Мой муж - тиран! Или нет... (2/2)

— Знаешь, кто ещё горький? Мой муж! — Шан Цинхуа резко сел, потрясая чашкой в воздухе.

Шэнь Юань вздохнула, готовясь к новому потоку жалоб, но внезапно заметила, как выражение лица её друга смягчилось. Он посмотрел в сторону, словно задумался о чём-то далёком.

— Хотя… — его голос вдруг стал тише, задумчивее.

Шэнь Юань приподняла бровь.

— Хотя?

Шан Цинхуа склонил голову, поигрывая кисточкой шёлкового пояса на своей одежде.

— Хотя он… иногда бывает заботливым.

Юань поставила свою чашку и полностью сосредоточилась на друге.

— Неужели?

— Ну… Да! Например, вчера вечером было холодно, и я немного зяб…

— Дрожал так, что стены тряслись? — невинно уточнила она.

Цинхуа недовольно цокнул языком, бросив на собеседницу обиженный взгляд, но продолжил:

— И тут Мобэй просто молча снял свою накидку и накинул её на меня.

Он пробежался пальцами по подолу своего рукава, едва заметно улыбаясь, его щечки снова немного раскраснелись.

— И знаешь… она так тепло пахла. Немного сандалом, немного — чем-то свежим, как морозное утро… И она была такая тёплая.

Шэнь Юань внимательно наблюдала за ним, ничего не говоря.

— А ещё… Он всегда держит меня за запястье, когда мы идём через толпу, даже если я не прошу. Просто берёт — и ведёт. Типа, как будто я потеряюсь без него.

— Ну… Ты и правда можешь потеряться, — не удержалась от комментария она, но парень не отреагировал, продолжая влюбленно бормотать.

— И вообще, он верный, сильный, красивый…

— О, началось… — с улыбкой пробормотала Шэнь Юань, но Цинхуа уже не остановить.

— Нет, ну правда! Ты видела его плечи?! Я иногда думаю, что за них можно держаться, если случится землетрясение, и ты будешь в полной безопасности!

Шэнь откинулась назад и скрестила руки на груди.

— Подожди, подожди. Ты буквально пять минут назад говорил, что он тиран, который не даёт тебе жить. А теперь ты тут расписываешь его достоинства так, будто сочиняешь любовное письмо.

Консорт севера замер, а потом резко отмахнулся:

— Ну и что? Я имею право жаловаться и восхищаться одновременно! Это называется сложные чувства, цзе!

— Нет, это называется «я не могу признать, что мой муж мне нравится».

— А кто сказал, что он мне нравится?! — вскричал Шан Цинхуа, но при этом отчаянно покраснел.

Шэнь Юань лишь усмехнулась, покачав головой. Её друг был воплощением хаоса, но наблюдать за этим хаосом было бесконечно забавно. Она сцепила пальцы перед собой, изображая крайнюю сосредоточенност.

— Значит, если я правильно понимаю… — начала, пристально глядя на Цинхуа, — твой муж — бессердечный тиран, который мучает тебя, запрещая есть сладкое, не разрешает гулять одному, а ещё он заботливый, красивый и верный.

Шан Цинхуа замер.

— Эээ… — он закатил глаза, пытаясь найти логическое объяснение, но их просто не существовало. — Ну… Да! Всё так!

Шэнь Юань медленно кивнула, едва заметно усмехаясь.

— И ты, конечно же, его не обожаешь?

— Конечно, не обожаю! — возмутился он, скрестив руки на груди.

— Не хочешь его обнимать, видеть чаще, наслаждаться его заботой?

— Н-не хочу!

— То есть, если он сейчас войдёт сюда, возьмёт тебя на руки и унесёт в свои покои, ты будешь кричать и вырываться?

Шан Цинхуа открыл рот, но слова застряли у него в горле. Образ Мобэя, берущего его на руки, был настолько живым, что у него слегка загорелись уши. Тем временем госпожа Шэнь довольно кивнула.

— Ну вот и разобрались. Ты своего мужа обожаешь.

— Ч-что?! Нет, я—

— Да-да, продолжай отрицать, — махнула рукой Шэнь Юань. — Но факт остаётся фактом.

Шан сжал губы, словно обдумывая свои дальнейшие действия. Потом, к всеобщему удивлению (точнее, к удивлению одной конкретной Шэнь Юань), он глубоко вздохнул и заявил:

— Ладно! Ладно. Может быть, он… не такой уж и плохой.

— Мягко сказано.

Шан Цинхуа скрестил руки и отвернулся, пробормотав:

— Ты думала, я изменюсь после свадьбы?

В ответ она закатила глаза.

— Нет. Но надеяться можно было.

Они посмотрели друг на друга. Потом Шэнь Юань улыбнулась.

— И сколько раз ты собираешься жаловаться на него, прежде чем окончательно признаешься в любви?

— Ну-у… я думаю, минимум раз десять, — ответил он с усмешкой.

— Пфф, маловато.

— Ладно, двадцать.

— Уже ближе к правде.

Они рассмеялись. Шан Цинхуа потянулся за чашкой, которая уже давно остыла, и сделал глоток.

За окном тихий ветер шевелил занавески, принося с собой свежий воздух. В комнате было тепло, уютно, а разговор — таким же привычным, как дыхание. Цинхуа снова начал болтать — на этот раз о чём-то несвязанном с его мужем, но Шэнь Юань уже знала: завтра он снова прибежит сюда, ворвётся в комнату и с порога начнёт вещать, какой Мобэй-цзюнь «ужасный и несносный». А через пять минут — расписывать его достоинства, растягивая гласные и закатывая глаза.

<s>И она будет слушать. Потому что такова их дружба.</s>