Глава 12. Тьма, приходящая извне (1/2)
Рекомендую читать под Vivaldi Antonio Lucio ”Tosco fantasy”
и часть после ”пробуждения” под Ruth Barrett ”A modern fairytale”.
Солнце первого дня Хрииве готовилось окрасить небо акварелью нежности, раздумывая над оттенками первых мазков где-то за сизой бесцветностью своего извечного холста. Неуютная предрассветная серость не торопилась стекать по обычаю с небосклона, прижимаясь косыми тенями к земле. Тягучая хмарь, напротив, словно поднималась вверх, сгущаясь в большие, скрывающие звезды кляксы с размытыми краями, предвещая по-зимнему хмурое и не прогретое утро. Суровая строгость стальных облаков, добавляющая ощутимой тяжести самому воздуху вокруг, заползала в сердце арана смутной тревогой. Ноэриэль была где-то за его спиной, в защищенном замке, в центре охраняемого королевства, под присмотром названной сестры и одной из лучших разведчиц Эрин Гален. Но все же это самое ”где-то” смущало покой владыки, снова и снова бередя душу неясным предчувствием. Лишь когда она будет рядом, когда его глаза будет услаждать ее нежная красота, а слух ласкать магическое звучание ее переливчатого смеха, король будет спокоен.
И счастлив.
Счастлив... Это было удивительным и волнующим открытием. Оно наполняло жизнь иным смыслом, а мир другими красками. Заставляло губы расплываться в улыбке, а сердце петь. Оно трепетало ярким, расцветающим чувством внутри, заволакивая взор светом радости, окрашивая мысли ожиданием. Ликование, рассыпанное теперь в воздухе Зеленолесья, казалось естественным и правильным. Тонкая взвесь волшебства словно делала все невесомым и легким, расправляя незримые крылья за спиной, заставляя устремляться помыслами и душой куда-то в недоступную ранее высь, к звездам... и к ней.
Трандуил устало наслаждался неспешно пропитывающей все атмосферой. Ему удалось задуманное. Он смог. Это не оплачивало долг перед его народом. Как и не освобождало от тяжкой ноши осознания, что Тьма вернется, проливаясь гневом и смертью на эти земли. Смертью тех, кого он так оберегал семь долгих лет безнадежной войны, тех, кто сейчас вплетал свои голоса в общую радость, тех, кто, поверив своему арану сегодня, будет жить ожиданием дней света и возрождения.
Когда-нибудь... Но сейчас здесь царила магия мира и благодати, торжество надежды и веры поднималось над лесом, изгоняя остатки теней и страха. А сам таур переживал ту самую бурную весну* в своем сердце.
Долгая, невероятно долгая и тяжелая ночь подходила к концу. Вокруг все еще не утихали танцы, и песни лились, наполняя освободившийся и просветленный Эрин Гален звучанием дивных голосов и трогательными звуками арфы. Облегчение читалось на лицах эльфов, светом нетленной памяти сияли их глаза, сердца были полны надежд, а души дыханием жизни. Трандуил неспешно скользил довольным взглядом по вдохновленным зеленолесцам, с некоторой ленцой осознавая, что не может вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким уставшим. Сидя под раскидистым каштаном, время от времени перечеркивающим очередным опадающим золоченым листом окружающее празднество, король думал о том, что, если бы не помощь Тиннаэль и то, что сделала для него Ноэриэль - сделала в который раз, вытаскивая его из сумрака, незримо оберегая его лес от самой себя... Если бы не все это, ему не удалось бы победить Тень. Несмотря на все его попытки. Не в этот раз. Вся тяжесть пережитого продолжала бы сдавливать сердце Зеленолесья, мрак остался бы тлеть в душах темным пламенем, заволакивая собой свет, калеча эльдар изнутри...
Ороферион все еще не мог понять, как Ноэриэль удавалось жить с этим, неустанно сражаться с тьмой внутри, истощая себя подобными моментами ”очищения” других от ее тягот. Где эта хрупкая и тонкая эллет брала силы? В чем черпала свет выросшая без матери и отца девушка? Что за воля должна быть у нее, что она смогла терпеть это столько десятков лет?
- Она красива, - нежно пропела Тиннаэль, невзначай опускаясь на покрывало возле владыки, пожалуй впервые за весь праздник оказавшемуся в относительном одиночестве.
Он повернулся к ней лицом, встречаясь с затуманенным и несколько утомленным взглядом.
- И загадочна, - задумчиво протянула эллет, завороженно разглядывая сизое небо в просвет полуобнаженных ветвей.
Отсвет ее волос был особенно ярким в подобном сероватом мареве. Впервые Трандуил заметил это на Дагорладе, когда ее выносили из той первой атаки. Почему-то даже в том мраке, с налипшими на них комьями глины и черной крови орков, они сохраняли свое необыкновенное сияние.
Внезапно Тиннаэль улыбнулась:
- А ты лукавил, мэлон, говоря, что у тебя нет никого ближе...
Синда уже спрашивала его о таинственной незнакомке, столь неожиданно и ярко расцветившей торжественную ночь древней магией единения. Спрашивала и о том, куда девушка так внезапно испарилась, скромно, но упрямо вплетая вопросы на осанвэ* в его мысли. О Ноэриэль в ту ночь спрашивали многие, в основном другие эллет, и это начинало утомлять даже больше, чем удивленные взгляды молча изводившихся любопытством. В воздухе, полном умиротворения и неги, витало настойчивое недоумение от нечаянного и столь откровенного проявления сокровенных эмоций. Танец короля с незнакомкой взбудоражил всех, хоть произведенный эффект и имел силу истинной магии, а, значит, убедительно подтверждал искренность и взаимность чувств.
