Глава 9. Танец с чужой тенью (1/2)

Санта-Моника, клуб «Asylum».

Джезабель сидела за столиком возле большого зеркала и внимательно разглядывала своё отражение. Белоснежная кожа сияла, словно жемчуг, а на щеках появился еле заметный хмельной румянец, оттеняемый чёрными, как смоль, волосами. Взгляд затуманен, верхние пуговицы на блузке небрежно расстёгнуты, в руках стакан виски… Любой из Сородичей, увидев Сенешаля ЛаКруа в таком состоянии, был бы крайне удивлён, ведь Джезабель всегда была аккуратно одета и не позволяла себе опускаться до проявления человеческих пороков. Но сегодня ей повезло — ночных посетителей на балконе «Asylum» почти не было, в этом районе её мало кто знал, а потому Джезабель просто отдавалась своим низменным желаниям.

За столиком рядом с ней сидела симпатичная девушка: стройная блондинка с красивыми лицом и фигурой. Она была без сознания, а на её шее красовались две небольшие ранки.

«Мэттью не поощрял питания в клубах, — с тоской подумала Джезабель. — Впрочем, девушек, употребляющих алкоголь, тоже…»

И вновь её мысли возвращались к Сиру. Что бы она ни делала, в каком бы состоянии ни находилась — его взгляды, желания, вкусы и даже аромат одеколона всегда следовали за ней.

«Он навсегда останется моим проклятьем, преследующим на каждом шагу…»

Допив содержимое стакана, она опять потянулась к полупустой бутылке. Вся её не-жизнь скатывалась в чёрную дыру, в которую она сама себя сталкивала. Джезабель ни капельки не изменилась с тех пор, как была человеком, только раньше ей удавалось наступать на одни и те же грабли куда чаще. Когда Джезабель обратили, ей едва исполнилось двадцать. Она была глупа, наивна и не спешила учиться даже на своих ошибках. Интеллигентная Мишель, её мать и обладательница французских аристократических корней, просто хваталась за голову от бездумного поведения дочери. Она заставляла её следить за собой, покупала шикарные платья, обучала этикету, но оказалось, что у Джезабель в голове гулял лишь ветер — всё улетучивалось оттуда мгновенно. Вместо достойного поведения девушка вела разгульную жизнь, не задумываясь о том, что может ждать её в недалёком будущем.

Одним из самых необдуманных поступков стал её переезд в Лос-Анджелес. Она мечтала стать актрисой, играть в театре и кино, но все попытки получить достойную роль не увенчались успехом. Сердце, которое давно перестало биться, словно сжалось в скупом воспоминании о былых мечтах стать актрисой. «Какая ирония, — подумала Джезабель, — сейчас я куда более талантлива в игре, чем была тогда, ведь каждый день изображаю перед людьми то, чем не являюсь».

Девушка грустно улыбнулась. Как же ей хотелось, чтобы мать была сейчас жива… Единственная, кто желал ей только хорошего, кто пытался помочь, но не был оценён по достоинству. Гордилась бы она ею сейчас? Её непутёвая дочь хоть и не нашла своё место под солнцем, но нашла его во тьме, под руководством французского торговца и политика. Несмотря на нестареющее тело, юная девушка бесследно исчезла, уступив место зрелой женщине. Самодостаточной, но по-прежнему желающей зависеть от мужчины. Наверное, гордилась бы…

Мимолётно вспомнив мать, Джезабель ощутила болезненную пустоту. Словно всё, что связывало её с человеческой жизнью, давным-давно исчезло. Но тёплый материнский облик ненадолго наполнил её силой, позволив взять себя в руки и не упасть в окончательную пропасть безысходности. «Мне нужно собраться, — сказала она себе. — Завтра, возможно, будет тяжёлый разговор с Князем».

Потянувшись к своей бессознательной жертве, сидящей рядом, вампирша прокусила её запястье и принялась пить кровь.

