Глава 8. Хогвартс-экспресс (1/2)
C тех пор, как Том принял решение остаться в девяностых, время полетело со скоростью новенькой метлы. Хотя не то чтобы он сам принял это решение, но предпочитал пока об этом не думать. С другой стороны, кто же еще, как не он? Пускай и более старшей версии. Он прекрасно понимал, что пятьдесят лет опыта накладывают свой отпечаток, и даже если сейчас какие-то решения будущего-себя кажутся спорными, то, скорее всего, он просто еще не видит полной картины.
И он старался увидеть. За июль и август проштудировал все учебники за предыдущие пять лет, чтобы выяснить, что поменялось за это время в подходе к обучению, нет ли у него где-то белых пятен. Благо теперь он совершенно не был стеснен в деньгах — новообретенный «отец» подкинул увесистый кошелек с золотом и предложение обращаться по любому вопросу.
Жить он, по соображениям конспирации, остался у Слагхорна. Тот был только рад компании, в особенности умению Тома готовить — теперь старику не приходилось напрягаться самому. И ни к чему лишний раз светиться в особняке Гонтов, в связи с которыми никто не должен был его заподозрить. За все это время он лишь несколько раз наведался к ним, пообщаться и попрактиковаться в дуэльном мастерстве с самим собой. Он вовсе не считал себя новичком в боевой магии и чарах, но умения старшего Гонта производили впечатление.
Закрой глаза. Почувствуй воздух вокруг. Границ твоего тела нет, ты — это воздух, ты — дым. Ты распространяешься, поднимаешься, ничто не сдерживает твою магию.
И он смог. На втором занятии, когда он открыл глаза, уже парил под потолком. Стал абсолютно невесомым, пальцы с трудом получалось разглядеть — границы тела зыбко колебались, на месте одежды теперь клубился черный дым, а он… парил. Без метлы, даже палочку всего лишь держал в руке. Перевернулся на спину и обогнул массивную люстру посреди бального зала, который стал в этот вечер дуэльным. Это было лучше, чем плыть в воде — никакого сопротивления среды, никакой, пускай и много облегченной, тяжести тела.
Мягко спикировал вниз и кувыркнулся у пола, сгруппировался и приземлился на ноги на деревянный паркет. Черный дым вошел в тело, впитался в контрастно-белую кожу, вновь делая цельным. А в следующий момент он увидел перед собой удовлетворенно блеснувшие голубые глаза — собственные глаза. Заметил в них отражение своего безудержного восторга, и это было невыносимо приятно… Но вскоре яркое чувство растворилось без следа, оставляя после себя привычную равномерную серость.
В чем-то льстило и внимание Беллы: женщина за ужином, последовавшим за тренировкой, постоянно кидала на него заинтересованные взгляды через стол. Он не совсем понимал причину, возможно, ей просто было скучно и она жаждала развлечений. Непонятной выглядела и реакция Гонта — люди в таком случае обычно ревновали, а тот же забавлялся ситуацией и, казалось, даже в чем-то наслаждался. Хотя, наверно, это глупо, ревновать к самому себе? Том практически не понимал отношений с женщинами, тем более подобные тонкости были для него гораздо менее очевидны, чем древнешумерская клинопись.
Люстра в этот раз не горела, и помещение было погружено в полутьму, которую разгоняли лишь канделябры по углам да пара массивных серебряных подсвечников с наполовину оплавленными свечами на длинном темном деревянном столе. Колышущийся свет смягчал черты лица Беллатрисы, и она казалась лет на пятнадцать моложе, почти юной. Гонт в этом освещении тоже утратил свою строгость черт, блики мерцали на его лице, делая таким живым и столь похожим на самого Тома, что тот невольно залюбовался.
В его — их общей — нелюбви к алкоголю ничего не изменилось, одна Белла наслаждалась красным вином; почти черное в этом полумраке, оно маслянисто стекало по стенкам бокала. Том допил чай из тонкой чашки с китайскими узорами по без сомнения дорогому фарфору. После ужина можно какое-то время поговорить с Гонтом, сидя у камина. Приятно пообщаться с собеседником умнее себя — нечасто выпадало подобное развлечение, точнее сказать, никогда не выпадало. Он задумчиво смотрел на пламя, обратившись в слух.
