Глава 4. Пляска света и тени (1/2)
Рекомендую читать под музыку Tom Odell – Heal
Отсыревшая от болотных испарений земля вытягивала тепло через одежду и даже через тонкую кожу ее сапог. Плащ вымок, пропитался жижей топи и порвался в нескольких местах, зацепившись по пути за острые предметы, хотя эльфийка старательно их обходила. Мышцы гудели, внутренности надрывно стонали от нагрузки, дыхание трепыхалось в груди раненой птицей. Эллет буквально падала с ног от усталости. Синдарец оказался очень тяжелым, но мыслей бросить сомнительную затею у нее даже не возникало.
Тяжесть ее ноши была неким отражением груза, лежащего на ее сердце и давящего на ее сознание. Откликом той доли, что выпала ей. Хаос, через который она упрямо тащила за собой эльфа, напоминал ее жизнь. А смерть, оседавшая в воздухе тихой скорбью по погибшим, сопровождала ее с момента появления на этот свет. Пробираясь сквозь полные мрачных теней болота, эльфийка будто изменяла привычный порядок, пытаясь идти против мощного встречного потока, сопротивляясь судьбе. Своей или судьбе этого воина - не важно. Для нее это изменит многое.
Жизнь за жизнь - привычный размен. Но она хотела большего. Жизнь за смерть, свет за тьму. Иначе для нее не будет выхода...
Она тянула его за собой, тревожно прислушиваясь к липкой тишине. Тихое редкое звяканье металла и отголоски грубых голосов сообщали эллет, что за пеленой тумана орки подбирают ценное эльфийское оружие. Где-то невдалеке варги озлоблено драли друг другу шкуры, не поделив добычу. Даже среди усеянного телами болота, они жадно грызлись между собой за куски мяса.
Несколько раз ей приходилось притворяться мертвой, падая рядом с эльфом и замирая. В такие моменты происходящее казалось ей до абсурдного смешным. Но потом ее взгляд зацеплялся за изможденное лицо воина, и в груди зарождалась какая-то отчаянная решимость, а рука непроизвольно сжимала рукоять метательного клинка.
Затащив, наконец, эльфа в некое подобие норы, неизвестно как появившееся здесь, она села прямо на землю, привалившись спиной к сырой стенке. Прикрыв глаза, она пыталась выровнять дыхание.
За всю дорогу мужчина не издал ни единого звука. Видимо, его забытье было слишком глубоким и не позволяло ощущать боль. А боль должна быть невыносимой. Сколько времени он пролежал там, пропитываясь отравой? Эльдар могут противостоять такого рода воздействиям. В общем, в мире существует не так много ядов, способных убить эльфа. Но если он будет ранен, ранен серьезно, истощен и лишен помощи, чудес ждать не следует. Синдарец же, помимо прочего, находился в сердце болота, в тени Врага...
Девушка посмотрела на его лицо. Судя по расползающемуся нездоровому румянцу, у него начался жар.
”Что ж, перерыв окончен, пора приниматься за работу”.
Она поспешно встала, мысленно отмахнувшись от собственного протестующе занывшего тела. Порывшись в заплечной сумке, эльфийка выудила из нее несколько пучков трав, желтоватый порошок, кусок чистой ткани и фляжку с водой. Омыла руки, экономно расходуя воду и принялась смешивать травы. Готовую смесь она сбрызнула водой и, размяв пальцами до кашицы, разложила на полотно. В оставшуюся во фляжке воду она высыпала порошок, оставив его растворяться. После этого она принялась стягивать с эльфа доспехи. С огромным трудом ей удалось отыскать хитроумные застежки, и дальше дело пошло легче.
Низкая нора не давала развернуться, и девушке приходилось, склонившись над ним, прижимать к себе, когда нужно было приподнять эльфа. Пока она снимала с него хаммад*, голова эглайна* безвольно покоилась на ее плече, а волосы вымокшими прядями липли к спине эльфийки. Его пылающее лицо касалось заледеневшей кожи шеи девушки и настойчивый жар перетекал в ее тело. Тяжесть обмякшего воина отзывалась в ней приятным теплом, вызывая ряд беспокойных мурашек вдоль позвоночника. Стараясь не обращать внимание на собственную реакцию, эллет сосредоточилась на том, чтобы как можно меньше тревожить его раны.