«Себастьян. Как же много я сделала для тебя, переступая закон и шагая по трупам. Я работала ищейкой, убийцей, секретарём и Сенешалем твоего Домена. Только для тебя. Только за возможность быть рядом с тобой и потакать твоим прихотям. Я не требовала ответа, не просила нежности, но сейчас я как никогда хочу чувствовать свою необходимость…»

Джезабель прекрасно понимала, что завтра ЛаКруа встретит её с привычной холодностью и всё будет как раньше — они продолжат совместную работу и забудут об этом неприятном инциденте. Но она не хотела, чтобы всё было, как раньше. Теперь ей нужно было больше, но захочет ли Князь того же? К счастью, Джезабель давно вышла из того возраста, когда девушки строят иллюзии и верят, что мужчина непременно упадёт к их ногам. А такой мужчина, как ЛаКруа, и подавно. Он может улыбаться, делать комплименты, даже целовать руки, но в душе будет строить лишь корыстные планы. Тогда почему, зная об этом, она до сих пор с ним? Неужели настолько боится потерять последнего мужчину, которому посвятила половину своей не-жизни?

Джезабель на миг оторвалась от запястья девушки. Та еле слышно застонала, от чего вампирша нахмурилась и убрала клыки. «Ну же, не умирай, — подумала она почти лениво, — нет желания объяснять твой труп хозяйке этого места». Сама же Джезабель понимала, что её почти не волнует, выживет ли эта блондинка. Но остатки здравого смысла подсказывали: шум или чья-то смерть в стенах «Asylum» может вызвать вопросы.

Этой ночью всё пошло не так. Джезабель не собиралась сюда ехать. Всё должно было закончиться её возвращением домой, тёплой ванной и одиночеством, но почему-то в последний момент она велела водителю направляться в «Asylum». И теперь перед ней сидела эта девушка — ещё один ненужный соблазн, ещё одно напоминание о том, что прошлые привычки никуда не исчезли.

Она переложила руку девушку поближе к её голове, которая покоилась на столе, и потянулась к стакану, усмехнувшись некой иронии ситуации: женщина-вампир пьёт виски, зная, что на неё это почти не влияет, а рядом — настоящая живая кровь, которая дарит гораздо более реальное опьянение. Оглядевшись, Джезабель убедилась, что со стороны её никто не видит: шторы на балконе прикрывали их столик, а редкие посетители были слишком заняты собственной жизнью.

«Мэттью, Мэттью, — снова всплыло в голове. — Сколько же раз ты рассказывал и показывал, как правильно нужно делать? Но я никогда не слушала. Даже сейчас не слушаю». Наклонившись к девушке, вампирша на мгновение провела рукой по светлым волосам, словно извиняясь за грубое обращение. Редкий приступ жалости, появившийся у неё под действием спиртного, подсказал Джезабель, что стоит оставить эту несчастную в живых.

Сидя в полутёмном уголке, она ощущала пьянящее смешение запахов: виски, дешёвого пива, слабых духов. Из зала доносились приглушённые басы, то затихая, то вновь набирая громкость. Где-то внизу звучал смех, слышался бряц аркадных автоматов, а иногда — ругань или восторженные возгласы, когда кто-то выигрывал. «Asylum», притон для нестандартных личностей, позволял каждому находить своё маленькое убежище. И сейчас Джезабель решила, что именно здесь, под светящимися неоновыми огнями, может позволить себе видимую слабость.

Её взгляд снова упал на отражение в зеркале. Зеркало в столь поздний час казалось почти глумящимся — оно показывало изящное женское лицо, томные глаза и блестящие губы, словно призывая: «Вот та, кем ты могла бы быть, если бы…» Но варианты «если бы» давно не имели значения. Жизнь поменяла русло ещё до того, как Джезабель стала вампиром. Протянув руку к зеркалу, она провела пальцами по прохладной поверхности. Это было странным напоминанием о её неспособности чувствовать пульс в венах. Где-то внутри она ещё помнила, как это — сердце бьётся под рёбрами, кровь пульсирует… Теперь же остались лишь смутные воспоминания.

— Чёрт возьми, — прошептала она, морщась от собственной сентиментальности. — Это уже выглядит как последняя стадия перед безумием.

