Часть 43 (1/2)

Язолин вглядывался в экран своего смартфона, перелистывая фото с лунной эльфийкой. Наблюдение за Тавариль Силвин так и не прояснила, её ли велено найти. Слишком скудная информация. Кроме фото, ничего. Эльфийка была очень общительной, и её часто можно было видеть около Лантасира, хотя он не всегда был от этого в восторге. Но если видела его знакомых или сокурсников, то с нескрываемым любопытством общалась и с ними. Особенно привлекали её представители других рас, чем иногда вызывала недовольство из-за невольной навязчивости. Особенно не нравилось окружающим то, что эльфийка заключала других эльфов в крепкие объятья при встрече, особенно если она в кругу соотечественников: Астала, Лантасира и других. Такая манера поведения не приветствовалась в первую очередь эльдарами, недовольными тем, что бесцеремонно нарушалось их личное пространство. Тёмные же особо не были против дружеских объятий, особенно парни. Лантасир считал её легкомысленной и часто ругал за это, боясь, что таким поведением она может нажить себе недоброжелателей и создаст плохое мнение об их расе. Сам же Рилинвар только приветствовал подобные действия и с удовольствием обнимал её в ответ. Это, как ни странно, поднимало настроение.

«Ладно, отрапортуюсь, а там пусть сами разбираются», — решил он, сознавая, что затягивать с подачей информации больше нельзя. Это могли принять за саботаж.

Он позвонил в бар «Шепот страсти» и заказал столик на двоих, даже не предполагая, кто будет его связным.

С самого утра Вероника терялась в догадках, какое наказание придумать двум нерадивым эльфам, чтобы наконец умерить их пыл. Но ничего конкретного ей в голову не приходило. Трудовая терапия не возымела на них должного действия. И девушке всё больше казалось, что это не просто расовая неприязнь, а личная, в детали которой её совершенно не собирались посвящать.

«Если бы они хоть один день прожили чужой жизнью, поняли, что значит быть тёмным или светлым», — размышляла она, ожидая их прихода в своей аудитории, полагая, что только это может хоть что-то изменить в их поведении.

Но девушка прекрасно понимала, что это невозможно. Переселение душ входило в перечень запретных заклинаний. Да и если даже такой маг найдется, то вряд ли он даст гарантию, что всё пройдёт гладко и ему удастся вернуть души в их родные тела. Так что от этой идеи пришлось отказаться. От сложных раздумий её отвлёк звук открывающейся двери. В класс вошли Язолин и Селериан. Они сели за первые столы соседних рядов и выжидающе посмотрели на Веронику.

— Что ж, как погляжу, решать проблему, придя к компромиссу, вы упорно не желаете, — начала она отчитывать, как можно строже посмотрев на них.

— Компромисс с этой тварью? Да ни за что, — решительно заявил Селериан, с нескрываемой неприязнью посмотрев на тёмного.

— На себя посмотри, — огрызнулся Язолин, ничуть не уступая светлому.

— Прекратите! — одернула скандалистов девушка, переводя взгляд то с одного эльфа, то на другого.

«И что же мне с ними делать?» — терялась она в догадках.

И чем дольше она их рассматривала, тем все больше замечала, что хоть Селериан и был выше Язолина примерно на полголовы, комплекция у них была почти одинаковая, несмотря на то, что тело темного казалось немного более физически развито, чем у светлого, возможно, из-за черной кожи и более низкого роста. Пришедшая ей в голову мысль показалась ей решением её дилеммы.

— Раздевайтесь! — приказным тоном заявила она.

Язолин без лишних возражений встал из-за стола и снял куртку из тонкой кожи, затем короткий топ, принялся расстёгивать ремень на узких кожаных брюках с низкой посадкой. Селериан же застыл, словно громом поражённый, посчитав её слова глубоким оскорблением.

— Вы что себе позволяете?! Я не собираюсь... — начал возмущаться эльдар.

— Или отчисление, — перебила его девушка.

Смерив её недовольным взглядом, Селериан встал из-за стола и снял пиджак, начал развязывать галстук, затем последовала очередь классической синей рубашки. И по мере раздевания его лицо всё более становилось пунцовым от попрания ею его чести, достоинства, гордости аристократа и прочего.

— Бельё тоже снимать? — спросил Язолин, уже сняв с себя всю одежду и аккуратно сложив её на столе, за которым до этого сидел.

— Не нужно, — сказала девушка, невольно окинув взглядом его ладную фигуру.

Язолин буквально чувствовал, как её взор скользит по изгибам его тела, и инстинктивно расправил плечи, чтобы показать себя во всей красе. Ее взгляд задержался на его сильных плечах. Мускулистые тренированные руки с едва заметными кривыми линиями вен. Бицепсы, четко очерченные, хотя и не бугрящиеся мышцами, выдавали в нем не только физическую мощь, но и гибкость, присущую разве что хищнику. Гладкая эбеновая кожа блестела глянцем под лучами послеполуденного солнца, проникающими в аудиторию, что придавало линиям его тела особую выразительность. Мышечный рельеф торса был подтянутым, просматривался при малейшем движении и быстро переходил в узкую талию, которая подчеркивала гармонию пропорций. Ноги, длинные и сильные, с гладкой мускулатурой, заканчивались развитыми икрами, что являлось продуктом интенсивных тренировок. Даже в его неподвижности было видно, что дроу полон энергии, готовый к действию и движениям. Дроу обладал невероятно привлекательной энергетикой, наводящей на мысль о чём-то приятном. Но стоило ей посмотреть в его золотистые глаза, как она увидела призывный и в чём-то ироничный взгляд, манящую полуулыбку на чувственных губах и поспешила ответить ему безразличным спокойным взором.

