Глава 19. Между клыками и молчанием (1/2)

Лос-Анджелес, Голливудские холмы

Черный «Мерседес» неспешно въехал на территорию особняка Джованни, окутанного сумрачным блеском прожекторов. В свете, подчёркивавшем изящество неоготических шпилей, архитектурный ансамбль казался загадочным отражением какой-то сказки. Джезабель, сидя на заднем сиденье, приоткрыла окно, чтобы вдоволь насладиться этим впечатляющим зрелищем. Она машинально вспомнила о готических шедеврах родной Франции, где было довольно много сооружений неоготического стиля: базилика Святой Клотильды, Сент-Шапель, Мон-Сен-Мишель и просто невероятное Аббатство Святой Магдалины. Конечно, здешнее поместье Джованни не могло сравниться с этими великолепными творениями архитектурного гения, но всё же пробуждало в её душе странный трепет, сплетенный с личными воспоминаниями.

— Будьте готовы ко всему, — негромко предупредила она помощников Шерифа, которых взяла с собой для безопасности, когда автомобиль замер у крутых ступеней входа. — Независимые не всегда следуют Традициям — помните об этом.

Первым вышел из машины Питер, её водитель, сохранивший безупречную элегантность даже в мелочах. Он обогнул «Мерседес» и, склонившись, распахнул заднюю дверь с показной галантностью. Следом показались два помощника Шерифа — Гангрел с глазами опытного хищника и Тремер, чья внешняя холодность лишь подчеркивала смертельную решимость. Уже после них из салона выбралась сама Джезабель, приняв руку Питера. Под каблуками раздался тихий стук: дорожка к особняку была выложена гладким камнем, отливавшим приглушённым блеском под светом прожекторов.

Лёгкая дрожь пробежала по телу девушки, но она тут же подавила её. Джезабель не могла позволить себе слабость. У неё был план. Если Клавдий откажется говорить, она напомнит о тех услугах, которые Камарилья когда-то оказала Джованни. Если Бруно попытается отвертеться, она скажет, что уже договорилась с Носферату — и их молчание куплено не золотом, а страхом. И если всё это не сработает, остаётся последний козырь — намёк на Кровавую Охоту. Ей не хотелось раскрывать эту карту, но лучше угроза, чем война.

Сама мысль, что Джованни украли саркофаг и теперь могли шантажировать весь город, была невыносима. Но хуже было то, что этот инцидент — идеальный повод для врагов ЛаКруа оспорить его власть. Джезабель знала, кто стоит за ним и кто мечтает о его падении. Один слух о том, что Камарилья не смогла сохранить контроль над столь опасным артефактом, и Лос-Анджелес может погрузиться в хаос. Она пришла сюда не только ради приказа Князя — она защищала саму структуру власти, которую помогала строить десятилетиями.

«Нужно успеть опередить неонатку, — мелькнуло в голове, когда Джезабель сделала несколько шагов по освещённому двору. — Сомневаюсь, что ей под силу провернуть такое, но она умудрилась уже несколько раз удивить Князя. Нельзя допустить, чтобы она первая добралась до саркофага».

Она на миг приостановилась и огляделась: круглый фонтан в центре двора, украшенный фигурками горгулий, отражал мерцающий свет прожекторов. Водяные струи журчали так, будто шептали ночные тайны, хранившиеся под этими готическими арками и стрельчатыми окнами. В окружении подстриженных кустов и аккуратных газонов многое говорило о роскоши и вкусе владельцев, однако Джезабель чувствовала, что под парадной красотой скрыты куда более тёмные тайны — именно так обычно и бывает у семьи некромантов.

В этот момент из сумрачного дальнего угла двора выступила изящная женская фигура. Это была Марсиана Джованни. Её сопровождали двое гулей, одетых в строгие костюмы, при этом незаметно держащих руки на изготовке — видимо, под пиджаками скрывалось оружие. Облик самой Марсианы излучал спокойную уверенность: серый костюм с плавными линиями подчёркивал женственность, а короткий шёлковый шарфик на плечах придавал образу итальянскую утончённость. В руках она держала любимого кота — крупного, мохнатого, чёрного, с яркими изумрудными глазами, которые тут же уставились на Джезабель и её спутников.

От девушки не укрылось лёгкое напряжение в манерах Марсианы: кошачье мурлыканье не обманывало, вызванное активным поглаживанием, — хозяйка особняка настороженно ждала разговора, не зная, зачем именно явилась Сенешаль Камарильи.

