Глава 11. Весна в преддверии зимы. Часть первая. (1/2)
Рекомендую читать под Flunk ”Spring To Kingdom Come”
Был мрак в душе, смятение и боль,
Безверье, одиночество в пустыне…
Но ты пришла и принесла любовь…
Молитвой на устах твое лишь имя…
И я спасен, живу, дышу, пою,
Хмелею от любви и пью до дна…
Когда стоял у бездны на краю,
Меня спасала только ты одна…
И ты со мной, тобой душа полна…
И сад цветет, быстрее сердце бьется…
Зачерпывая звезды из колодца,
Умоет лик свой бледная луна…
Ты свет, ты радость, счастье, непокой,
Желанье, страсть, смятение, загадка:
Смотрю в лицо твое прекрасное украдкой…
Я только твой, любимая… Я твой…
”Я твой...” Сакура Сакура
Они гнали коней, скача во весь опор, разбрызгивая воду во встречных ручьях, срезая дороги, где это возможно. Они торопились как могли, стремительным вихрем проносясь по узким сокрытым тропинкам осеннего леса, распугивая его привыкших к тишине обитателей, взрыхляя мягкую подстилку. Петляя за ними, как зверь, по небу следом волоклась туча, серой клубящейся массой, туго набитой тоскливым ноябрьским дождем, преследуя путников. Хлесткие водяные плети опустились на отряд уже на подъезде ко дворцу, сразу же вымочив не успевших закутаться в плащи эльфов до нитки. Набрякшие отяжелевшие одежды неприятно выстужали тело, сырой, липкой тяжестью сковывая движения. Настырные холодные капли стекали за воротник, скатываясь по теплой коже и вызывая озноб.
Они спешили, и все же, когда прибыли, их встретили недобрые вести.
- Это Таэр? - спросил Трандуил у бледного советника, вышедшего ему на встречу.
Солнечные лучи не пробивались сквозь сумрак заволоченного неба, и потому в Эрин Гален по-прежнему горели огни, хитроумно прикрытые от дождевой влаги. Владыка соскользнул с лошади прямо в уже успевшие собраться на камне мелкие лужицы, не подняв даже мелких брызг.
Мужчина приветственно склонил голову и подтвердил догадку короля:
- Очередной безрассудный поступок, который мог стоить ему жизни, - сухо заметил он, но в его голосе таур расслышал беспокойство.
Ороферион задержал взгляд на старом друге отца. Его усталость так напоминала покойного короля в последние дни. Словно из тела вынули душу, оставив по страшному недосмотру терзающуюся болью оболочку медленно тлеть изнутри в мире живых. Этот синдарец видел слишком много смертей за свои долгие годы и, потеряв в последней войне двоих сыновей и дочь, вернувшись домой, где всех ждали мирная жизнь и долгожданный покой, лишился жены, истаявшей на его глазах от пережитого потрясения. Все произошло так быстро, что они даже не успели отплыть в благословенные земли. С тех пор ему все вокруг казались юными и безрассудными, и за всех них он боялся, как за своих детей. Это чувство было хорошо знакомо тауру, темным безумием вплавляясь в мысли и прокрадываясь в душу густыми мутными тенями предчувствий.
Владыка стремительно поднимался по ступеням, но привычная плавкость движений создавала впечатление, что он скользит, легко паря над поверхностью камня. И даже замаранные полы мантии, отяжелевшим краем текущие за ним по лестнице, не могли избавить от этой иллюзии встречных стражей, уважительно склоняющихся перед спешащим королем.
- Где он? - строго спросил таур, минуя очередной пролет и на ходу стягивая латные перчатки.
- В лазарете, - ответил едва успевающий за ним эльф, и эхо его слов тревожно разлетелось по боковым коридорам, распугивая гнетущую тишину, нарушаемую лишь шумом дождя.
Трандуил даже на мгновение остановился:
- Все действительно настолько серьезно? - он посмотрел на советника в упор. Сколько аран не пытался вспомнить, Таэр никогда не оставался в лазарете дольше, чем на несколько часов. Даже с глубокой раной от проткнувшего грудную клетку копья, которую он получил в первые дни осады Барад Дура. Он всегда жаловался на непомерную скуку палат, предпочитая восстанавливать силы с клинком в руках и свежим ветром, путающемся в косе.