Джезабель откинулась на спинку стула, чувствуя, как возникает странная расслабленность. Она вновь углубилась в собственные мысли. Себастьян ЛаКруа… В нём, как ни печально, сочеталось множество качеств, которые она ненавидела и одновременно обожала. Его холодность — порой казавшаяся неприступной — вызывала в ней какое-то мазохистское желание быть признанной. Сотни раз она убеждала себя, что поступает неверно, но каждый раз возвращалась к нему, как мотылёк к пламени.

«Сейчас он всё ещё в пентхаусе, возможно, вершит дела города, или пытается исправить последствия того, что я натворила, — мелькнуло в голове у Джезабель. — Я просто пыталась сделать всё, что могла… Почему из-за одной ошибки, чертового Граута, я теперь оказалась в немилости?»

Она несколько мгновений колебалась, чуть ли не собираясь позвонить ему, но понимала, что это слишком жалкий шаг. Очередная попытка оправдать свой провал? ЛаКруа, вероятно, даже не ответит или ответит сухо. Тогда будет больнее.

Покосившись на девушку, безвольно лежащую на столе, вампирша подумала о том, какая же она сейчас жалкая, ничем не лучше своей жертвы. Иногда хотелось сбросить с себя все эти оковы «секретаря Князя», «Сенешаля». Хотелось просто быть кем-то другим — хоть на одну ночь.

— Может, мне просто уехать в другой город, — вслух проговорила она, зная, что никто не слышит. — Найти новую жизнь, новых людей…

Джезабель горько усмехнулась: как бы она ни убеждала себя, покинуть ЛаКруа будет непросто. Он вселил в неё слишком много собственных амбиций, расчётливой уверенности в своём праве управлять миром. А главное — он был её Князем. Они вместе по кирпичику восстанавливали власть Камарильи в этом городе. Несколько десятков лет сложных решений и переговоров, разведки и убийств, внедрение своих марионеток в городские структуры… Нет, она не сможет всё бросить, особенно сейчас.

На балконе послышались чужие шаги. Джезабель настороженно замолчала, провела рукой по своим волосам, пытаясь придать себе более приличный вид. Она не хотела, чтобы кто-либо из знакомых (или тем более из врагов) видел, как она «забывается» в углу клуба. Однако к счастью, в щель между занавесями показалась лишь фигура пьяного посетителя, который не обращал на вампиршу никакого внимания. Мужчина громко зевнул и, пошатываясь, побрёл обратно.

«Надо уходить, — подумала она, посмотрев на жертву. — Или хотя бы привести её в чувства и отправить восвояси». Лёгкое сожаление шевельнулось где-то в груди: «Сколько ещё людей я превращу в таких же безвольных кукол?» Но воспоминание о том, сколько раз она спасала ЛаКруа от всевозможных угроз, подавило в ней любые зачатки раскаяния.

— Ты не знаешь, с кем связалась, — полунасмешливо пробормотала Джезабель, обращаясь к спящей блондинке. — Какое счастье, что завтра ты ничего не вспомнишь.

Кончиками пальцев она коснулась виска девушки, пытаясь проверить, насколько глубоко та погрузилась в забвение. Сердце жертвы билось ровно, значит, прямая угроза её жизни миновала. Ещё несколько капель крови, возможно, и убили бы её. «Вот так всё и происходит, — подумала Джезабель. — Самая тонкая грань между жизнью и смертью, а я уже забыла, каково это — бояться её переступить».

Джезабель медленно перевела взгляд с девушки на колышущуюся балконную штору и чуть повела плечами. Она откинулась на спинку стула, позволяя ноге рассеянно покачиваться в полумраке. И даже тогда не сразу услышала лёгкий шаг немного сбоку  — слишком глубоко была погружена в собственные мучительные размышления. Лишь когда в воздухе раздался негромкий мужской голос, она вздрогнула и повернула голову:

— Доброй ночи, Джезабель.