Когда одежды, наконец, были сброшены, девушка осторожно уложила мужчину обратно. Обнаженный торс воина притягивал взор, вызывая почти непреодолимое желание провести кончиками пальцев по рельефу мышц, ощутить упругость и силу натренированного тела. На гладкой бледной коже, слабо мерцающей во тьме, были видны исчезающие следы старых ранений, белесые рубцы недавних травм и свежие кровавые росчерки прошедшего сражения. Глаза эллет увлеченно разглядывали тонкие полоски былых ран, возбуждая совершенно неуместные мысли и будоража кровь. Близость к эльфу внезапно становилась обжигающей.
Эллет с трудом перевела взгляд на изможденное лицо синдарца. Это помогло избавиться от странных ощущений и выровнять дыхание. Немного повернув мужчину на бок, она смогла увидеть повреждение.
Темно-фиолетовые змейки отравленных жил сползались к вызывающе торчащему обломку стрелы. От черного пятна кожи, окантовывавшего рану, пахло смертью и болью. Засохшие потеки крови, пересекая реберные дуги поперек, терялись где-то за поясом его брюк, выдавая себя пропитанной насквозь штаниной. Эльфийка присмотрелась к остатку стрелы.
”Наконечник вошел аккуратно между ребер, чудом не прошив легкое насквозь. О, пресветлая Эстэ*, будь же милосердной к нему!”
Девушка склонилась к ране так, что ее дыхание касалось воспаленной кожи, и начала шептать горячую молитву Целительнице*. Затем она запалила от искры с кресала небольшой сухой прутик, спрятанный на дне сумки. Опалив в пламени лезвие своего ножа, эллет подковырнула краешек наконечника, резко вытащив весь обломок стрелы. Эльф запоздало дернулся, протяжно выдохнув, и снова неподвижно замер. Эльфийка, продолжая нараспев произносить заклятья, полила на рану жидкостью из фляжки. Золотистый настой шипел и пенился, растекаясь вдоль фиолетовых дорожек моргульского яда. Воина вытянуло в струну, мышцы на его теле напряглись, надрывное дыхание сорвалось с сухих губ. Голова резко качнулась в сторону, и он распахнул глаза, уставившись в темноту перед собой.
- Все хорошо, - беспокойно зашептала эльфийка, понимая, что глаза ему все еще застят болотные испарения. - Ясность зрения вернется, как только яд покинет Ваше тело.
- Где я? - хрипло спросил эльф, заставляя сердце девушки падать в неведомые ранее глубины. Голос обжигал, вызывая стайки мурашек и учащенное сердцебиение, и в то же время он дарил какой-то безмятежный покой, от чего хотелось прикрыть глаза и погрузиться в его звучание с головой.
- На топях, - отозвалась она через силу. - Враг слишком близко, поэтому лучше вести себя как можно тише...
- Кто ты? - не дослушав ее, нетерпеливо спросил воин, поворачиваясь на звук ее голоса.
Голубые глаза впились в нее, будто видя ее вполне отчетливо. В груди девушки затаилось смятение.
- Я из эльдар, - ответила она, как можно спокойнее, протягивая руку за полотном с травяной кашицей. - Мне надо перевязать Вас...
Она приложила повязку к ране, сочащейся черной кровью, и лицо эльфа свела судорога боли. Воин снова провалился в забытье.
”Прости, но сейчас тебе лучше побыть без сознания”.
Его терзала лихорадка. Эльф метался, глотая сдавленные хрипы и судорожно дыша. Кожа его горела огнем, жар расползался по телу краснотой и мурашками. Время от времени его бил озноб, и тогда эллет укрывала его своим тонким походным покрывалом. Она всегда была более чувствительна к низким температурам, чем остальные эльфы, и потому ей приходилось беспокоиться о таких мелочах.