— … намерение в магии крови имеет колоссальное значение, здесь нет четких инкантаций, и заклятие служит лишь одной цели — сосредоточить твое сознание…
Из этой приятной отрешенности вывели пальцы, поглаживающие волосы. Он поднял голову, вопросительно уставился на Беллатрису — даже не заметил, как та обошла стол и теперь оказалась вплотную к нему. Совершенно расслабился. Ее глаза хитро блестели, а может быть, танцевавшее в них пламя было лишь отражением огня камина. В следующую секунду женщина оперлась рукой на его плечо, плавным движением уселась боком к нему на колени. Том посмотрел на нее ошарашенно, затем перевел озадаченный взгляд на Гонта в поисках каких-либо разъяснений. Тот, однако, наблюдал за сценой с интересом, с легкой смешинкой в глазах.
— Может, я тоже могла бы тебя чему-нибудь научить, малыш? — томно протянула Белла у его уха, почти касаясь губами, обжигая своим дыханием. — Всегда хотелось развратить молодого невинного юношу…
— Тогда ты слегка не по адресу.
Том попытался отклониться в сторону, хотя это было и довольно затруднительно, когда женщина сидела на его коленях, а спина упиралась в спинку стула. Что делать, он совершенно не представлял, на старшего Гонта тоже не было никакой надежды — тот явно намеревался насладиться шоу.
— Какой стесняшка, — пробормотала Белла, а в следующий момент ее горячие губы прижались к его губам.
Том замер от шока, пытаясь сообразить, как выпутаться из подобной мигом осложнившейся ситуации. Спихнуть женщину с себя хотелось больше всего, но, наверно, это будет как-то… невежливо? Она вроде как его жена. Или будет его женой. Но пока ведь нет? Как все запутанно. С другой стороны, он вроде бы у нее в гостях, хотя и не припоминал в правилах этикета ничего на случай чужого языка у себя во рту. И как вообще люди справляются со всей этой чепухой, называемой взаимоотношениями?
После нескольких секунд тяжелых размышлений он все-таки ответил на поцелуй чисто механическим движением. Ощущалось странно и более влажно, чем было бы комфортно, если вообще в прикосновении к чужим губам можно найти что-то комфортное. Тонкие пальцы зарылись в его волосы. Собственные руки неуверенно зависли в воздухе, куда их девать, Том не знал, и после некоторого колебания положил одну ладонь на спину Беллатрисы, на черную ткань шелкового платья, а другую — на колено, к счастью прикрытое пышной юбкой.
Эти действия, похоже, еще больше раззадорили женщину — она скользнула рукой по рубашке на его груди, вниз по животу, остановилась на ткани брюк. Том, уже смирившийся было с наглой оккупацией своего рта, вздрогнул от неожиданности. Через несколько секунд настойчивых поглаживаний Белла отстранилась, глядя на него вопросительно.
— Что-то не так?
У него заняло несколько секунд понять, о чем именно она спрашивает, поскольку не так было по меньшей мере все.
— Я не люблю, когда меня трогают, — наконец ответил он нейтрально-вежливой фразой и отвел от себя ее руку. Слова прозвучали более двусмысленно, чем хотелось бы, ну и к черту.
— Белла, милая, оставь мальчика в покое, — подал голос Гонт. Но ощутить хоть какую-то благодарность в его адрес мешало отчетливо пляшущее в хитрых глазах веселье. Том и так чувствовал нарастающее раздражение от глупой ситуации, в которую попал, а теперь еще и злость, как бы это ни странно звучало, в свой собственный адрес.
К его облегчению, Белла с разочарованным вздохом поднялась на ноги. Гонт пригласительно махнул рукой, и она прошла разделявшие их три метра, уселась на колени теперь уже к нему. Впрочем, особо расстроенной подобной сменой диспозиции она не выглядела и полными обожания глазами уставилась на мужа.
— Не тревожься из-за этого… — небрежно бросил ему Гонт и повернулся к женщине.
Его рука уверенно скользнула в волосы Беллы; властно оттянув ее голову назад, он настойчиво захватил ее губы своими. Вторую руку положил на ее голень у подола платья, медленно двинулся вдоль стройной ноги, поднимая юбку все выше и выше. Пальцы сильно сжали молочно-белое бедро, погрузившись в плоть. В этом полумраке мужчина казался Тому ужасно похожим на него самого, и следить за ним в такой ситуации, со столь близкого расстояния было… странно и волнующе. А этот грубый жест, когда он намотал на кулак черные волосы женщины, то, как резко дернул их назад, приник к беспомощно открывшейся шее, провел по ней языком… Все это зрелище что-то задевало внутри, пробуждало непривычное чувство в груди.