- Ар-Трандуил, - подошедшая неслышно Мириниэль, грациозно склонившись перед владыкой, потупила взор. Он кивнул, предчувствуя очередную порцию яда и размышляя, почему девушка выбрала именно этот момент. - До меня дошли слухи, что наша дивная гостья, удостоившаяся высочайшей чести танцевать с вами... - эльфийка старательно смущалась, даже немного покраснела, - Сбежала. Я... я не могла поверить, что она могла оставить вас в одиночестве, - с жаром продолжила она, замолкая и с тоской глядя на спокойно взиравшего на нее Орофериона. - Только не вас...
Воодушевленная молчанием Трандуила и безучастностью к происходящему сидящей рядом с тауром Тиннаэль, эллет продолжила:
- И все же вы здесь, без нее... - скорбно вздохнув для убедительности, эльфийка выдержала идеально выверенную паузу: - Я знаю, что такое одиночество, владыка... Позвольте мне разделить его с вами.
- Не стоит верить слухам, Мириниэль, - король небрежно отмахнулся, откидываясь спиной на шершавый ствол каштана. Древесная душа, сразу почувствовавшая родственную фэа, мягко начала обволакивать арана, принимая его усталое тело, даря расслабление затекшим мышцам. Эльф протянул руку за кубком, считая тему исчерпанной и мечтая о том моменте, когда стянет с себя венец.
”Убедиться, что с Ноэриэль все в порядке, и тогда...”
От приятных мыслей эльфа отвлек вынырнувший из подлеска на краю поляны Хитлайн.
- Никаким? - обескураженная явным игнорированием ее блестящей игры, Мириниэль, наконец, взяла себя в руки и, наивно похлопав длинными ресницами, продолжила: - Даже о том, что эта самая гостья, не успев приехать в Зеленолесье, уже обзавелась кавалером, которому пообещала все сегодняшние танцы? Не в том ли и причина ее исчезновения?
Она подалась вперед, словно почуяв ускользающую из лап добычу. Густой и приторный аромат всколыхнул воздух у самого лица короля. Удушливая волна отвращения поднялась от сердца к горлу, и Трандуилу стоило больших усилий не поморщиться от ее близости. Еще будучи араненом при живом отце, синдарец знал об амбициозных планах первой красавицы Эрин Гален стать когда-нибудь владычицей Зеленолесья. По началу это льстило, потом забавляло, а после перестало иметь значение вовсе. Относиться серьезно к незрелым мечтам юной эльфийки было, по его мнению, неразумно. Все это казалось ему глупыми фантазиями взбалмошной девочки, в которых не было искренности и которые должны были исчезнуть с годами. Но время шло, а Мириниэль будто лишь убеждала себя, что умеет ждать. И ждала. Она по-прежнему не питала к нему никаких чувств, кроме уважения, ее душа молчаливо угасала в красноречивых взглядах искушенной в этом искусстве эллет, и иногда Трандуилу хотелось залепить ей пощечину, чтобы привести, наконец, в ”чувства”. Как и сейчас, когда он смотрел на искаженную ухмылку на идеальном лице склонившейся к нему девушки. Владыка сжал пальцами кубок...
- Аран нин, - Мириниэль вздрогнула от раздавшегося позади голоса и, выпрямившись, хищно глянула на подошедшего начальника стражи. Эльф, игнорируя ее взгляды, произнес: - Донесение из дворца, - и многозначительно замолчал.
Король кивнул, позволяя ему продолжать. Всем находящимся рядом будет полезно услышать это, дабы многое стало понятным без лишних слов.
- С госпожой все в порядке, она по-прежнему под надежной охраной.
- Ей удалось уснуть? - спросил Ороферион, забывая, что хотел насладиться зрелищем перекошенного личика Мириниэль.
- Да, аран нин, сейчас она спит. И, если позволите, я вернусь к ее покоям...
- Вернемся вместе, - таур текуче поднялся во весь рост, распрямляя гордые плечи. Демонстрировать силу и выносливость даже там, где не было ни сил, ни желания, тоже входило в круг его обязанностей. - Пора завершать сегодняшнее торжество. Солнце первого дня Хрииве эрингаленцы встретят и без меня.
Дорога во дворец словно сама ложилась под ноги владыке, подгоняя и без того торопливо идущих эльфов. Чем ближе они подходили, тем мрачнее становилось на душе Орофериона. Шелест листвы под подошвой тонких сапог казался синдарцу напуганным. Отсыревшие ветви, покрытые скопившейся влагой словно слезами, тянулись к нему, прося поспешить. Ветер настойчиво подталкивал в спину, нашептывая о затаившейся поблизости беде. И все сильнее пахло тревогой. Странное беспокойство, которое охватило Трандуила еще там, на поляне, и которое он по началу списывал на то, что Ноэриэль не у него на виду, отчего-то лишь росло сейчас, когда замок был уже виден.
”Надеюсь, так будет не всякий раз... Негоже подвергать таким испытаниям ту, что...”
Ту, что спасла королю жизнь, очистила Эрин Гален от тьмы. Чей образ отгонял его ночные кошмары и неотступно следовал за ним наяву. Ту, что забрала сердце владыки, но отдала свою душу... Единственную, которую он полюбил.
В его мыслях не было ничего о том, что он - король, а она - девушка неблагородных кровей, он - эльф, а она - полуэльфийка, отравленная тьмой. Для него было естественным и логичным желание быть с ней. Она была нужна ему, и осознания этого хватало тауру с лихвой.
Размышляя о необходимости контролировать себя рядом с ней, чтобы произошедшее в лесу больше не повторилось, владыка вошел во дворец. Широкая мраморная лестница, выглядевшая по особенному легкой и воздушной, словно встречала возвратившегося домой, разводя в стороны полукружия витых перил, как руки для объятий. Пролеты мелькали все быстрее, приближая короля к заветной цели. Сердце билось в груди, как сумасшедшее, исходя тревогой и томясь предчувствием встречи.
Нырнув, наконец, в коридор, Ороферион уверено двинулся к двери в комнаты Ноэриэль. Охранник возле входа вытянулся перед тауром:
- Ар-Трандуил, в покоях госпожи ее гватель и Морнаэль, прикажете позвать кого-то из них?