Детектив Корти собственной персоной. Кто бы сомневался, что этот вечер закончится именно их встречей. Густой полумрак балкона скрывал её смятённое лицо, но лёгкий запах крови с явными нотами спиртного витал в воздухе, выдавая, чем она недавно «угощалась».

— Всё-таки преследуете меня, детектив? — спросила Джезабель, слегка сжав губы и убирая руку от своей жертвы. Она сделала лёгкий поворот корпусом, словно намереваясь увеличить между ними расстояние, но при этом не смогла скрыть лёгкий румянец, проступивший на её бледных щеках. Этот едва заметный оттенок выдавал коктейль из крови и алкоголя, который действовал на вампиршу куда сильнее, чем чистый спирт мог подействовать на смертного.

— Могу вас заверить, мисс Ле’флер, что наша встреча здесь — всего лишь совпадение. Могу я присесть?

Совпадение? Не слишком ли их много в последнее время?

— Прошу, присаживайтесь, — Джезабель равнодушно кивнула на свободное место напротив.

Что ж, какая-никакая, но компания, не считая бесчувственной блондинки, имени которой она даже не знала.

— А ваша спутница, я вижу, слишком устала от длительной беседы, — насмешливо произнёс Дэвид, передвигая стул, чтобы лучше видеть и Джезабель, и её «подругу».

— Она — всего лишь способ расслабиться, — отрезала вампирша. Во рту у неё ещё ощущался привкус виски, смешанный с кровью, голова слегка кружилась от непривычной эйфории.

Детектив сел напротив, и Джезабель внимательно вгляделась в его лицо. Сейчас, когда волосы Дэвида слегка намокли от дождя, он показался удивительно знакомым. Что-то родное промелькнуло в его чертах, будто отголосок давних воспоминаний, которых она не хотела касаться.

— Значит, вы сохранили нашу тайну, Джезабель, — проговорил Корти, не скрывая удовлетворения в голосе. — Признаюсь, я был готов к худшему варианту развязки.

— Потому что вы пообещали мне всё рассказать, — в глазах вампирши мелькнул недобрый огонёк. Она облокотилась на стол, стараясь сфокусироваться и не выдать, насколько голова шумит от «пьяной» крови.

— И что вас интересует? — Дэвид чуть наклонился вперёд, при этом обведя взглядом бессознательную блондинку: на шее виднелись характерные следы укуса.

— Ваша связь с Мэттью, — голос Джезабель прозвучал тихо, но в тишине балкона каждое слово казалось отточенным.

Она ждала объяснений. В её голове промелькнули обрывки: фразы, случайно брошенные им раньше, странные совпадения в появлении этого детектива. Если до сих пор она воспринимала Корти лишь как любопытного смертного или сумасбродного охотника, то теперь подозревала, что он имеет гораздо более прочную связь с людьми, которых она хорошо знала.

Дэвид опустил взгляд, словно не решался говорить прямо.

— Он… — детектив сделал небольшую паузу, словно не решался произнести это вслух. — Мой отец.

Шок. Ещё несколько секунд захмелевший рассудок Джезабель пытался осознать смысл произнесённых детективом слов, а подступивший к горлу комок не давал ей сказать ни слова. «Он — мой отец…» — эти слова звучали в голове вампирши снова и снова, словно гулкий звон колоколов где-то вдалеке. Она чувствовала себя обманутой, униженной… снова. Как будто очередная пропасть открылась у неё под ногами.

Со стороны Дэвид Корти, сидевший напротив, казался спокойным, хотя и озадаченным собственной откровенностью. Он наблюдал за Джезабель, как за чем-то хрупким и непредсказуемым — всё-таки он не знал, какой реакции ожидать от вампирши, тем более уже изрядно захмелевшей от крови с примесью алкоголя.

— Вижу, я вас очень удивил, — задумчиво сказал он, вглядываясь в её лицо. Ему казалось, что Джезабель вот-вот взорвётся или убежит в слезах. Но вместо этого она тихо, почти шёпотом, произнесла:

— Да, вы правы. — Вампирша медленно сжала пальцы на краю стола, чтобы хоть как-то взять себя в руки. — Зато теперь я понимаю, на кого вы так похожи.

