванцзи.

На шестом ударе Вэй Ину кажется, что это никогда не закончится.

Седьмой удар наполнен болью. Как и восьмой.

— Хватит, — Лань Ванцзи хватал ртом воздух, видя, как кровь ручейками стекала к ногам дяди.

Но его не слышали.

За восьмым ударом последовал девятый, десятый, одиннадцатый, двенадцатый...

Агония охватила Вэй Ина. Он не чувствовал, что от кожи на спине хоть что-то осталось... Вэй Ин кое-как сосредоточил взгляд на старейшинах. Их лица скрывали тени, но он знал, что большинству из них доставляло удовольствие наблюдать за ним. Вэй Ин задавался вопросом, как Лань Чжаню удалось это вынести, ведь на него смотрели точно так же…

На тринадцатом ударе у Лань Цижэня дрогнула рука, но этого было достаточно, чтобы Вэй Усянь выплюнул наполнившую его рот кровь. Лань Цижэнь отступил и отбросил кнут куда подальше. Внутри него все похолодело, когда он осмотрел плод своих трудов.

Небеса. Это он сделал?

Вэй Ин обессиленно завалился набок.

Лань Ванцзи, поскальзываясь на лужах крови, опустился рядом с мужем. Его руки дрожали, когда он осторожно укладывал голову Вэй Ина к себе на колени, так, словно тот был хрупче фарфора.

— Лань Чжань…

— Ч-ш-ш, — он судорожно гладил его шелковистые волосы. — Я здесь. Я рядом. Все закончилось, — целовал тыльную сторону его руки, горячей, как угли.

Лань Цижэнь безотрывно рассматривал свои окровавленные ладони. Их хотелось поскорее вымыть, смыть вместе с кровью неподъемный груз вины.

Лекари немедленно приблизились к Вэй Усяню.

— Второй молодой господин Лань, позвольте мы поможем ему.

Вэй Ин коснулся его руки, рванно выдохнув.

— Лань Чжань… Все нормально. Отдай меня им.

Лань Ванцзи позволил лекарям унести Вэй Ина. Без него в душе поселилась пустота. Губительная и невыносимая, она поглотила его. Лань Ванцзи продолжал смотреть на раскрытую дверь, за которой мельтешили адепты, которые расходились, как псы, не успевшие получить кости. Почему они продолжат так же непринужденно жить, а он — уже нет? Почему? Лань Ванцзи чувствовал себя оторванным от этого мира.

— Ванцзи, — позвал Лань Цижэнь.

— Не трожь, — холодно приказал Лань Ванцзи. Ладонь Лань Цижэня замерла в двух чи от его плеча. — На твоих руках его кровь. Не смей. Лучше уйди.

Лань Цижэнь дернул губой. Он не хотел, но ушел, оставив племянника одного. Лань Ванцзи не простит его, и то будет его воздаянием. За прошлое и за настоящее.

— Дайте пройти!

В зал ворвался Цзян Чэн, обычно одетый как с иголочки, сейчас выглядел растрепанным и не обращал на свой внешний вид никакого внимания. Стоило ему увидеть залитый алым пол, земля ушла у него из-под ног. Ее так много… Крови так много.

— Что они с ним сделали?... — по щекам Цзян Чэна потекли слезы. — Как? Как?...

Лань Сичэнь не успел ничего предпринять, когда Цзян Чэн подлетел к Лань Ванцзи и толкнул в грудь.

— Ты! Разве ты не должен был защищать его? — он схватил его за грудки. — Разве не должен был прекратить это все? Что ты делал, второй молодой господин Лань, пока его избивали кнутом? Что?!

Цзян Чэн, видя, что Лань Ванцзи не сопротивлялся, повиснув в его руках, как тряпичная кукла, ослабил хватку. Это привело его в чувство, и Цзян Чэн все же заметил, с какой болью Второй Нефрит смотрел на него. Цзян Чэн спохватился и отпрянул от него, как от огня.

— Я… Прости.

Лань Ванцзи не ответил. Он хотел забыть этот день, как страшный сон.

***

Акт ll. Стук костей.

Я надеюсь на лучшее,

В этот раз все получится,

Но ныряя на дно, 

Не вижу смысла спасения

В этом жемчуге выцветшем.

И глупее надежда 

С каждым новым чжаном 

При погружении. 

Нет больше силы вдохнуть

И отсрочить финала ужасы.

Мы сплелись, как стебли, 

Душами и ДНК.

Я ненавижу тебя больше, 

Чем «Солнца» гербы и провал.

Наряжаюсь в доспехи героя, 

Понимая, что поражение 

Неотвратимо. 

Готовлю себя к еще одной встрече

На смертном одре.

Я пью яд с твоих раскрытых рук,

Мое тело распорото. 

Отрицаю невозможное счастье, 

Что может быть нами 

Не прожито.

Копаешься в голове, 

И мне нечем крыть это.

Разум бьет в спину огнем

Одинаковых дней.

Ты можешь быть кем угодно, 

Но далеко не надеждой.

У меня нет выхода 

На случай,

Если ты подберешься близко.

Смотри, я прячу руку за спину, 

Чтобы других не затянуло

В лапы смерти. 

И на привязи

Отказываюсь от слов, 

Созвучных с твоим именем.

***

Не Хуайсан поднес фонарь к сборнику, чтобы получше прочесть текст. Они с Цзинь Цзыяо ввозились здесь уже пару часов, а библиотека Гусу, в отличие от их в Цинхэ, была огромна. Он зевнул. И что они только надеятся найти? Это бесполезно.

Не Хуайсана очень клонило в сон. Ему так хотелось отправиться в постель, несмотря на то, что держался он в состоянии бодрствования из-за уважения к Вэй Усяню.

Но соблазн был так велик… Не Хуайсан не удержался и, поставив бумажный фонарь в специальную подставку, лег на стол. Он бормотал себе под нос:

— Красивый Нефрит… Красивый Нефрит… Лин. Лин… Лин. Принцесса Лин…

Он внезапно подскочил на месте.