- Лекари чудом спасли его на этот раз, - Силуир замолчал, вглядываясь в напряженное лицо таура.
Владыка Зеленолесья едва заметно нахмурился и ступил на очередную лестницу, одним грациозным движением отстегивая набрякшую от воды мантию. Резко сдергивая объемную, собирающуюся фалдами ткань с плеч, он не глядя скинул ее на руки выскочившему из бокового коридора слуге. Эльф умело подхватил королевскую накидку, сгибаясь то ли под ее неожиданной тяжестью, то ли в глубоком поклоне вслед удаляющемуся арану.
Твердым шагом направляясь в крыло королевских лекарей, Трандуил размышлял лишь о том, что Таэр никогда не делал ничего, не подумав и не взвесив все за и против. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, раз его не только ранили в вылазке, но еще и ранили серьезно. Даже, если учитывать, что это были назгул, подобный исход был маловероятен. Этот эльф просчитывал все наперед, легко предугадывая возможный исход и делая правильные выводы. То ли его интуиция всегда работала на отлично, то ли огромный опыт службы в разведке, но это всегда срабатывало. Именно Таэр искал тогда Орофериона по топи, упрямо не слушая ничьих увещеваний и именно он встретил его за периметром лагеря, разбитого и уставшего, но мрачно решительного и покрытого кровью врагов.
И не припомнить уже сколько раз Таэр спасал войско Зеленосья, добывая важные сведения чуть ли не из самой крепости Саурона и помогая сориентироваться раньше времени, предугадывая ходы противника. На его интуицию в сражении они полагались не раз, и во многом благодаря этому Трандуилу удалось сохранить столь многих в той войне. Так случилось, что оба эльфа больше остального хотели одного: не просто отвоевать мир у тьмы, но и вернуть в леса Эрин Гален тех, кто сможет этим миром насладиться. Так вышло, что они пытались принести чуть больше смысла в эти бесконечные кровопролития.
Войдя в палату, король ожидал чего угодно: он повидал много увечий и ран, многое пережил сам - столь многое, что даже следы от былых опасных для жизни ранений уже исчезли с его тела, оставшись лишь в памяти. Но именно это зрелище обессиленного, утомленного болью эльфа, лежащего перед араном на выбеленных простынях лазарета, окутанного запахом крови, лекарственных трав и целительной магии, сейчас, в ”мирное” время, отозвалось в сердце арана тупой, ноющей слабостью, поднимая со дна души муть застарелых страхов и опасений. Чуть потускневшая, свалявшаяся от грязи огненная копна вызывала чувство безотчетной тревоги.
Совершенно белое лицо эльфа дрогнуло, веки приоткрылись. Замутненные зеленые глаза глянули на короля, просветляясь привычными теплыми искрами, и плавно скользнули на застывшего за спиной владыки советника.
- Представляю, каких ужасов он уже успел наговорить, - хриплый, искаженный звук вместо его привычного голоса полоснул по натянутым напряженным нервам. Рыжеволосый демонстративно закатил глаза. Сухие губы его тронула кривая усмешка. - Меня всего лишь в очередной раз проткнули мечом...
- Я понял, - зло оборвал его владыка, тут же беря себя в руки, - ты очень храбрый и отважный воин и стойкий эльф, которому все нипочем, - уже более ровным голосом продекламировал аран. Советник и Таэр одинаково вздрогнули, прекрасно зная, что может скрываться за спокойствием короля. Сейчас в нем кипел гнев, рожденный беспокойством и страхом за одного из самых близких эльфов. Его кристально-голубые глаза метались по истощенному лицу разведчика, замечая следы боли и усталости. - Теперь потрудись объяснить эту выходку, чуть не стоившую тебе...
- Ноги, - к ним тихо подошел лекарь. Светловолосый сероглазый синда сурово смотрел из-под широких бровей на притихшего Таэра. Выглядевший молодо, как все эльдар, он врачевал еще при Тинголе, и, как говорили, помогал появиться на свет самому Трандуилу. Прожитые века отражались лишь в заволоченных туманом глазах. Мужчина поклонился королю: - Ноги, аран нин. Ему в бедро почти по самую рукоять воткнули меч, пришпилив к земле. Чтобы дотянуться до своего оружия, он не нашел ничего лучше, чем распороть себе ногу до колена, подтягиваясь за кинжалами...