- Нет, я поговорю с ними внутри, - непререкаемым тоном заявил синдарец, небрежно толкая дверь и краем глаза замечая, как на лице охранника возникает смятение и ужас. Отметив эту странность про себя, но не придав особого значения, Ороферион шагнул внутрь, буквально тут же натыкаясь на двух шикающих эллет.
- Она еле уснула даже после второго средства от Эланора, - чуть ли не выпихивая опешившего эльфа обратно в коридор, недовольно прошептала Лорэль.
- Владыка, - не отставала от темноволосой разведчица, - бренниль необходим отдых. Это единственное, что может придать ей сил и помочь сейчас...
Трандуил беспокойно глянул поверх суетящихся девушек в сторону невидимой от двери кровати, гневно нахмурился, с силой отстраняя Лорэль, и прошел чуть вглубь комнаты.
- Ну, знаете, - задохнулась от возмущения эллет, продолжая говорить очень тихо. - Это просто верх неприличия! Врываться вот так в покои к спящей девушке!
Таур не оборачиваясь продолжал идти к дальней нише:
- Скажешь еще одно слово и, чтобы дослушать тебя, мне придется спускаться в подземную темницу.
Лорэль на секунду замерла, но тут же изловчилась обогнать арана и встать снова у него на пути, вскидывая перед собой ладонь:
- Остановитесь, - Трандуил и впрямь остановился, но скорее от неожиданности. Он видел страх в глазах девушки и, значит она понимала, чем рискует и на что идет, но упрямо продолжала это безумие. - Вы здесь король, владетель и закон. Я понимаю это. Но это не избавляет от обязательств соблюдать правила приличия и уважать обычаи и традиции, - ее рука не дрогнула, дрогнул голос. Но в синих глазах эльф прочел отчаянное желание защитить. - Кроме того, спешу напомнить, что ни я, ни Ноэриэль не являемся подданными Зеленолесья, а лишь гостьи здесь. Причем прибывшие по вашему приглашению.
- Не думаю, что смогу нарушить приличия, традиции и обычаи в присутствии вас обеих, - ледяным тоном процедил Ороферион.
- Но сможете нарушить кое-что более важное, - эльфийка опустила руку и обернулась на неподвижно лежащую под покрывалом девушку. - Ее покой, - добавила она еще тише, снова поворачиваясь лицом к мужчине.
Он окинул взглядом изможденное лицо Ноэриэль, отмечая, что бледность на скулах осталась прежней, а смеженные веки едва подрагивали в беспокойном сне. Владыка холодно посмотрел на настороженную Лорэль перед ним.
- Ей нужен отдых, - неуверенно повторила Морнаэль, оставшаяся стоять у входной двери.
- И от переживаний такого плана тоже, - дорвинионка вернула себе привычную язвительность.
- Не уверен, что мне нравится, как быстро вы обе спелись, - холодно заметил им обеим таур, снова глядя на затемненную нишу, где спала та, что разделила с ним душу. - Но пока это касается ее опеки, пусть так и будет.
Синдарец нехотя шагнул назад, с тоской понимая, почему у стражника было такое выражение лица. Глянув на Хитлайна, оставшегося стоять в коридоре, Ороферион хмыкнул:
- Страшно представить, чего тебе стоило беспокоить их каждые полчаса...
У нее совершенно не было сил. Безумная слабость растекалась волной по телу, наполняя мышцы свинцовой тяжестью и отчего-то холодом. Пока Трандуил был рядом, ее согревали его руки, его слова и то дикое пламя во взгляде, что не таясь больше полыхало в серо-голубом, горяча кровь и поднимаясь в ней самой обжигающими искрами, достигающими сознания. Но стоило владыке покинуть ее покои, вместе с ним девушку оставили и силы. Как только его горделивая фигура исчезла из поля зрения, унося с собой обволакивающий запах таура Зеленолесья, выстуженный воздух комнаты начал колко заползать под одеяло, неуютно льнуть к коже и пробираться отнимающими тепло мурашками вдоль позвоночника. Когда умолкло эхо стремительных шагов арана в коридоре и доверительно оставленные им фразы растаяли в повисшей в комнате тишине, на эллет обрушился поток мыслей. Все, что случилось за один вечер, все, что произошло там, на поляне, и после, все, что так быстро ворвалось в жизнь Ноэриэль, требовало обдумывания и принятия.
Падая во мрак, перетянутый на себя с Орофериона так естественно, словно ее душа жила только им и ради него, девушка думала лишь о том, что такой финал был лучшим из всего, что могло с ней случиться. Она не сомневалась в том, что рука короля не дрогнет, обрывая путь исказившейся на его глазах эллет. Было жаль оставлять этот мир, только начавший раскрывать перед ней свою светлую сторону, но Ноэриэль понимала, что даже просто познать любовь было уже верхом позволенного для такой, как она. Пережить лучшее, что могло с ней случиться, - поцелуй, связавший в касании тел и сердца, и души, и мысли, чтобы потом кануть во тьму... Оно того стоило. Стоило гораздо больше, чем бессмысленное, пустое существование на грани. С этими мыслями она погружалась на дно сумрака, стремительно падая в темноту. А потом пришел другой страх. Страх не за себя - она уже не помнила, когда боялась за свою жизнь. Ноэриэль испугало другое.
Пришедшее после осознание, что тень коварна. Сколько раз эльфийка вынуждена была признать, что тьма на шаг впереди, что она хочет жить гораздо сильнее самой Ноэриэль и не столь избирательна в методах. Тьма хитра, жестока, упряма. Она не станет смиренно принимать смерть из рук синдарца, не станет покорно ждать своей участи... И кто знает, успеет ли Трандуил сориентироваться, не причинит ли она вред и ему? Память облачалась палачом, услужливо подсовывая паникующему сознанию картину истерзанного тела орка из того прошлого, которое хотелось забыть более остального...