— Рада видеть тебя, Джезабель, — промурлыкала Марсиана, приблизившись к фонтану, где две горгульи с каменными крыльями олицетворяли пугающую эстетику рода некромантов.

— Спасибо, что согласилась встретиться, — отозвалась Джезабель, внимательно глядя на кошачьи глаза, будто пытаясь разгадать, не скрывают ли они в себе магических приёмов. — Боюсь, здесь я не ради визита вежливости.

— Ты пришла за помощью, — спокойно констатировала Марсиана, чуть склонив голову набок. По её тону было понятно: без серьёзных аргументов Джезабель не получит ничего. — Могу выслушать, но не жди, что я сразу соглашусь на любые условия. Пройдёмся?

— Конечно, — ответила Тореадор, сделав знак двум помощникам Шерифа остаться на месте. Те послушно остались позади, напряжённо всматриваясь в присутствующих. Двое гулей, следовавшие за Марсианой, также остановились по её кивку. Кот взирал на Сенешаля напряжённо, словно чувствовал её скрытое нетерпение.

Две вампирши направились по выложенной белым камнем дорожке, вьющейся между пышными кустами и статуями в античном стиле, от которых веяло атмосферой старой Италии. Лёгкий ветерок, едва касаясь их волос, принёс в ночной воздух аромат цветущих кустарников.

— Рассказывай, — первой нарушила тишину Марсиана, когда они отошли на приличное расстояние от лишних ушей в виде гостей семьи. — Что-то насчёт саркофага? До меня дошли слухи, что ЛаКруа ищет его по всему городу.

— Именно, — негромко начала Джезабель, подбирая каждое слово. — Один Носферату сообщил, что Анкарский саркофаг попал в руки твоего клана. Конкретно — к Клавдию. Я хочу поговорить с ним.

Марсиана замедлила шаг, затем остановилась, её взгляд стал суровым:

— Ты уверена в этом, Джезабель?

— Более чем. Я должна увидеться с ним сегодня, немедленно.

Женщина покачала головой:

— Боюсь, Джезабель, такие вопросы придётся обсуждать с Бруно — именно он руководит этой ветвью семьи. Если хочешь говорить с кланом об официальных вопросах — это к нему. Но не думаю, что он обрадуется, увидев Сенешаля Князя, ещё и в такую ночь.

На мгновение девушке показалось, что кошачий хвост скользнул по её руке, но это лишь тень. Джезабель нахмурилась: она рассчитывала именно на Клавдия — он был обязан Князю и, по её расчетам, мог стать ключом к успеху в этой ситуации. Но встреча с Бруно могла всё усложнить до предела.

— Насколько мне известно, Бруно действует порой слишком жёстко. Возможно, он захочет выставить меня за дверь, или попросту не станет говорить о саркофаге. Но, Марсиана, проблема куда серьёзнее: если этот артефакт не вернётся к Камарилье, может вспыхнуть открытая вражда, что отразится на всём городе. Ты ведь и сама не хочешь попасть под Кровавую Охоту…

Эти слова произвели явное впечатление. Вампирша Джованни посмотрела на свою собеседницу, и в её тёмных глазах вспыхнуло беспокойство:

— Вы не блефуете, Джезабель? Князь действительно способен пойти на крайние меры из-за одного саркофага?

— Поверь, дело в том, что это не простой саркофаг, — весомо произнесла Сенешаль. — В нём заключена мощь, которая может изменить расстановку сил на столетия. Князь держится, стараясь не разжигать конфликт, но, если Джованни продолжат упорствовать, велика вероятность, что нашему руководству придётся прибегнуть к более жёстким методам. И от этого твоя семья сильно пострадает.

Марсиана прикусила губу и на миг отвела взгляд.

— Семейные традиции Джованни непоколебимы, — сказала она, словно убеждая саму себя. — Сегодня здесь проходит семейное собрание. Вход строго по праву крови. Никто из чужаков не может переступить порог. И даже я не могу безнаказанно нарушать традиции предков.

— Но я должна попасть на это посвящение сегодня, — Джезабель взглянула Марсиане в глаза, вспоминая слова ЛаКруа о безотлагательности этого дела. — Другого шанса не будет.

Кот недовольно зашипел, но Марсиана лишь погладила его мягкую шёрстку, заглядывая в зелёные глаза зверя, будто советуясь с ним. Знала ли она о планах Клавдия больше, чем говорила? Скорее всего. Но, судя по замешательству в её взгляде, она не хотела ставить семью под удар.