Холодное пламя взвилось в очах владыки, зрачки расширились чернотой. На миг он с ужасом представил иной исход этой вылазки.
Отвлекая его внимание на себя, в палату зашла поникшая темноволосая эллет. Разведчица угрюмо склонилась перед владыкой:
- Ар-Трандуил, я говорила Эланору*, все это случилось из-за меня! Это я растерялась, когда увидела третьего всадника, ведь мы выслеживали двоих почти сутки. И это меня Таэр прикрыл, когда назгул бросился в атаку, подставляясь под прямой удар...
- Морнаэль, - глаза владыки словно покрылись льдом. Голос ничего не выражал, но в словах струился колкий холод, переливаясь звучанием сдвигающихся мерзлых льдов, сходящих по реке ранней весной. - Это его обязанность, как твоего командира, - фразы будто впечатывались в окружающее пространство, растекаясь росписью инея в воздухе. - Прекрати мучиться бесплодными угрызениями совести. Этим ты ему не поможешь, - после недолгой паузы король властно добавил: - Оставьте нас.
Молчаливые эльфы покинули комнату. Трандуил кинул перчатки на стоявший у изголовья кровати столик и неспешно подошел к кушетке. Влажные следы от его сапог тянулись за ним по начищенному мрамору. Рыжеволосый посмотрел в казавшееся застывшим лицо своего короля и благодарно улыбнулся синдарцу:
- Я думал, ее причитания и нотации Эланора никогда не прекратятся, - хмыкнул воин. - И самое страшное, что я не мог отсюда уйти. Это убивает надежнее...
- Что ты выяснил? - чуть резче, чем хотелось спросил владыка, подавляя в себе нарастающий гнев. - Опусти причины твоей вылазки, - нетерпеливо добавил он, вздергивая подбородок, - я бы удивился, если бы ты не отправился выяснять, зачем тут объявились слуги Врага. Я слишком хорошо тебя знаю и слишком хорошо вижу твое состояние, чтобы высказывать тебе за это. Кроме того, ты и так уже поплатился... - таур плотнее свел челюсти. - Так что тебе удалось выяснить?
Эльф сжал губы и отрицательно покачал головой, открыто глядя в глаза короля:
- Ничего, - голос его уже почти пришел в норму, взгляд был твердым. - Уверен, они не знают, где оно, но не могут покинуть эти земли из-за влияния кольца.
- Это больше, чем ничего, - возразил Ороферион, откидывая одеяло и оглядывая расширившимися глазами забинтованную от бедра до колена ногу. - И все же оно того не стоило.
”За какой мир мы отдавали свои жизни там все эти семь лет? – устало подумал он. - За какой мир, если мои эльфы страдают и будут страдать и дальше? Вся Арда уже должна быть пропитана кровью эльдар насквозь...”
Пальцы короля бессильно разжались, покрывало мягко упало назад. Таэр упрямо свел брови:
- Нельзя было оставлять все так, в преддверии праздника, на который вы возлагаете столько надежд. Одно их присутствие множит тени в лесу...
- Ты должен был дождаться меня, - резко оборвал его король. - Какой смысл устраивать эти торжества, возрождая в эрингаленцах надежду и желание жить, если они не берегут себя сами, безрассудно подставляясь под мечи Врага?
Разведчик опустил глаза. В наступившей тишине было слышно лишь разошедшийся не на шутку ливень, барабанящий по крышам, разбивающийся о камень, звучно шлепающий по кожистым листьям и с шелестом скатывающийся по одревесневшей коже стволов. Король посмотрел на поникшего авари и, отвернувшись, подошел к большому арочному окну, слезившемуся в сером сумраке непогоды. Тонкие нити с нанизанными на них бусинами воды, безудержно сшивали небо и землю, смешивая все, творя свой, особый мир прозрачных запахов и размытых картин за плотной сияющей завесой.