Слишком привычное для девушки состояние - страх навредить, быть причиной боли и страданий других живых существ, обострился. Сменив множество памятных искореженных ее внутренней тьмой образов на лик одного голубоглазого эльфа, это чувство въедалось в ее фэа, рвало изнутри на части. Оно пахло обреченностью и виной. Оно звучало оглушающим гулким хохотом в ушах. Оно делало сумрак вокруг безжалостным и топким, а падение бесконечным, будто растянутым для того, чтобы насладиться немыми воплями отчаянно рвущейся наружу души.
Ноэриэль до сих пор с трудом верила, что едва возникшая связь между ней и Ороферионом позволила ему вытащить ее из поглощающей ее фэа бездны. Его глаза... Его глаза, взрезавшие клубящуюся пустотой мглу вокруг, словно два осколка строгого весеннего неба, случайно заглянувшие в самое сердце тьмы, были для нее чем-то большим, чем спасение. Чем-то более важным, чем надежда. Чем-то, что было желаннее жизни.
Откровением. Ее откровением и смыслом.
- Гватель, - взволнованный голос сестры вырвал ее из раздумий, - Ты должна это выпить, - ей в руки сунули чашу с дымящейся темно-медной жидкостью. Уютный аромат распаренных трав поплыл по комнате. Тепло от нагревшихся стенок сосуда мягко проникало под кожу, расслабляя застывшие мышцы кисти. - Выпить, а не насладиться запахом, - заметила ей Лорэль.
- Со мной все в порядке, - вымучено улыбнулась она брюнетке, отпивая слегка горчащий напиток. - Спасибо за все.
- Благодарить нужно не меня, - синие глаза эльфийки с трудом скрывали смятение. - Однако он и в самом случившемся виноват, так что...
- Ар-Трандуил здесь совершенно не причем, - нахмурилась Ноэриэль, отставляя полупустую чашу на прикроватный столик.
- Я не слепая, гватель, - Лорэль отрицательно покачала головой. - Ты стала сама не своя, когда таур начал танцевать с леди Тиннаэль.
”Так вот как ее зовут...”
- А после и вовсе убежала в лес вся в слезах и вернулась уже...
- Не собой, - закончила эллет за подругу, силящуюся подобрать подходящее слово. - Ты права. Причиной был он, но его вины в этом нет. Я сама поддалась, забылась... - торопливо проговорила она, внезапно запнувшись и продолжая уже спокойнее: - Только я сама. И если бы не владыка... Представить страшно, Лорэль! Я ведь могла... - девушка содрогнулась всем телом и прикрыла глаза.
- Прости! Прости меня, - подалась вперед темноволосая эльфийка, беря в свои ладони холодные руки Ноэриэль, - я зря напомнила обо всем этом сейчас. Тебе нужен отдых, а не расспросы и выяснение! - девушка рассеянно отвела взгляд, натыкаясь на чашу с настоем: - Ты не допила!
В этот момент в приоткрывшуюся дверь комнаты шмыгнула служанка с плетеной корзинкой дров и неким объемным свертком.
- Госпожа, как вы себя чувствуете? - спросила Морнаэль, беспокойно оглядывая лежащую под одеялом эльфийку.
- Послушай, при Лорэль мы тоже будем на ты, хорошо?
Девушка бросила оценивающий взгляд на гватель госпожи и кивнула.
- Фаунерин велел принести еще одеял и затопить камин, - она оставила дрова у раскрытого зева камина и принялась укутывать Ноэриэль плотными теплыми покрывалами. - И... быть может, сейчас вовсе не время, но я не могу не сказать, - уверенно начала Морнаэль, - на празднике ты была неотразимой, - она гордо улыбнулась, расправляя последние складки на одеяле. - Об этом судачит вся прислуга в Эрин Гален...
- Еще бы им не судачить, - фыркнула Лорэль, - Ты бы видела, как эта Мириниэль исходила завистью! Как она не позеленела еще под свои любимые хризолиты?
Девушки рассмеялись. И, хотя в их смехе слышалась натянутость, в нем также звучало облегчение. Ноэриэль с удивлением поняла, что и служанка переживала за нее не меньше, чем названая сестра, решив вот так вот просто развеять гнетущую атмосферу совершенно обычным, мирным, поверхностным разговором.
- Допивай, и будешь спать, - распорядилась гватель, настойчиво поднося чашу к губам эльфийки.
Девушки заставили ее выпить весь настой, до последнего глотка, укутали по самый подбородок и расположились в креслах у окна, тихо переговариваясь о платьях и прическах. Пламя в камине весело пощелкивало сухими поленьями, щедро раздаривая тепло и изгоняя по зимнему стылую сырость из комнаты. Все было так, словно ничего не происходило, словно она сама была простой эльфийкой, прожившей нормальную жизнь среди таких же эльдар. Словно она знала лишь свет и радость. Словно все вокруг не было таким хрупким...
Ноэриэль должно было быть уютно и спокойно, но неясное, как шепот в ночном лесу, волнение витало в воздухе и наполняло ее смущающими сомнениями. И ей казалось, что такое же беспокойство ощущает сейчас еще одна душа, где-то там, за пределами дворца.
Опасна ли она для него? Для других? Для Зеленолесья? То, что она помогла тауру творить древнюю, как мир, магию, как и то, что она позже освободила Трандуила от гнетущего его мрака, вовсе не означало, что отныне ее тьма не угрожает окружающим. Что, если тень вырвется на свободу? Что, если она причинит вред кому-то из эрингаленцев? Изменится ли тогда и отношение арана к ней самой?
”Он вытащил меня из мрака... Он удерживал меня своим взглядом, своей волей, своей... любовью?”
Эльфийка почувствовала, как внезапный и пронзительный жар притекает к коже чувственной волной. Эта ошеломляющая мысль казалась такой правильной и логичной, но в то же время такой далекой. Любовь была для нее запретной, недостижимой, неподходящей, слишком невероятной, чтобы случится с такой, как она - полуэльфом с мрачным прошлым и неясным будущим.
- Ты так и не уснула, - через какое-то время констатировала очевидное Лорэль.