— Я знаю, что среди твоих родственников далеко не все одобряют работу с Камарильей, — добавила Джезабель. — И только ты не побоялась выйти из тени. Тебя поддерживали некоторые из дальних кузенов, а кое-кто обвинял в измене родовым традициям. Но сейчас, когда речь зашла о саркофаге, именно ты можешь сохранить лицо своему клану.

Несколько мгновений Марсиана молчала, переводя взгляд с Джезабель на кота. Тот замер, как статуя, и только тонкий кончик хвоста подрагивал от напряжения.

— Хорошо, — наконец произнесла Марсиана. — Я проведу тебя. Признаюсь, я сама не в восторге от методов, которыми действует Бруно. Но учти: если всё пойдёт не так, мы обе окажемся на грани изгнания… или чего хуже.

Холмы Голливуда в эту ночь были непривычно тихими, словно ждали столкновения двух враждующих сил. В этой зыбкой тишине две вампирши протянули друг другу руки: каждая понимала, что судьба и клана, и Камарильи может решиться уже до рассвета.

— Как Сенешаль Лос-Анджелеса, я обещаю: клан Джованни не пострадает, если ты позволишь нам сделать то, что необходимо, — негромко проговорила Джезабель, испытывая облегчение. Пусть это не решает всё, но даёт шанс попасть в особняк и найти способ вернуть саркофаг Князю.

В этот миг тусклая лунная мгла слегка рассеялась, и лунный свет очертил фигуры двух вампирш и кота, будто подчеркнув, что судьба их сделок решается здесь и сейчас. Марсиана вздохнула и позволила себе лёгкую улыбку:

— Тогда следуй за мной. Я проведу тебя внутренними коридорами до церемониального зала. Но уж постарайся не бросаться в глаза всем остальным: наша семья не отличается чрезмерной любовью к незваным гостям.

— А к таким гостям, как я, особенно.

— Это так, — Марсиана сделала паузу, затем добавила: — Твоим помощникам, к слову, придётся остаться снаружи. Мои гули задержат их на крыльце. Чтобы никого не провоцировать. Пусть твои люди ждут сигнала — если что-то пойдёт не так, лучше, чтобы у тебя была подмога снаружи.

— Какого сигнала? — осторожно уточнила Джезабель, внимательно глядя на кота, который устроился у Марсианы на руках. — Внутри особняка я не смогу окликнуть их.

Марсиана задумалась, затем чуть улыбнулась, гладя кота по шерсти.

— Я отпущу кота. Он найдёт выход и выберется наружу. Если мои гули заметят, что он покинул дом — это будет сигналом. Они поймут.

Джезабель кивнула, на мгновение встретившись взглядом с изумрудными глазами животного.

— Надеюсь, он понимает важность нашей сделки так же хорошо, как и мы.

— Он умнее, чем кажется, — Марсиана улыбнулась чуть теплее. — Но надеюсь, этого не понадобится.

— Договорились, — согласилась Джезабель. Ей не слишком хотелось оставаться без защиты внутри этого лабиринта, полного потенциальных врагов, но другого выхода не было.

Подойдя к помощникам Шерифа, Джезабель остановилась возле них, и наклонившись немного ближе, она тихо, но твердо произнесла:

— Слушайте внимательно. Оставайтесь здесь и ни в коем случае не вмешивайтесь, если не получите явного сигнала. Этот сигнал — появление кота Марсианы, когда он выйдет из особняка. Но будьте осторожны, если я не появлюсь через несколько минут после кота — уезжайте.

На мгновение Гангрел и Тремер обменялись вопросительными взглядами, в которых мелькнуло недоумение и осторожное сомнение — им явно не нравилась идея оставлять Сенешаля без охраны, но приказу пришлось повиноваться.

Сделав решительный шаг, Джезабель отошла от фонтана и двинулась по направлению к дому вместе с Марсианой, которая прижимала к себе кота, скрывающегося наполовину в складках её длинной шёлковой накидки. На мощёном дворе кованые фонари излучали мягкий свет, отчего резные каменные пороги особняка казались ещё более изысканными, а диковинные узоры на парадных дверях отбрасывали причудливые тени.

При их приближении двое высоких гулей, стоящих на страже, распахнули дубовые створки, и внутри обнажился полутёмный вестибюль, наполненный духом старой Италии: бархатные шторы, обрамляющие громадные окна, картины на стенах, изображающие сцены из античной мифологии и семейной истории Джованни. Пахло старыми пергаментами, сандалом и лёгкой горчинкой благовоний, призванных отгонять призраков или, наоборот, зазывать их.