Косые струи дождя звучно бились в стекло, заставляя крупные капли разлетаться мелкими сияющими брызгами, стекающими по гладкой поверхности оставляя влажные дорожки. В хаотичных путающихся и сливающихся друг с другом водянистых полосах, скользящих вниз, начали проступать узнаваемые очертания. Прикосновения ливневой кисти проявляли все новые штрихи, выписывая на прозрачном холсте пронзительно знакомое лицо: через тонкую грань на Трандуила печально смотрел дрожащий, хрупкий образ Ноэриэль.
Король замер, неверяще глядя на проясняющееся видение. Не прошло и дня с момента их расставания, а он уже грезит ею наяву. Грезит в совершенно неподходящий момент, когда нужна ясность мысли, когда нужно сосредоточиться... Но чувство было столь мучительно-сладким, разливаясь теплом по венам, что всякое сопротивление гасло и затихало.
Лишь осознание того, что он не один, удерживало эльфа на месте. Разум твердил, что это безумие, пальцы жаждали прикоснуться, а душа стремилась дотянуться до нее через все разделяющее расстояние. Он бегло разглядывал дождливый лик, и сердце его тоскливо сжималось, словно угадывая в плотной пелене дождя ее слезы. Прозрачные глаза сочились влагой, заставляя таура с болью вспоминать то самое умирающее пламя в их темной зелени. Он знал, что ранил ее. Ранил ненароком, пытаясь защититься сам. Слишком глубоко и слишком остро впивались в него эти чувства. И ломкая, беззащитная эллет вызывала ощущения сродни опасности, неизбежности, делая уязвимым и открытым.
Не отдавая себе отчета, он перестал дышать, впиваясь в зыбкий силуэт взглядом, боясь, что изменчивые потоки исказят его и смоют завораживающие линии нежной грустной улыбки и облака волос. Она была так близко и так далеко от него… Аран коротко выдохнул, жалея, что не забрал ее с собой сразу. И теперь приходилось довольствоваться лишь растворяющимся в ливневых струях, неверным образом ставшего таким родным лица. Руки сами собой сжались в кулаки, а взгляд беспокойно заскользил по истончающимся дорожкам, цепляясь за оставшиеся на прозрачной поверхности следы.
”Ты всегда ускользаешь, Ноэриэль...” - с глухой тоской, заполняющей его до краев, подумал Трандуил, сдерживаясь, чтобы не прислониться к стеклу лбом.
- Насколько теперь затянется твое выздоровление? - странно осевший голос его разлетался по притихшей палате. - Я рассчитывал на тебя...
Таэр чуть пристальнее глянул на своего таура, завороженно приподнимаясь на подушках:
- Аран нин? - изменения были почти незаметными, но они были. Что-то знакомое во взгляде, что-то, что он уже видел в глазах владыки однажды... Тогда было самое неподходящее для этого время, но яркое и ощутимое оно трепетало в ясной лазури его глаз. Как и сейчас. Эльф замер и потрясенно выдохнул: - Вы нашли ее...
Трандуил обернулся и прожег рыжеволосого долгим взглядом. Открыть ему сейчас? Упрямец поползет туда, отдавать долг за жизнь короля. Но и скрывать что-либо от Таэра с его проницательностью было невозможно. Они с Хитлайном просто помешались на идее отыскать ту самую незнакомку и отплатить ей преданностью за то, что она сделала полагающееся им. Оба были посвящены в эту историю из-за необходимости поисков, сразу объявив это делом чести.
- Теперь для тебя это не имеет никакого значения, - Ороферион многозначительно глянул на скрытую под одеялом, почти разрубленную надвое ногу.
Таэр ожидаемо улыбнулся:
- Вы же не думаете, что подобная ерунда удержит меня надолго? Дайте мне несколько дней, и я отправлюсь узнавать о ней, ее прошлом и ее окружении.
- Через две недели она приедет сюда, так что тебе не придется никуда ехать, - таур немного отклонил голову назад, отчего пряди вымокших волос колыхнулись, начиная сочиться прозрачной дождевой водой, срывающейся с серебристых кончиков и беззвучно падающей на каменный пол.