- Еще бы ей уснуть, если мы тут не замолкаем ни на минуту, - недовольно возразила уже совсем освоившаяся Морнаэль.
- Но настой уже должен был сработать...
- Я схожу к Эланору, - поднялась из кресла Морнаэль, - здесь что-то не так. А тебе пока стоит хотя бы закрыть глаза и расслабиться.
- Она права, - тихо добавила гватель. - Попробуй заснуть, а я побуду рядом...
Ноэриэль не могла признаться, что засыпать ей было страшно. Девушка изо всех сил сопротивлялась сну, настойчиво затекавшему в сознание, но после второго снотворного средства ее все же сморило. Она боялась тьмы за веками, потому что ей казалось, что в той тьме ее ждали.
”И все же Трандуил вытащил меня оттуда... Быть может, он сможет помочь мне справиться с этими ”падениями”. Быть может, даже и с самим темным наследием”, - с этими обнадеживающими мыслями и скребущей тоской по отсутствующему королю она и уснула.
Несмотря на усталость, Трандуил понимал, что уснуть сегодня ему не удастся. Избавившись, наконец, от короны и приняв ванну, владыка потребовал принести ему бумаги из кабинета, здраво рассудив, что рутина поможет убить время. Время ожидания ее пробуждения...
Все теперь сводилось для него к Ноэриэль. Словно все пути, все времена и все мысли стекались к ней, в какой-то неуловимый миг ставшей единственным центром и смыслом мироздания. И начиная от этого мига ничто уже не могло быть прежним. Все стало иным. Для него. Для нее. Для них. Все теперь у них на двоих: чувства, мысли и ощущения. И думать отныне ему надо не только и не столько за себя. Как сейчас, когда пришлось смириться, что уйти и позволить ей отдохнуть будет лучше для нее. Только беспокойства внутри это не поубавило.
Немного посидев над свитками, таур отбросил и это занятие. Все его мысли настойчиво возвращались к тому, что произошло с Ноэриэль, все чувства были обострены и натянуты словно оголенные нервы. Не находя себе места, он задумчиво мерил шагами комнату, изредка останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам в коридоре. Именно в таком состоянии его застала вернувшаяся с торжества Тиннаэль.
- Ноэриэль, - глядя в ее, выстуженные холодом многих виденных смертей, глаза, проговорил таур, - ее имя Ноэриэль. Я бы хотел, чтобы ты осмотрела ее, когда будешь в состоянии.
- Осмотрю, очень внимательно и с удовольствием, - изящно кивнула эльфийка, но, уловив беспокойство в посеревших глазах Трандуила, посерьезнела: - Мани мартэ?*
- Хотел бы я знать, - таур немного нахмурился.
Владыка взял со стола два кубка и графин с вином, сделав эллет приглашающий жест в сторону собственной просторной террасы. Наслаждаясь бодрящей свежестью раннего утра, они по обычаю встречали первое зимнее солнце под открытым небом. Стоящая у балюстрады девушка чуть наклонила голову набок и нежно улыбнулась:
- Ты боишься за нее, это естественно, мэлон, - уголки ее губ дрогнули, опускаясь чуть ниже, но улыбку она смогла удержать. - Лишь тот, кто пережил потерю, может по-настоящему беречь. Лишь тот, кто видел смерть, способен оценить жизнь. И только тот, кто утратил, может понять истинную ценность найденного. Мы столь многое прошли, - ее тонкая кисть скользнула по гладко отполированному холодному камню поручней: - И я рада, что ты теперь не один, Трандуил, - мягко сказала она, добавляя с укором: - король Зеленолесья. Но тебе не следовало скрывать от меня столь важную новость, когда мы готовились к этому вечеру...
- Все произошло слишком быстро, - непринужденно прервал ее владыка.
Взгляд эльфийки внезапно стал жестким и пронизывающим, словно холод врывался в тело, проникая куда-то глубоко под кожу.
- Твоя фэа не принимала меня, - от улыбки на лице Тиннаэль не осталось и следа, а голос был строг и тих. - Значит, ты уже чувствовал и знал об этом чувстве. Это не игрушки...
- Я не был уверен, - чуть отклонив голову назад, небрежно возразил он.
- Чтобы реакция отторжения была столь сильной, нужно быть уже всецело связанным с кем-то, - синда была не на шутку рассержена.
- Я не намерен выслушивать все это, - раздраженно ответил эльф, отпивая вина.
- Уверена, что нет, - кивнула Тиннаэль, упрямо продолжая: - Однако тебе придется, - ее глаза блеснули в отсвете светильников. - И не только выслушать, но и объясниться. Не ради удовлетворения моего любопытства или по собственному капризу. Ради Ноэриэль.
Король подобрался, словно дикий зверь, напряженно глядя на подругу детства. Девушка оттолкнулась от ограждения, на которое до этого расслабленно опиралась, выпрямляясь под его взглядом и приподнимая подбородок. Словно напоминая тауру Зеленолесья, кто она такая. Словно боялась, что на этот раз памяти об их общем прошлом может не хватить.
- Ты почувствовала, - констатировал он, ощущая, как все внутри него натянуто до предела. Это откровение может стоить ему не только дружбы. Он не мог предсказать реакцию на подобное явление других. Слишком свежи в памяти те, кого исковеркала тьма и кто погиб из-за нее.
- Я не знаю, что я почувствовала, - медленно протянула она, вглядываясь в его лицо. Высокая и стройная, как тростник, она стояла прямо и гордо, открыто глядя в глаза владыке Эрин Гален. Стылый ветер отбрасывал ее длинные волосы назад, обтекал серебристой тканью наряда строгие линии, словно очерчивая фигуру льдистой белизной, делая ярче на фоне серо-стального неба, густеющего за ее спиной. Она оставляла окончательный выбор за ним, показывая, что доверится его выбору, каким бы он ни был. Вот только... - Я могу ошибаться. Но ошибаясь, помочь ей будет нелегко.