«Интересно, что будет дальше?» — подумал Язолин, которому определённо нравилась эта игра.

Тело Селериана было не таким внушительным, более худощавым, но не менее привлекательным. Гладкая мускулатура была хорошо прорисована под невероятно светлой тонкой кожей. Атлетически сложенный и в то же время стройный. Этот контраст придавал его телу аристократическое изящество. В меру широкие плечи переходили в неплохо развитую грудную клетку и мышцы груди. Округлые мускулы рук, слегка выделяющиеся под кожей, давали представление одновременно о силе и легкости движений. Развитые жилистые предплечья переходили в изящные кисти с длинными тонкими, как у пианиста, пальцами. Гладкая поверхность живота была едва заметно очерчена, подчёркивая рельефность пресса без излишек мускульной массы. Каждое его движение было пронизано грацией и гибкостью. Ноги длинные и стройные с мягкими изгибами коленей напоминали девичьи и легко привлекали заинтересованный взгляд. Но стоило посмотреть на его лицо, пылающее румянцем смущения, в непроглядно черные глаза, блеск которых мог сравниться только с сиянием звезд, которыми эльдары так восхищаются, и можно было увидеть смятение, неловкость и ожидание чего-то. Веронике еле удалось сдержать улыбку, ибо в своей беззащитности он был в этот момент невероятно мил.

«Что она хочет этим добиться?» — растерянно думал Селериан.

Вероника подошла к ним и, посмотрев на стопки аккуратно сложенной перед эльфами одежды, поменяла их местами.

— Одевайтесь, — приказала она, ожидая от них негативной реакции.

Селериан побагровел от ярости и возмущения. Язолина её слова несколько обескуражили.

— Да как вы смеете? Да чтобы я надел эти вонючие тряпки! — не помня себя, орал высокородный эльдар.

— Или это, или остаток дня вы будете ходить по учебной части в одних трусах. Иначе отчисление, — с непреклонностью заявила Максимова.

Селериан то краснел, то бледнел, не решаясь прикоснуться к ненавистной ему одежде. Язолин же покосился на светлого, предчувствуя волну недовольства со стороны Армантаса, если он притронется к его одежде.

— У вас пятнадцать минут до того, как сюда придут студенты на лекцию. Вы же не хотите оказаться перед ними в неприглядном виде, — поторопила их Вероника.

И это все-таки подтолкнуло их к действию, заставив темного побороть нерешительность, а светлого — отвращение. Видимо, представили реакцию окружающих на свой сногсшибательный вид, хотя темного, на её взгляд, это волновало в меньшей мере. Они стали спешно надевать вещи друг друга, бросая на оппонента недовольные взгляды. Надо сказать, выглядели они довольно живописно. Язолин в синем классическом костюме с узкими брюками, в светло-голубой рубашке и галстуке. Селериан в коротком облегающем топе, не скрывающем торс, кожаная короткая куртка с красными вставками едва доходила до талии, а кожаные узкие брюки оказались слегка коротковаты, но это скрыли высокие ботинки из черной кожи на мягкой подошве со множеством ремешков. Благо размер обуви у эльфов оказался одинаковым. Вероника с удовольствием смотрела на творение рук своих и нашла, что новый имидж невероятно преображал обоих.

— Итак, слушайте суть своего наказания. Остаток дня и последующие выходные, то есть два дня, вы проживете жизнью друг друга. Будете есть, спать и одеваться в одежду друг друга. Можете сами предупредить ваших новых соседей, у которых вы можете узнать то, что друг о друге не знаете. Также я предупрежу комендантов общежитий. Учтите, что портить или присваивать вещи друг друга строжайше запрещено. Что ж, я вас больше не задерживаю, — сказала девушка, и после её слов в класс ввалилась толпа студентов.

Они удивленно посматривали на странно одетых эльфов. Ошарашенными лицами встретили их одногруппники. И когда Солтран узнал, что его соседом по комнате на выходные будет Селериан, то это показалось ему забавным. У Гаэллара подобная смена вызвала глубокое возмущение. Селериан весь остаток дня старался не показываться своим соотечественникам на глаза, но это редко удавалось, и он часто ловил на себе недоуменные взгляды эльдар. Рилинвара же забавляла вся эта ситуация в целом, и он с удовольствием демонстрировал свой новый стиль. Язолин не мог дождаться конца дня, а Селериана это страшило.

Оказавшись в комнате, где жили Гаэллар и Селериан, Язолин некоторое время восхищённо озирался по сторонам, невольно вспомнив покои Алакейла, ничуть не уступающим ей в богатом убранстве.

— Хоромы царские, ничего не скажешь, — сделал вывод дроу.

Гаэллар мрачно покосился на нового соседа и показал ему спальню, письменный стол Селериана, на котором стоял ноутбук и лежала тетрадь, также показал средства индивидуальной гигиены Армантаса. От душевой Язолин был просто в восторге. Он долгое время нежился под горячими струями, не опасаясь постороннего враждебного вторжения. Через некоторое время дроу вышел в неглиже, счастливо улыбаясь, вытирая длинные волосы полотенцем эльдара.

— Может, прикроешься чем-нибудь? — хмуро произнёс Гаэллар, отворачиваясь.

— Брось, тебя смущает моя нагота. Мы же оба парни, — удивился дроу, подойдя к светлому вплотную и приобнимая его за плечи.