Рыжеволосый мечтательно прикрыл глаза:
- У меня есть целая неделя, чтобы поправиться. А потом я поеду в Дорвинион и заберу ее оттуда. Нельзя допустить, чтобы госпожа снова исчезла...
Трандуил уловил в этом ”госпожа” столько чувств, что на мгновение выдержка изменила ему, и тепло, мягким потоком наполнившее сердце, неудержимо выплеснулось в улыбку на тонких губах. Слышать заботу и преданность по отношению к ней оказалось удивительно приятно. Ороферион заставил себя отвлечься от этих мыслей. По-прежнему стоя у окна в пол-оборота к Таэру, он лениво произнес:
- Раз уж ты отправишься туда, отвезешь договор ее отцу и оговоришь с ним все детали, - надо было как-то наказать этого упрямца.
Таэр с искренней глубочайшей тоской глянул на короля:
- Это жестоко... Вам же известно, что для меня вся эта бумажная волокита скука смертная...
- И еще, - невозмутимо добавил владыка, разворачиваясь к выходу и игнорируя молящие нотки в голосе эльфа, - она, кажется, опасается лошадей, - он сделал небольшую паузу. - И не только.
Эльф вмиг стал серьезным и сосредоточенным, каким бывал в сражениях и каким всегда выслушивал приказы единственного, кому подчинялся:
- Да, мой король, - Таэру даже удалось сесть, упираясь в постель руками. Вся напускная бравада и сарказм исчезли, обнажая преданное сердце, любящее свой лес и своего владыку. – Бренниль будет в безопасности, я позабочусь о ее страхах.
Не поворачивая к нему головы, Ороферион кивнул и, бросив последний короткий взгляд на занавешенное ливнем окно, вышел.
Промытая поверхность стекла была пуста...
Той ночью, уже раздав все необходимые указания и отказавшись от позднего ужина, аран не мог уснуть, несмотря на усталость. Холодный шелк простыней неприятно жег кожу, собираясь раздражающими складками и отказываясь принимать тело короля в свои привычные объятия. Владыка долго ворочался в кровати, пытаясь наконец унять переполняющее тело напряжение, но это ему не удавалось. Томительное чувство давило изнутри, толкая выйти на террасу и встать у юго-восточного парапета, приближаясь к ней хотя бы на несколько шагов. Трандуил лишь плотнее укрывался расшитым дивными узорами покрывалом и старательно подавлял в себе это безумие. Но безумие не прекращалось, проникая в него все глубже яркими памятными образами, задирая нервные окончания, заставляя метаться в постели и бессильно откидываться на подушках. Когда попытки отогнать наваждение иссякли, он резко сел на кровати, рассеянно протягивая руку к стоящему рядом столику.
Уверенно наполнив кубок, Ороферион одним глотком осушил его. И с каким-то отчаяньем понял, что вино его не пьянит. Он даже не чувствовал его вкуса на губах, зато в легком поплывшем по комнате аромате ему почудились нотки ее запаха, проникающие в мысли и окутывающие сознание видением скального берега и тонких прядей ее волос, с которыми ласково заигрывал ветер… Эльф прикрыл глаза, повинуясь внутреннему порыву и пытаясь представить ее настоящий запах в своих покоях. Позволяя себе на миг почувствовать, как бы это было в реальности, если бы она была здесь…
Он распахнул глаза, останавливая себя на слишком откровенных мыслях и шокировано глядя в пустоту. Таур с удивлением и каким-то немым трепетом в груди осознал свои желания. Они шли гораздо дальше того, чтобы она просто была рядом. Ноэриэль должна быть с ним и только с ним. Странная эллет с глазами, как колдовское озеро в туманных сумерках, с нежным голосом, проникающим под кожу, с мерцающим темным от времени золотом в волосах, с несмелой улыбкой на бледных губах. С непредсказуемыми реакциями и тонко ощущаемыми чувствами. Полная загадок и неизбывной грусти. Та, что смогла сделать невозможное…
Думать о том, что сейчас ее нет рядом, было мучительно. Отставив кубок, король снова опустился в подушки, пытаясь забыться сном. Но шелест дождя за окном не навевал дрему, а напротив, будоражил, заставляя пристально вглядываться в темноту за оконными стеклами… Сейчас, когда эльф остался один на один с собой, когда корона не давила, плотным кольцом стягивая душу, когда судьба целого народа, ответственность за которую он добровольно принял на себя, не довлела над его сердцем, он мог позволить себе чуть больше свободы. Хотя бы дать волю чувствам, не одевая маску правителя.