Трандуил прикрыл глаза:
- Это будет нелегко в любом случае.
Он не выбирал. Благополучие Ноэриэль перевешивало все возможные риски.
После ухода Тиннаэль и ее обещаний помочь разобраться в происходящем беспокойство внутри короля не улеглось. Он по-прежнему не находил себе места, на этот раз даже не пытаясь уснуть. Тщетность подобных занятий уже успела стать для него очевидной. Бездумно пролистав оставленные казначеем свитки о растратах на прошедшее празднество, Ороферион со вздохом откинулся в кресле, даже не замечая, как скрученный пергамент, выскользнув из расслабленных пальцев, невесомо замер на мягком ворсе ковра возле его ног. Сейчас все его мысли занимала странная, судорожная тревога, настойчиво, но слишком неясно твердившая эльфу о близкой опасности. Нечто похожее случалось с ним раньше.
Владыка поморщился от неприятного ноющего чувства, резко поднялся и снова вышел на балкон. Аран сразу же оказался там, на том самом месте, где целую вечность назад наблюдал, как она читала, свернувшись в кресле. Сейчас это кресло пустовало, углубляя сосущее чувство острой нехватки чего-то важного, растравляя сжимающееся в предчувствии сердце.
Пальцы таура обвили поручни балюстрады, с силой сжимая белый с серебренными разводами мрамор. Он совершенно безотчетно прищурился, вглядываясь скорее внутрь себя самого. Не отвлекаясь на настойчивые касания холодного ветра и пронзительные крики птиц.
Да, ощущение было знакомым... Инстинктивное чувствование опасности, близости врага. Оно много раз спасало ему жизнь, принуждая пригнуться или уклониться во время боя тогда, когда ни глаз, ни слух, ни разум не видели угрозы. И сейчас это же чувство поднималось по позвоночнику вверх, приподнимая тонкие волоски на шее.
”Близко... - шептало ему сознание, сдавливая виски. - Опасно! Враг...”
”Враг!”
Король рванулся к выходу. Полы его длинных одежд, взметнувшиеся от сквозняка, стремительно мелькнули перед удивленными стражниками. Воины, напряженно оглядывались по сторонам, бросаясь вслед за владыкой. Спешно проносясь по коридору, Трандуил не откликался на их взволнованные окрики, не замечал встревоженных лиц Морнаэль и Хитлайна, бегущих навстречу с другого конца. Ороферион обратил внимание лишь на отшатнувшуюся в сторону Лорэль, выходящую из своих покоев на шум, но и на ней не задержал взгляда. Не останавливаясь, таур влетел в комнату Ноэриэль, толкнув плечом дверь с такой силой, что она открылась настежь, ударяясь о стену и трескаясь расходящейся от низа до верха глубокой расщелиной.
Первое, что он заметил - в покоях было душно. И духота эта была липкой. За окном властвовало утро. Но, хоть солнца из-за туч, сковавших небо стальной сетью, видно не было, сумерки в комнате были по-особенному густыми. Словно затекли сюда со всего леса, прячась от поднявшегося светила. Они окутывали, сковывали пространство, клубились вязкой хмарью возле кровати. Удушливая сырость и мрак будто клокотали над распластавшейся на скомканных простынях, тяжело дышащей эллет.
Трандуил двинулся к ней, но внезапно замер, потрясенный увиденным. Страх просачивался наружу бисеринками липкого холодного пота, скользя по гладкой коже на виске эльфа. Он слышал, как где-то за спиной замерло дыхание Хитлайна, как сдавленный всхлип растаял на губах Лорэль. Он кожей ощущал их ужас, растекающийся по комнате, и растерянность.
- Мани наа та?*
”Этого не могло быть! Здесь? Невозможно!”
Невозможно, но глаза его видели, как по золотистой коже оголенного плеча Ноэриэль стекают тонкие струйки крови, окрашивая сияюще чистый белый шелк багровыми разводами. Владыка инстинктивно потянулся за мечом, и сталь тут же хищно сощурилась в его руке, ища, как и сам эльф, того, кто посмел причинить вред обретенной им женщине. Обводя взглядом комнату, он двинулся к раненой. Стремительная тень Хитлайна мгновеньем позже скользнула на балкон, разведчица бесшумно отправилась проверять купальню. Сосредоточенно выискивая следы чужака, синдарец не находил никаких признаков чьего-либо присутствия. Хотя все внутри эльфа содрогалось и кричало: ”Враг!”
Ороферион буквально кожей ощущал мрачную, нездешнюю глубину льнувшей к Ноэриэль тени. Этот ”обидчик” был не снаружи. Он не оставлял привычных осязаемых следов. И никакие клинки здесь не смогли бы помочь. Эльф шагнул вперед, неумолимо разрывая упругую паутину тьмы у ее кровати и, отбросив меч на постель, вгляделся в девушку.
- Ноэриэль, очнись! - требовательно позвал ее таур. Его тонкие пальцы сомкнулись на ее запястье, и обжигающий поток боли хлынул в тело эльфа, заставляя вздрогнуть. Что-то в этом всем было такое, от чего сводило скулы и замирало сердце. Удерживая ее руку, зеленолесец склонился к лицу эллет, игнорируя плавящее кожу жжение, растекающееся по предплечью и груди. - Приди в себя, Ноэриэль!
Будто в полубреду эльфийка заметалась на простынях, реагируя на его голос. Сведенные пальцы ее судорожно смяли ткань, сквозь плотно сжатые губы вырвался сдавленный стон. Взгляд таура тревожно скользнул по ее лицу, натыкаясь на длинный алый росчерк, тонко перечеркивающий скулу от виска до подбородка. Он готов был поклясться, что этой царапины только что не было. А нить все продолжала тянуться вниз, спускаясь к груди и уходя влево под тонкую ткань ночной сорочки. Прямо на глазах владыки рассекающая кожу полоса ширилась, наполняясь до краев живительной влагой, местами перетекающей через расходящиеся края уже глубокой раны. Эллет полузадушено вскрикнула и выгнулась на подушках, позволяя арану неверяще наблюдать, как на тонкой шее проступают синюшные пятна от чьей-то незримой пятерни...