Она успела обработать остальные незначительные ранения, и теперь оставалось лишь уповать на то, что синдарцу хватит сил справиться с этим самому. Теперь она сидела подле него и вглядывалась в изможденное лицо. Что-то внутри эллет тревожно шептало, что происходящее неправильно, что улучшений нет, что она сделала не все. Воин гневно хмурился в бреду, сведенные челюсти выдавали его напряжение. Серебристые волосы безжизненно разметались вокруг головы.
- Ада* - просипел он внезапно.
Эллет вздрогнула от неожиданности и прислушалась к сбитому дыханию синдарца. Веки его беспокойно подрагивали.
- Ада! - повторил он чуть громче, разлепляя сухие губы. И добавил тихо и сокрушенно: - Позаботьтесь о короле...
Эльф заметался с новой силой. Девушка потянулась к нему, чтобы успокоить, но уловила что-то ощутимо зашевелившееся в углу норы. Она напряженно вгляделась в окружающую их тьму.
Низкий многоголосый звук зыбким маревом потек к ней по глинистому полу. Клубы его отголосков поднялись и зазвучали в сознании, вспыхивая черно-серым шепотом в голове: ”Я увидел свет, но это оказался лишь полумрак”. Голос был пламенем внутри нее и одновременно обволакивал холодом снаружи. Давил, сбивал с мыслей, утаскивал куда-то в сердце оживающей рядом темноты.
По спине эльфийки пробежал колючий озноб, глаза широко распахнулись, ужас застыл где-то на грани восприятия. Она судорожно сглотнула, оглядываясь на воина.
- Амлуг*, - почти простонал эльф, выгибаясь дугой под покрывалом. - Лау, нанэт*...
Девушка прикусила до боли губу, возвращая себя к реальности. Глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок и протянула к раненому руку. Он нуждался в ней. Отчаянно нуждался. Синдарец соскальзывал в чертоги Намо, и она должна была помочь ему. Не важно, что или кто пришел за ним. Не имеет значения, что будет причиной его гибели, она должна уберечь его от этого.
Невесомо касаясь его разгоряченного лба и отгораживаясь от клокочущей за спиной мглы, эллет мягко, но решительно произнесла:
- Ничего, я помогу!
Черный водоворот обрывочных образов накрыл ее, утягивая куда-то на самое дно чужой уставшей души, увязнувшей в воспоминаниях...
Рушащийся сказочно-прекрасный дворец с резными колоннами и портиками с драгоценными инкрустациями. Коридоры, полные мечущихся синдар и гномов с обезумевшими глазами и окровавленными скимитарами. Слабо мерцающий невидимый купол, опадающий на зачарованные когда-то изумительной красоты леса. Уставшая вереница эльфов, движущихся через горный хребет в сторону восходящего солнца. Пламя, пожирающее камни, металл и плоть, пропитанное запахом паленого мяса. Надрывный крик какого-то светловолосого синдарца, стоящего на коленях. Драконы, гоблины, орки, варги... Битвы, смерти, кровь, тьма...
Девушка оглядывается сквозь вереницу отрывочных образов, вглядывается в темноту вокруг, зовет воина, прося его выбраться из тьмы на свет. Она не видит его, но ее фэа тянется куда-то, настойчиво заставляя протянуть руки сквозь сгущающийся удушающий сумрак, и чувствует, чувствует где-то в глубине души, как его слабенький жизненный свет откликается...
Тьма в углу норы недовольно щурится пустыми провалами глаз и тянется к бесчувственному эльфу. Липкие сети подбираются вплотную, скользкие нити проникают в болезненно напрягшееся тело синдарца. Но внезапно что-то неуловимо меняется. Тень с низким шипением отнимает свои щупальца от жертвы, топорщится черной шкурой наружу, озирается и застывает, вглядываясь в склоненную над воином эльфийку.