Он искал ее черты в скользящих касаниях водяных струй к гладкой поверхности окна. Он слышал ее шепот в неясных отзвуках ночного леса. Он видел ее дрожащий силуэт в странных бликах на стенах, рожденных отблесками горящих в саду огней. Ноэриэль проникла в его помыслы и чувства. Оставив ее там, в Дорвинионе, он оставил с ней часть себя, словно вырвав с мясом что-то важное, жизненно необходимое. И теперь кровоточащая рана в месте разрыва болезненно тянула. И с этим не мог справиться даже король.
Он раздраженно отшвырнул от себя покрывало, с тихим шелестом упавшее на пушистый ковер, и встал, выходя на террасу. Босые ступни коснулись холодного сырого камня, и Ороферион блаженно прикрыл глаза. Запах влажных листьев и сырой земли смешивался с тяжелым воздухом, насыщенным дождем, проникая в мысли, делая их прозрачными и ясными. Свежий ветер раздувал полы расстегнутого ночного хаммада*, мягко мерцающего в свете холодных звезд, льющих жидкое серебро на белый шелк. Его успокаивающие, остужающие прикосновения к разгоряченной коже усмиряли закипающее в жилах пламя. Король неосознанно окидывал взглядом лес немного южнее точки восхода. Его тянуло дотронуться до Ноэриэль, если не взглядом, то сердцем, ведь для него расстояний не существует.
Тогда откуда это щемящее невыносимое чувство пустоты, острой нехватки ее дыхания рядом?
Он с беспокойством размышлял о той опасности, что бродила вдоль границ его королевства. Мысли норовили связать скорое путешествие Ноэриэль и блуждающих кольцепризраков, множа в нем опасения. Он знал, что тайно оставленные охранять ее воины из личного отряда Хитлайна уберегут ее, что Таэр непременно доставит ее к нему в целости и сохранности, что девять лет она провела без его участия и дальше вполне способна справиться своими силами и силами своего поселения. Но в сознании билась лишь одна мысль, отгоняя все доводы разума и стенания здравого смысла: «Она должна быть рядом, должна быть в полной безопасности». После этого происшествия с командиром разведчиков Трандуил не мог отделаться от мысли, что нападению могла подвергнуться она.
Сердце рухнуло куда-то вниз, покрываясь льдом и чернотой страха. Отец предупреждал, хотел уберечь…
«Все еще так хрупко и неточно, а я уже до дрожи боюсь потерять ее. Как же ты жил с этим, ада?»
Он тяжело сглотнул, вцепляясь в перила ограждения, невидяще глядя в пустоту перед собой. Мокрая листва плюща окропила ладони дождевой влагой, в костяшки мягко ударились косые струи, перечеркивающие сумрак ночи за навесом. Озорной ветер бросил в лицо эльфа несколько упругих прохладных капель, словно приводя владыку в чувство.
«Теперь я понимаю тебя, Амрот… Теперь я тебя понимаю…»
Жизнь владыки будто замерла, поглощенная непрекращающимся потоком дел, требующих особого внимания. Разведчики продолжали следить за передвижениями кольцепризраков на западной границе леса, но близко больше не подходили, наблюдая издалека. Это тревожило его, тревожило тем больше, чем дольше прислужники Врага находились вблизи его королевства. Подготовка к празднику шла своим чередом, занимая все свободное время, но все же Трандуил слишком часто ловил себя на мыслях о ней. Она была мучительным видением все эти девять лет, но именно сейчас, после долгожданной встречи, тоска по ней стала невыносимой. Ороферион словно жил здесь, пока где-то там, рядом с нею обитала его душа, незримо следуя за зеленоглазой эллет, мягко обволакивая ее плечи, оберегая от осенних ветров и подбирающейся стужи.