Том нервно облизнул губы, раздумывая, не стоит ли отвести взгляд в подобной ситуации. Как делают люди — нормальные люди, — чтобы соблюсти приличия. С другой стороны, почему-то казалось, что это шоу предназначалось как раз для его глаз, а приличиями в этой комнате не пахнет, как и нормальностью. И он не стал проявлять излишнюю скромность.
Продолжил со стороны следить за движениями собственных пальцев по тонкой кружевной ткани черного белья на Белле. За бликами пламени на собственных чертах, на которых теперь явно проступало возбуждение. Парадоксальным образом он так выглядел еще красивее — не как идеальная, но холодная мраморная статуя, а проявилось в чертах что-то темное, демоническое. Он никогда не видел на своем лице подобного выражения, и оно завораживало, притягивало. И откровенность развернувшейся сцены, и очевидная схожесть мужчины с ним самим заставляла дыхание учащаться. Гораздо сильнее, чем поцелуи минутой ранее.
— …ты научишься получать удовольствие, — закончил Гонт. Наконец оторвавшись от Беллы, поднял на Тома мерцающие в полумраке глаза. Пришлось напрячься, чтобы вспомнить начало фразы. — И даже никого при этом не убить. Тебе же хочется, да? Так приятно смотреть, как чужая жизнь утекает под пальцами… По твоей воле, по твоему замыслу.
Голос был низким и мягким, завораживающим. Прозрачные глаза будто видели его насквозь, проникали взглядом под кожу. Том смотрел только на кулак, который все еще держал волосы Беллы. Та тяжело дышала, кусая губы.
Жар внезапно обжег щеки. Собственная реакция стала неожиданностью, и уж точно не хотелось ее никому показывать, тем более такому похожему на него, но в то же время много старшему и опытному мужчине. Сначала он должен разобраться в себе сам. К тому же было странное ощущение, что с ним играют в непонятные игры. Том медленно поднялся на ноги, машинальным движением одернул брюки.
— Я, пожалуй, пойду, — произнес внезапно охрипшим голосом. Отступил к двери. — Оставлю вас наедине.
— Как хочешь, — беззаботно пожал плечами Гонт. — Провожать не буду, уж извини, у меня нарисовалось занятие поинтересней.
Том вышел из столовой не оглядываясь, только услышал позади довольный стон Беллатрисы и щелчок дверного замка.
***
Разделочный нож равномерно стучал по доске, пока Том витал в своих мыслях. Осмотрев аккуратно нарезанные практически одинаковые кусочки курицы, перевел взгляд на цветную картинку на развороте лежащего рядом маггловского журнала с рецептом. Блюда индийской, а точнее — привнесенной колонизаторами англо-индийской кухни, он раньше не готовил. В приюте пользовалась популярностью еда с минимумом ингредиентов и максимумом питательности, не говоря уже про наименьшую сложность приготовления.
Однако Слагхорну перед отъездом в Хогвартс, где эльфы обычно готовили довольно традиционные блюда, захотелось чего-нибудь эдакого. Так что Тому, который изображал примерного мальчика, пришлось разбираться с рецептом курицы тикка-масала. С виду ничего сложного не было, если не задумываться над странным сочетанием индийских специй и кокосового молока. Ничто из этого Том раньше не пробовал и даже близко не представлял, что должно получиться.
Зато за готовкой имелось время поразмыслить над дальнейшими действиями. Он не очень понимал, как втереться в доверие Дамблдора, который всегда относился к нему с настороженностью. Возможно, надо будет сначала сойтись с приближенными к нему людьми. Он просмотрел в кабинете Гонта досье на известных членов Ордена Феникса, на их родственников, которые учились в школе, выписал нужные имена в зачарованный дневник.
Но как с ними сойтись, если все они были слишком… гриффиндорцами? Никто из них не будет доверять слизеринцу. По крайней мере поначалу, пока не попадут под его очарование. Наверно, стоит просто быть тем, кем он привык казаться, источать видимое дружелюбие, и постепенно получится добиться желаемого. Том прекрасно знал, как действует на других его обаяние. Особенно на женщин… иногда даже чрезмерно.