Отвечая, она невольно задержала взгляд на лице детектива. Во влажном от дождя свете, проникающем из-за балконной ширмы, были видны очертания его скул, тень под глазами и те едва заметные морщинки, которые всегда передавались по наследству. Дэвид чуть поморщился, явно не желая походить на собственного отца.

— Но… но как? — голос Джезабель был чуть надтреснутым. Казалось, что окружающий мир сжался до одного этого столика, пустого балкона «Asylum» и бессознательной девушки, лежащей рядом.

Корти развёл руками, словно и сам не знал, как толком всё объяснить:

— Я не знаю, как им это удалось. Какие-то опыты, эксперименты… Всё, что мне известно, я узнал от матери. Себастьян ЛаКруа, Джованни, Цимисхи… Все они принимали в этом участие. Пытались найти способ существования под солнцем, хотели создать собственную контролируемую армию, более сильную, чем просто послушные и хрупкие гули.

С каждым его словом Джезабель словно проваливалась в бездну. Внутри у неё всё похолодело. Значит, всё-таки дьявольская игра ЛаКруа и других влиятельных Сородичей простиралась гораздо дальше, чем она думала.

— Это значит, что вас не Обращали? Вы — потомственный вампир? — теперь уже вампирша говорила почти машинально. Любой другой на её месте счёл бы это сказкой, но Джезабель собственными глазами видела, что Дэвид способен на те вещи, которые обычно подвластны лишь бессмертным.

Детектив нахмурился, проговаривая вслух то, что, видимо, давно мучило его:

— Можно сказать и так. Однако моя мать — человек.

— А кровь? — девушка выдавила этот вопрос, чувствуя, что уже боится услышать ответ.

— Увы, без неё не обойтись, — отозвался Дэвид негромко. — Но моя жизнь не зависит от её употребления. Она лишь даёт мне возможность пользоваться вампирскими способностями.

Джезабель во все глаза рассматривала сидящего перед ней детектива. Сын Мэттью. Родная плоть и кровь, а не просто Обращённый, как она сама. Но когда же они с ЛаКруа всё это провернули? Почему она никогда не слышала о таком масштабном эксперименте? Неужели её роль при Князе была настолько ограниченной? Или же ЛаКруа так искусно вёл двойную игру, что даже Сенешаль, его правая рука, не подозревала об этом?

Девушка тихо покачала головой:

— Каждая встреча с вами — невероятный эмоциональный стресс, — проговорила она с горькой усмешкой. — Даже страшно подумать, какой сюрприз вы преподнесёте мне в следующий раз.

— Поверьте, Джез, я думаю о том же, — отозвался детектив, усмехаясь. Ему нравилось, как её привычно холодная натура вдруг начала растрескиваться, выдавая живые эмоции.

Потянувшись к стакану, Джезабель залпом допила содержимое.

— Выдался плохой день? Ох, прошу прощения, ночь? — спросил детектив с лёгким сарказмом, покосившись на лежащую девушку.

— Просто ужасный, — призналась вампирша, откинувшись на спинку стула. — Возможно, он стал бы веселее, если бы вы пригласили меня на танец. От этого ночь хуже всё равно не станет.

Дэвид, к удивлению, улыбнулся в ответ:

— Увы, я не танцую.

— В таком случае, детектив, — голос Джезабель был пропитан смесью отчаяния и вызова, — я иду развлекаться одна.

С этими словами она решительно поднялась, чтобы покинуть свой столик. Мир вокруг слегка покачнулся — алкоголь, вскипевший во второй раз под действием впитанной крови, дал о себе знать. Она судорожно ухватилась за край спинки, чтобы не упасть. Детектив мгновенно подскочил и подставил руку, не давая ей рухнуть на пол.

— Не думаю, что в таком состоянии вы сможете танцевать.