Трандуил много думал о том, что произошло. В бессонные ночи он просматривал книги и свитки в своей библиотеке, ища ответы, но находя лишь больше вопросов. Выходило, что с таким ”побочным эффектом” не сталкивался никто. Однако, владыка был уверен, что с того самого дня, когда Ноэриэль поделилась с ним частью своего света, он перестал принадлежать только себе. И эльфу до сих пор было сложно определить, где заканчивалось чувство долга по отношению к ней и начиналось чувство.
И кому это чувство принадлежало...
Чем бы это ни было, все выяснится здесь. И скоро. Надо лишь немного подождать.
Но ждать оказалось совсем нелегко. И с каждым днем нетерпение все больше разгоралось в нем, подгоняя время вперед, вырастая непреодолимым желанием поехать за ней самому. Но он был не простым эльфом. Он был королем и не мог позволить себе подобной слабости. Тем более сейчас, когда приближался первый день Хрииве. Владыка дал себе слово, что в этот вечер он сделает все, чтобы избавить свой народ от гнета трагедий и потерь. И он сделает это.
Для задуманного за неделю до праздника во дворец прибыла сестра Амрота, бывшая для Трандуила, как и сам владыка Лотлориэна, другом детства. С Тиннаэль* всегда было легко, хотя она, как и брат, была порой слишком мечтательной. И эта ее особенность лишь усилилась после смерти их отца. Дочь владыки сражалась наравне с мужчинами в той проклятой войне, по счастью оказавшись раненной в самом начале первой безумной атаки Амдира и Орофера, стоившей жизней слишком многим. Она наотрез отказалась покидать брата до конца осады, проведя все семь лет среди смертей, крови и боли. С тех самых пор льдистая печаль поселилась в ее больших снежно-голубых глазах, да волосы стали еще белее, словно покрылись инеем. Тепло осталось лишь в ее улыбке и нежных целительных ладонях.
Ее способности нужны были сейчас всему Зеленолесью, и таур надеялся, что сможет использовать их, плетя тонкое кружево традиционной древней магии над своим лесом. Когда-то в далекой юности они оттачивали свое мастерство владения клинками и запоминали танцевальные шаги вместе. Когда-то их проделки сводили с ума двор Тингола. Когда-то их было много больше, юношей и девушек, живших под завесой Мэлиан...
Они с Тиннаэль так давно знали друг друга, что сложно было найти во всей Арде эльфийку, бывшую ближе владыке. Разве что Галадриэль, родство с которой, как и ее сильнейший дар, могли помочь.
- Конечно, друг мой, - мягко улыбнулась она. Платиновые волосы шелковым потоком хлынули на ее лицо, когда она согласно кивнула. - Я помогу тебе исцелить сердце этого леса. Сделаю все, что смогу.
- Я знал, что могу на тебя рассчитывать, - испытывая явное облегчение, ответил эрингаленец.
- Всегда, - улыбка на ее губах погасла, и девушка осторожно добавила: - Но насколько я помню, чтобы пролилась благодать, мало просто хорошо знать партнера и иметь годы танцев с ним за спиной...
- Ты права, - он откинулся на спинку стула, расслаблено кладя руки на подлокотники. Длинные пальцы арана, унизанные перстнями, лениво удерживали кубок за верхний край тонких стенок.
- Неужели я до сих пор самая близкая тебе? - неуверенно протянула эллет. Желтый отсвет длинных свечей за ее спиной проигрывал белому свечению ее волос.
Он вскинул бровь:
- Ты сравниваешь меня со своим легкомысленным братом? - усмехнулся владыка, видя, как эльфийка смущенно улыбается шутке. Амрота можно было назвать каким угодно, но не легкомысленным. - И потом, - уже серьезнее продолжил синдарец: - я в первую очередь обязан думать сейчас о Зеленолесье.
- Я понимаю, - пропела она. - Ты вынужден как-то справляться без силы кольца, когда земли Врага практически у твоего порога... Никто не знает, сколько продлится время мира. Это тяжкая обязанность, быть королем, - она тихо вздохнула, устремляя взгляд на пламя, потрескивающее в камине. В свете огня ее профиль становился похожим на вытесанный из мрамора. - Ты ведь еще не знаешь... Нимродель отказала ему...