Призрачные глаза ощупывают пронзительным взглядом вымокшую, промерзшую эллет. Губы ее беззвучно шепчут светлые молитвы и мягкое сияние слабо окутывает обоих эльдар. Тишину норы наполняет тихий довольный смех, задирающий нервные окончания. Редкие смешки постепенно сливаются в один восторженный хохот, наполняя собой все пространство вокруг и звучно рассыпаясь дробящимися осколками эха в голове эльфийки.
Девушка вздрагивает, стараясь не отвлекаться на страх, заползающий в ее тело и холодящий душу. Она упрямо морщит лоб, сосредоточенно усиливая поток внутренней силы, плавно проникающий под кожу раненого. Она чувствует сопротивление тьмы в нем, упруго выгибающее некую невидимую оболочку, почти скрывшую его фэа за плотным коконом мрака.
Омерзительный, липкий шепот, дробящийся ядовитым эхом, вспарывает тишину, подбирается к ушным перепонкам, заползая злобными словами в самое ухо эллет:
”Тебе не спасти его, - голос давит изнутри, почти разрывая голову, пронзая ослепляющей болью.- Тебе незачем спасать его. Ты шла сюда не за этим, полуэльф...”
Эллет со стоном соскальзывает на сырую землю рядом с эльфом, судорожно глотая воздух приоткрытым ртом, но не отрывая рук от головы синдарца.
- Ты лжешь, - непослушно шепчут ее губы. - Ты этого не знаешь. Ты ничего не знаешь! Я дочь своего народа...
- Я знаю все о тебе, твоем прошлом и твоем будущем. И ты точно не из эльдар. Ты изгой, - сладкий голос теперь опьяняет и манит, лаская слух. Он приносит долгожданное отдохновение от жгучей боли, но ранит душу, вонзая зазубренные лезвия искаженной правды в податливое нутро.
”Его речи яд. Не слушать, не думать. Забыть...”
- Зачем отрицать истину, к которой ты так стремилась? - бархатный голос становится громче, набатом звуча по всей норе: - Тебе никогда не найти свое место среди них. Среди эльфов ты будешь чужой, среди людей чуждой. Ты пришла сюда, чтобы найти себя, - звук снова падает до низкого свистящего шепота: - Я открою тебе правду...
- Нет! - эллет в страхе закрывает уши руками, забывая об эльфе. Она зажмуривается и непроизвольно сворачивается клубком в наивной попытке уйти от страшного осознания.
”Не может быть... Мама? Но это не возможно... Выходит, мой отец человек?”
Обугленные картинки из собственных воспоминаний яростно оживают перед ней. Все встает на свои места. Даже смерть нанэт*. Обжигающие слезы рвут ее душу на части, им нет конца.
”Но, тогда... это было насилие. Случись связь по ее воле, Глиндаэль не ушла бы в чертоги Намо так! Насилие убивает эльфов, они истончаются и их фэа уже не может поддерживать физическую оболочку. Тело умирает, истощаясь, примерно за год. Именно так мама и умерла, только продержалась гораздо дольше... ”
Как мать смогла пережить такое? Решиться принести в этот мир жизнь, зарожденную таким противоестественным способом? Как смогла выносить, истаивая душой, лишаясь сил... Как смогла еще побыть рядом несколько месяцев после рождения дочери? Почему не отправилась в Валинор, где подобные раны исцеляются самой землей неискаженной Арды?
Значит, мать хотела моего появления на свет, несмотря ни на что. Она погибла, спасая меня, давая возможность жить, желая оставить после себя хоть что-то. Не знала, что ее жертва напрасна, что было бы куда лучше и спокойнее, не появись я вовсе.
- Да, ты верно поняла. Поэтому в тебе живет этот сумрак. Это тьма твоей вины...
Голос давил, неподъемная тяжесть разливалась по ее телу, пригвождая к земле, не давая даже вздохнуть. Ее глаза раскрылись, взгляд упал на гибнущего на ее глазах эльфа и что-то внутри нее отчаянно сжалось. Решимость вспыхнула на дне ее темно-зеленых глаз.
