☯︎ Два сердца — два пламени, слитые в одно (2/2)
— Можно я буду сверху, господин?
Она подалась вперёд бёдрами, но Тунг снова усмехнулся, покачал головой и легонько укусил её за губу, обозначая, что сегодня он, и только он, будет всё контролировать. Бережно, но непреклонно заставил девушку поднять и свести руки над головой, с лёгкостью удерживая их одной ладонью.
— Будешь, — пообещал он на выдохе, входя в неё. — В другой раз.
Мулан ахнула, подалась ему навстречу, а дальше были только восхитительное ощущение наполненности и полное растворение в желаниях друг друга.
В этот раз боли не было вовсе. Только наслаждение — острое, почти нестерпимое, от того, что она открыта для своего возлюбленного, для своей пары, и потрясающее осознание того, что Тунг полностью в ней и что продолжит находиться там долгое время, соединяя себя с ней навеки.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Так сильно люблю.
— Я тоже люблю тебя, моя магнолия, — хрипло прошептал он в ответ.
Признание генерала тронуло Мулан до глубины души, а её сердечко готово было выпрыгнуть из груди от счастья. Она чувствовала, что их любовь была взаимной. Его взгляд был красноречивее всяких слов. Но воительнице было очень приятно услышать это от него.
Теперь Мулан понимала, что матушка имела в виду, говоря о счастливом браке с отцом.
«…сливаясь, мужчина и женщина обмениваются энергиями инь и ян, обретая жизненную энергию ци. Мужчина берёт, обладает, женщина отдаётся…»
И она отдавалась своему мужчине целиком, без остатка, не сдерживая себя, и сама подавалась ему навстречу, купаясь в любви, сгорая в океане страсти, умирая, рождаясь заново в надёжных объятиях.
Тунг целовал девушку жадно, почти грубо и яростно врывался в её тело, вызывая неконтролируемые вскрики. Его пальцы крепко стискивали тонкие запястья. Мулан не пыталась освободиться, но ему словно нравилось так утверждать свою власть.
Она кричала от восторга, до хрипоты в горле, когда он двигался в ней, обжигающе горячий, необходимый до боли, до фейерверка перед глазами.
— Ещё, — требовала она, задыхаясь от стонов и извиваясь под ним в такт его движениям. — Ещё!
Ощущение чужой плоти внутри сводило с ума, отдавалось во всём теле блаженными разрядами. Внизу живота то скручивало, то отпускало сладостной судорогой.
Ей казалось, каждым мощным толчком он вбивает её в землю, и она сама становится землёй, и водой, и воздухом, и огнём — им самим, его телом и даром, его светом и тьмой, врастает намертво, так, что невозможно разъединить…
Девушка задрожала, выгнулась, оплела его ногами, стремясь стать ещё ближе, слиться в одно. Он разжал ладонь, и Мулан вцепилась в его плечи. Ногти скользнули по смуглой коже, оставляя царапины, Мулан вжалась в мужчину, жалобно простонала его имя. Наслаждение прошило тело молнией, оглушило на мгновение. Она всхлипнула и обмякла. Сквозь блаженную истому Мулан чувствовала, как он продолжает двигаться в её теле. Толчки отзывались сладкими спазмами, она тихо стонала ему в губы каждый раз, когда он погружался в неё до конца.
Тунг навалился, вдавливая девушку в тигровый мех, стиснул так, что стало трудно дышать, громко хрипло выдохнул и замер. А потом медленно вышел из неё и опустился рядом. Обнял, и она в ответ прижалась и положила голову на плечо. Простой, полный доверия жест, всколыхнувший целую бурю чувств в нём.
— Теперь наша связь стала ещё крепче... — сказал он, нежно целуя её в лоб. — Узы любви между нами настолько сильны, что даже смерть не сможет нас разлучить.
— Я хочу остаться с тобой навсегда, — прошептала она, теснее прижимаясь к нему. — И в этой жизни, и в следующей.
— Так и будет, — пообещал он и припал к её губам долгим страстным поцелуем, снова накрывая её собой.
А потом свет и тьма слились в одну вспышку, выжгли все мысли и чувства, оставив одно-единственное ощущение счастья.
Быть вместе.
Быть едиными.
Просто быть.
Было хорошо, но это было настолько непривычное «хорошо», что у него разом пропали все слова. От нежности к маленькой воительнице перехватывало горло, генерал-дракон не рискнул бы сейчас заговорить. Волнующее, сладкое блаженство, дарящее небывалое ощущение мощи и радости жизни, охватило всё его существо.