Чувствуя себя абсолютно беспомощным, Ороферион сгреб ее в охапку, крепко хватая за плечи, пытаясь докричаться, разбудить, привести в чувство, но ощущая лишь, как липкая и теплая, ее кровь стекает сквозь его пальцы... Все новые багровые ручейки уводили жизнь из ее тела, и синдарцу казалось, что и из него вытекает сила и желание жить, сочится словно в огромную прореху. Ноэриэль ускользала, грозя на этот раз оставить его навсегда. Трандуил кожей чувствовал ее смертельно уставшую душу, готовую оборвать нити жизни и уйти за ”грань”. Это пугало его больше всего остального.
Пугало то, что он сам был причиной этому, появляясь в ее жизни, словно какой-то неотвратимый рок, губительный и страшный. Появляясь, чтобы она спасала, рискуя собой, безвозмездно отдавая ему по крупицам и без того слабый свет. Это угнетало, растравливало душу, ведь единственное, чего Трандуил хотел, - видеть ее счастливую улыбку и свет радости в любимых глазах.
Плотное полотно словно спеленавшей их вместе боли и страха приглушало все звуки, вытягивая из мира краски, заволакивая сознание липким коконом страдания и отчаянья. Сердце арана словно заживо обугливалось в груди, поднимающееся внутри безумие просачивалось во взгляд синдарца. Мир рушился и осыпался вокруг него чернотой.
Синие, совершенно потерянные глаза Лорэль на побелевшем лице возникли где-то совсем рядом с ним в наползающей тьме.
- Лекаря, - голос девушки сорвался на крик, в котором слышались слезы и страх. Но это отрезвило впадающего в отчаянье эльфа. - Позовите лекаря, ну же!
- Такое случалось? - жестко оборвал король темноволосую эллет, впиваясь в нее посеревшими глазами. - Подобное случалось с ней раньше? - стальные нотки в его голосе заставили девушку замолчать.
- О чем вы? - Лорэль, казалось, не понимала, что происходит и о чем ее спрашивают. - По вашему на нее часто нападали вот так во время сна?
- Это ее сон! - четко по словам произнес Трандуил, видя, как во взгляде Лорэль мелькает понимание и ужас.
Он хорошо помнил, что Ноэриэль рассказывала о той их встрече. Несмотря на сбивчивость ее речи, на напряженную ситуацию, на переполнявшие их тогда эмоции, эльф очень хорошо помнил, что после того, как ей удалось спасти его там, на болотах, назгул сам явился ей во сне-видении. Значит, и в этот раз... Он снова вгляделся в напряженное лицо Ноэриэль, осторожно опуская ее на подушки и убирая скользнувшую на висок испачканную в крови прядь. Сердце владыки сжалось, отказываясь принимать то, что происходило. Подползающая жадная тьма забирала себе ”свое”, почуяв ослабевший в Ноэриэль свет. Забирала вместе с жизнью той, что спасла и самого короля, и его лес от тени.
Ладно, он уже делал это раньше. Должно получиться и на этот раз. Связь с ней он чувствовал ясно. Судорожно взяв ее лицо в ладони, таур склонился к хрипло дышащей эллет, приникая лбом к ее голове. Волна его волос густым серебром стекла на подушки, вливаясь тонкими лунными дорожками в темное золото ее беспорядочно рассыпанных локонов. Прикрыв глаза, синдарец глухо прошептал одними губами:
- Ласто бэт нин, толо дан на нгалад*! Вернись ко мне, - его дыхание касалось ее кожи.
”Помогите мне Валар, я иду за ней!” - было последней мыслью таура перед тем, как он окунулся во тьму.
На этот раз мрак был холодным и агрессивным. Водоворот окутавшей ее мглы стремительно погребал под своими слоями окружающий мир, глуша звуки и лишая картинку цвета. Все вокруг покрывалось густыми и плотными тенями, скрадывалось оживающей темнотой, липко оплетая слабо сопротивляющуюся фэа. Упруго закрученные жгуты черного тумана обвили ее запястья и лодыжки, свезя кожу в грубом захвате и дергая куда-то к центру леденящего душу гнева, пульсирующего в сердце тьмы. Ее буквально волокло через плотную атмосферу давящего злобного пространства, сочащегося болью искажения. Ноэриэль мутило, голова кружилась так, что она перестала понимать, где она и что происходит. Но бесконечное погружение все продолжалось, прочные незримые нити тащили ее сквозь ядовитый сумрак, лишающий ее надежды, смелости и силы. Искажая восприятие времени, притупляя мысли.
Ей казалось, что в текучей хмари исчезало не только пространство, отдаляя ее от света, мира и тех, ради кого она могла бы решиться жить. Вокруг нее словно текли, растворяясь в небытии, столетия, занося память о ней самой пылью и горечью. Погружаясь в воронку тьмы, бесконечно падая в ничто, растянутое в века, эльфийка пропитывалась бессилием, а ее существование здесь оборачивалось для нее бессмысленной чередой пустых мгновений, часов, дней и лет. Ей казалось, что за то время, пока ее поглощала собственная бездна, там, снаружи, высохли и покрылись пеплом виноградники у ее дома, рассыпался прахом и ее образ в голубых глазах, государства разрушились, покрываясь морями из ковыля и полыни, и даже сам Свет померк, погружая Арду в такой же топкий мрак.