”Пусть так. Но его я спасу. Отдам все, что смогу. Так будет правильнее. Если смогу выторговать его у тьмы за крохи своего света - что ж, такой размен вполне оправдан.”
Неимоверным усилием воли она приподнимается на локтях, разворачиваясь к густому облаку мрака, уже заполнившему все их укрытие. Терять больше нечего. Или оба канут в небытие, или...
- Прочь, - уверено произносит она, вытягивая одну дрожащую руку вперед. - Ты всего лишь тень! Даже половины силы эльдар, что есть во мне, хватит, чтобы прогнать тебя сейчас. Уходи прочь!
Сумрак опасно вспучивается, грозно шипя, но отступает, под натиском разгорающегося света.
- Глупая, свет не спасет твоего эльфа, - тают его последние слова. В углу норы становится тихо.
”Мама... Неужели, все было так? Неужели, все это происходит со мной потому, что я плод насильственной связи с человеком? Но это невозможно! Это невозможно для эльфа... Для появления новой жизни необходимо желание обоих родителей. Родителей? Какое далекое и странное слово... Как же это произошло? Как ты вынесла это, нанэт?”
Эллет чувствовала безудержно расходящуюся по телу слабость. Веки закрывались сами собой, ее мелко трясло. Девушке было холодно, страшно и одиноко. Она так стремилась сюда, чтобы, наконец, избавиться от этого чувства неполноценности, брошенности. Но в итоге все стало лишь хуже. Теперь она знала часть правды. Остальное знать совсем не хотелось.
Ее лихорадило. Сырая одежда неприятно липла к коже, почти болезненно сводя судорогой тело в месте соприкосновений. Эльфийка продолжала вливать свою жизненную силу в синдарца, упрямо не замечая своего опасного утомления. Она была одержима идеей спасти ему жизнь. Это был слабый, еле брезжущий огонек надежды, что она сможет привнести в этот мир не только тьму. Хоть немного оправдать ту жертву, которой она стоила своей нанэт.
”Значит, этот мой сумрак на самом деле переплетение света эльдар и мрака того самого насилия, что человеческий мужчина учинил над матерью, - мурашки поползли по ее коже. Это было страшно осознавать. - Наверное то, что Глиндаэль обладала магией, как то повлияло на возможность моего рождения. Все-таки способности целительницы были очень сильными. Может, именно это позволило ей оставаться со мной еще какое-то время...”
Это были болезненные воспоминания, и эльфийка вернулась к своим размышлениям.
”Значит, это внутренняя тьма тянула меня сюда, а вовсе не свет. Не надежда ждала меня здесь, а разочарование и безысходность. Значит, тьма - часть меня, и она останется со мною на весь долгий срок жизни эльдар...”
Перед глазами пронеслись образы скрюченных деревьев вокруг ее старого дома, вымерших побегов, к которым она прикоснулась, пребывая в печали, обезумевшей кобыле, которой она помогала жеребиться... Это случалось редко. В самые сложные моменты ее жизни, когда тоска, грусть или отчаянье охватывали ее. Но последствия даже этих немногих событий ужасали эльфийку. Стенания душ деревьев, умирающих в клетке пораженной коры, тихий предсмертный плач трав отзывались болью в ее сердце. Какой из нее целитель, когда она может убить, не удержав собственные эмоции... Эллет сокрушенно вздохнула, прикрывая на миг глаза и стряхивая тяжелые думы. Сейчас ей нужны все ее светлые силы, все, что досталось от Глиндаэль, чтобы спасти одного эльфа. Ее жизнь и в половину не так ценна, как его. Как бы это не звучало. Она нечто меньшее, чем полуэльф. Она пропитана тьмой своего происхождения. Вот почему сила эльфийских лесов не принимала ее под сень своих древ...
Воин начал хрипло стонать, отвлекая ее внимание. Девушка напряженно прислушалась к его дыханию и переложила ладони на обжигающую кожу на его груди. Что-то было не так. Она видела, что эффекта от ее лечения все еще не было. Но причину понять не могла.
Воин напряженно выдохнул и девушка поняла, что сознание снова возвращается к синдарцу.