— Вы плохо знакомы с физиологией вампиров, мистер Корти, — Джезабель ухитрилась сохранить остаток достоинства, сцепив зубы и упираясь ладонями о его предплечье. — В нашей крови алкоголь растворяется довольно быстро. Эффект можно продлить только в том случае, если выпить кровь жертвы, уже содержащую алкоголь.

— Что вы уже и сделали, судя по всему.

Окинув детектива смелым взглядом, она отпустила его руку и двинулась к лестнице, ведущей вниз, на танцпол «Asylum». Там как раз играла зажигательная музыка, от которой всё тело начинало непроизвольно пританцовывать. Вампирша ощутила прилив странного облегчения: сколько уже лет она не позволяла себе вот так выйти в толпу, ощутить вокруг себя чужие тела, смех, косые взгляды? Годы одиночества и фанатичной преданности одному-единственному мужчине обернулись невыносимой скукой. Ей захотелось вновь почувствовать, каково это — раствориться в человеческой толпе, не думая о последствиях.

Сделав несколько плавных движений бёдрами в ритме музыки, Джезабель начала привлекать взгляды: и человеческие, и, возможно, пару вампирских. Она мельком отметила, что рядом танцевала группа молодых людей, которые были увлечены друг другом и не обращали на неё внимания, а чуть подальше, возле стойки, стояли двое с какими-то мутными зрачками — вероятно, они находились под действием каких-то веществ. Вампирша их отлично понимала, так как сама желала забыться. Сегодня ей хотелось забыть обо всём, что связывает её с прошлым.

Когда зажигательный трек сменился более медленной композицией, Джезабель повернулась, собираясь отойти к барной стойке, но неожиданно почувствовала лёгкое прикосновение к плечу. Она обернулась и встретилась взглядом с Дэвидом: в полумраке его глаза смотрелись почти чёрными, как редкие жемчужины. Видимо, он всё же решил не оставлять её наедине с собственной дурью.

— Передумали? — бросила Джезабель, стараясь звучать заносчиво, хотя в глубине души испытала облегчение. В конце концов, она едва стояла на ногах после ритуала с виски и кровью.

— Скажем так, компания вашей блондинки не пришлась мне по вкусу, — ответил Дэвид. Он взял вампиршу за руку, и та почувствовала странное, почти нежное тепло. Вспоминая о его «гибридном» происхождении, она подумала, что в его жилах течёт и человеческая, и вампирская кровь одновременно.

— А должна быть более приятна, чем моя, — сказала Джезабель с лёгким вызовом, когда он провёл рукой по её талии, приглашая на танец. — Вы же не любите… таких.

— Не буду спорить, это правда, — кивнул Корти, довольно плавно переступая под такт медленной музыки. — Но в отличие от остальных вампиров, вы можете оказать мне необходимую поддержку.

— Значит, всё из-за корыстных целей? — она едва не рассмеялась, хотя внутри ощущала, как зреет странное принятие ситуации.

— Естественно, — слегка улыбнулся Дэвид, скользя руками по её талии.

Джезабель тоже позволила себе улыбнуться. «Сын своего отца», — подумала она, вспоминая, как часто Мэттью действовал исключительно из холодного расчёта. Тем не менее она не хотела сейчас вдаваться в сравнения и копаться в семейных корнях.

Танец с Корти оказался удивительно лёгким. Он двигался плавно, непринужденно, внимательно подстраиваясь под движения партнёрши — в его жилах действительно текла кровь изящного клана Тореадор. В полумраке музыка ласкала их, будто обволакивая тонкими волнами, а мягкое соприкосновение тел не рождало раздражения, как у Джезабель обычно бывало с чужаками.

— Как вы познакомились с Мэттью? — неожиданно поинтересовался Дэвид, чуть наклонившись к уху вампирши. Ему казалось, что этот вопрос давно висит в воздухе.

Джезабель напряглась — она надеялась, что он не спросит об этом. Девушка почувствовала, как медленный танец перестал приносить облегчение, превратившись в глупый допрос. Но и детектива можно понять — он только что раскрыл часть своей тайны и, вероятно, ждал ответного шага.

— Он меня спас.