За их спинами с глухим стуком затворились двери, и Джезабель вдруг почувствовала себя, словно в ловушке. Теперь путь к отступлению был ограничен, а впереди — длинные мрачные коридоры, где любой родственник Джованни мог встретить её с недружелюбным оскалом. Но она старалась держаться гордо. Ведь её миссия важна: если не удастся уговорить семью сдать саркофаг, последствия будут ужасны и для Джованни, и для Камарильи.

— Ты сказала, что рассчитываешь на разговор с Клавдием, — заметила Марсиана, не сбавляя шаг. — Клавдий имеет много союзников. Скажем, одна его фраза может сделать так, что Бруно сменит гнев на милость. Впрочем, это не значит, что он будет сотрудничать с вами. Учти, Клавдий умеет красиво говорить, но не факт, что он на самом деле выполнит обещания.

Джезабель внутренне сжалась. Ей была известна репутация Клавдия: слишком хитёр, слишком стар и слишком внимателен к любым уловкам. Но лучше сделать попытку, чем опоздать и потом сдерживать войну. Если он не пойдёт на уступки — тогда уж придётся раскрыть все карты о грядущем гневе ЛаКруа, пусть и с элементом блефа о Кровавой Охоте. А если всё получится…

— Послушай, — тихо добавила Тореадор, останавливаясь у узорчатой лестницы, ведущей наверх. — Я благодарна тебе за возможность войти в этот дом. И если удастся решить проблему с саркофагом так, чтобы семья не потеряла лицо, я… Я уверяю, что ЛаКруа будет чтить наш нейтралитет. Никто не станет раскрывать, что вы его похищали. Никто не пострадает.

— Надеюсь, что так, — прошептала Марсиана, замечая, как у лестницы появился один из родственников, переглянувшийся с ней и вопросительно поднявший бровь. — И помни: я даю тебе лишь шанс. Но дальше всё зависит от того, сумеешь ли ты убедить Бруно. Если он не захочет даже слушать тебя, я не смогу возразить ему открыто.

— Мне хватит и этого, — Джезабель ответила, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Проходя мимо резных дверей и мраморных колонн, обе вампирши понимали, что этот поход в глубины особняка может означать начало новой главы в истории конфликта. Кот взирал на Джезабель будто с прохладным высокомерием, понимая, что даже одно неверное слово — и Сенешаль станет добычей для клана Смерти.

Занавеси из тяжёлой парчи над дверьми вздрагивали от сквозняков, а в висящих на стенах портретах членов семьи глаза словно следили за проходящими. Величественные патриархи и матриархи клана, костлявые предки с жёсткими чертами, казалось, осуждали любые проявления слабости. Но Джезабель шла твёрдо, чувствуя, как бешеный стук давно не бьющегося сердца готов вырваться наружу. Спускать всё на тормозах было нельзя: не ради себя, а ради города, где оставались её союзники, да и сам ЛаКруа, которому, при всех его недостатках, она верно служила многие десятилетия.

Издали уже доносилась негромкая церемониальная музыка. Где-то в парадных залах звучали итальянские арии, перебиваемые полушёпотом собравшихся.

«Вперёд, — сказала она себе мысленно. — Во имя города, во имя того, чтобы сорвать планы Джованни».

Словно вторя её мыслям, в углу коридора вспыхнуло пламя факела, придав теням на стенах причудливые формы. Марсиана бросила на Сенешаля короткий взгляд:

— Мы почти на месте. Говори осторожно и, главное, помни: если Бруно и впрямь завладел саркофагом, он не станет отдавать его просто так.

— Уверена, мы попробуем найти компромисс. Или хотя бы убедить их в бесперспективности конфликта.

— Надеюсь, всё обойдется, — вздохнула Марсиана, поглаживая своего кота, чей хвост продолжал нервно подрагивать. — Иначе я не ручаюсь, что тебе не придётся бежать назад к своим помощникам.

Они миновали ещё одну дверь, ведущую в тупиковую небольшую комнату с зеркальными стенами, возможно, уютное местечко для гостей. Сейчас комнатка была пуста, в ней царил полумрак, и лишь несколько свечей искрили на столике. В свете этих огоньков отражение двух вампирш проскользнуло по зеркалам, придавая им призрачную, слегка потустороннюю красоту. Может, в другой ситуации Джезабель понравились бы столь изысканные интерьеры – но сейчас в ней царили мысли о грядущей встрече, и вид безупречно отполированных поверхностей лишь напоминал, насколько далеко зашёл клан Джованни в роскоши и тайнах.