Он накатывал волнами, затапливая ее сознание то разрушающим опасным безразличием, то жаждой смерти, пугающе острой, ясной и очевидной. Это чувство рождалось где-то внутри нее, где ярилось и рвалось на свободу желание прекратить все это любой ценой, любым способом, освободиться из жадных лап тьмы, вытравить из себя ломающее душу искажение. И все же это стремление к смерти было ошеломляющим, и Ноэриэль боялась его. Она понимала, что на этот раз у нее нет сил бороться. Девушка была слишком ослаблена, и ей было нечем сопротивляться сумраку. Бездна, растекшаяся вокруг, угнетала остатки ее света, будто срывая слой за слоем все чувства и эмоции, все воспоминания и надежды, за которые она держалась до последнего. Все, что было ей дорого и важно, осталось там, вне пределов досягаемости, в далеком прошлом. Она была одна в темноте, лишь бездна впереди все ширилась, неумолимо приближая к неизвестности.
Она так и не поняла, в какой момент стремительно меняющиеся смазанные очертания колышущейся тьмы перестали двигаться навстречу. Просто вдруг воздух стал полниться яростным шипением и откровенно злобным торжествующим хохотом, забирающимся в сознание болезненными вспышками темноты. Эльфийка подняла безучастный взгляд и внезапно обнаружила перед собой высокого мужчину, закутанного в черный дорожный плащ с ног до головы. И еще до того, как он резко откинул капюшон, она уже знала, кто перед ней. Знала по тому, как сжалось все внутри в страшной агонии узнавания. Знала по тому, каким угнетенным и мертвым было пространство вокруг него. Знала по тому, что те события эльфийская память упрямо сохраняла, до сих пор заставляя ее каменеть от страха.
Предводитель назгул хищно смотрел на нее в упор, тонкий обруч тускло блеснул в его смоляных кудрях. Рот его искривился в злобной усмешке, ломая красивые губы:
- На что теперь хватит твоих сил, полуэльф? - спросил он так, будто не прошло девяти лет с их последнего разговора. Спросил он так, словно она была его рабой. Спросил он так, что каждое слово выжигало чернеющие следы на душе. - Сейчас ты ни на что не годна, а я почти так же близко к тебе, как и тогда на болотах...
Ноэриэль молчала - она просто не могла выдавить из себя ни одного слова. Ужас сковал ей горло, дробясь мелким крошевом острых, как бритва, осколков и с каждым вздохом проникая все глубже, все острее впиваясь в нее изнутри.
- Молчащей ты мне нравишься еще меньше, - нахмурившись, мужчина приблизил свое лицо к ней. Девушка в отчаянье рванулась, но спеленавшие ее жгуты мрака держали крепко. - Трепыхаешься, словно муха в паутине, - высокомерно заявил назгул, протягивая к ее руке сизую в окружающей их тьме ладонь.
Длинные пальцы, закованные как и прошлый раз в темную латную перчатку, вытянулись, обжигающим холодом прикасаясь к ее нежной коже. Эльфийка расширенными от ужаса глазами смотрела, как заостренная металлическая пластина легко вспарывает тонкое предплечье, погружаясь в ее тело на целую фалангу. Боль прошила ее насквозь, дыхание сбилось и обратилось короткими всхлипами.
- А ты думала, что тут только твоя фэа? - кольцепризрак разразился диким смехом, столь же внезапно прерываясь и возбужденно вглядываясь в ее лицо: - Пока я могу дотянуться до твоей души, я могу делать с твоим телом все, что угодно, - он многозначительно ухмыльнулся, наблюдая за растущим отвращением в ее глазах, примешивающимся к страху. - Ты все равно принадлежишь мне. Твоя кровь, как и твоя сила, дают мне власть над тобой. О, я все еще чувствую остатки твоих жалких надежд, - он словно принюхивался возле ее лица, прикрывая мерцающие глубинным мраком глаза. - Глупых надежд... Бесполезных, как все твои попытки подавить свою истинную сущность.
Назгул хрипло усмехнулся, обдавая ее щеку горячим зловонным воздухом, и медленно начал отводить руку в сторону, разрывая мышцы и сухожилия на ее предплечье. Жгучее пламя разливалось вслед за его пальцем, плавя болью сознание. Крик, родившийся где-то в этом огне, стремился наружу сквозь сомкнутые губы, но лишенная сил эллет смогла только глухо застонать. Из глаз Ноэриэль брызнул слезы, перед взором все поплыло, и она обмякла в тисках мрака.
- Выпусти ее наружу, отпусти свою силу, - мягкий шепот обманчиво спокойно закрадывался в душу. - И все прекратится. Ты освободишься от всей боли. И физической, и душевной, - она всхлипнула, сводя пальцы неповрежденной руки в слабенький кулачок и отчаянно тряся головой.
”Ему все еще нужна я... Зачем? Может быть, это морок... Но что тогда из всего было правдой?”
- Я отдам тебе то, чего ты так жаждала, - приторно-ласковые нотки ядом просачивались в уязвимое нутро. - Ответы. Память. Дам тебе жизнь - настоящую полноценную жизнь, а не те жалкие крохи, которыми ты научилась довольствоваться.
Широкая багровая лента крови стелилась по растерзанной, пульсирующей огнем и болью руке эльфийки. ”Украшение так себе”, - отстраненно подумала девушка. Кисти она уже, к счастью, не чувствовала. Сознание мутилось, не находя ничего, за что могло бы здесь зацепиться. Ни лучика надежды, ни источника света, ни одного шанса прекратить это. Она даже не знала, сколько времени провела здесь и есть ли для этого ”здесь” вообще понятие времени. Что, если снаружи прошли считанные минуты? Что, если, пока она здесь упивалась одиноким ”падением”, сумрак разгуливал в ее теле по замку, опасно близко к Лорэль, чудовищно близко к...
- Нет, - стоном сорвалось с ее губ.
”Только не так! Не так! Не он!”
Бессилие жгло стократ больнее. Невозможность теперь хоть как-то оградить Трандуила от самой себя разъедала изнутри, выворачивая нутро наружу, вытаскивая на ”тьму” сокровенное... Но, раз назгулу так нужно ее ”согласие”, значит, все еще есть шанс! Тот самый шанс. Надо только разозлить его, вывести из себя и не соглашаться, ни за что не соглашаться. Держаться, пока случай не представится. А там, на пути к залам Намо, не властен даже сам Враг...