Наваждение усиливалось, но ему внезапно стало всё равно. Как наркоман, курильщик опия, перешедший какой-то рубеж, он уже не стыдился и не стеснялся своего порока.
И Мулан была рядом…
Он уснул глубоким сном только на рассвете, не выпуская её из объятий, и проснулся к полудню, чувствуя на шее тёплое дыхание. Целовал её — всю, везде, каждый пальчик, каждый изгиб её совершенного тела, брал снова и снова, наслаждаясь её стонами. Повторял какие-то глупые, смешные признания — позорная слабость для генерала, но желание произнести их было сильнее стыда.
Очарован? Одержим? Пусть так! Пока никто не догадывается, пока он способен мыслить и действовать, он не станет бороться с собой.
Он боялся. Боялся, что при его положении и репутации, искреннее признание в любви из его уст будет звучать неловко и банально. Но девушка вспыхнула от счастья и пробормотала в ответ такое же наивное и глупое, бесконечно важное для него признание.
Надвигалась война, в двери стучалось короткое северное лето. А великий полководец Китая чувствовал себя самым счастливым сумасшедшим в Поднебесной.
Тунг был счастлив, что их первое соитие не оттолкнуло Мулан от него, что, несмотря на потерю невинности, она даже сумела получить удовольствие. А своей решительностью девочка превзошла все его ожидания.
Щемящее сумасшедшее счастье накрывало его с головой при взгляде на её довольное лицо, блестящие глаза и распухшие от поцелуев губы. Он погладил Мулан по спине, чуть касаясь кончиками пальцев выступающих позвонков, и девушка в ответ слегка укусила его за щёку.
Красивая, изящная, такая чувственная и сладкая. Хрупкая, но с удивительной внутренней силой, которую он чувствовал в ней с самой первой встречи. Его сокровище. Его женщина!
Она действительно умела слушать и понимала его, как никто другой. Его смелая девочка, обещанная ему звёздами. Он понимал её. Понимал, как тяжело ей быть вдали от семьи, от дома, ведь у него тоже есть дочь. У Мулан просто не было другого выхода, кроме как рискнуть жизнью ради своего отца и империи. Как бы ни хотелось её от всего уберечь, но Тунг осознал необходимость позволить ей остаться на службе.
Женщина в армии — довольно редкое явление, даже по меркам военного времени. Но ни одна женщина не могла сравниться с Мулан.
А может, это не так уж и плохо, отступить от традиций? По крайней мере, с Мулан это как-то само собой получается, и маленькая воительница выглядит естественно в мальчишеской одежде с мечом или луком.
Тунг прикрыл глаза, прокручивая в уме детали вчерашнего спарринга.
Первоначально он собирался нейтрализовать Мулан в первую же минуту: после нескольких подобных неудач наверняка пропадёт охота бросать ему вызов.
Но неожиданно боевой задор девочки произвёл на него впечатление, и он просто решил поддаться ей, тем более, что он только сейчас понял, что ему самому это всё очень приятно.
Мулан была очень естественна и гармонична. Изяществом движений она напоминала дикую кошку. Двигалась девушка упруго, как бы танцевала, он даже возбудился, отбивая её стремительные атаки. А один раз она чуть не положила его на лопатки. Не все мальчишки способны на такое, даже после пары лет ежедневных занятий. Разумеется, он научит её всему. Хотя, честно говоря, ему не хотелось бы видеть синяки и ссадины на теле своей женщины.
Мулан понравилось, как он дрался, — Тунг понял это, заметив её полный восхищения взгляд. Боги, он сразу почувствовал себя лет на двадцать моложе.
Пожалуй, им стоит почаще проводить время вместе за совместными тренировками, которые затем плавно перейдут в страстную ночь любви.
Он лежал, обнимая её, такую сильную и такую хрупкую, желая защитить её от всего мира и в то же время понимая, что по-настоящему счастливой она будет лишь глядя неприятностям в лицо. Она борец и сильная. Истинная пара для него.
Мулан… Его долгожданная возлюбленная!
Она была нужна, необходима Тунгу, почти как воздух. Видеть её каждый день, прикасаться, обнимать, просто чувствовать, что она рядом…
Их связь безгранична… Это — не наваждение. Это — дар небес, удивительный дар!
По венам гуляло концентрированное счастье, словно Тунг и впрямь выкурил то ли опия, то ли гашиша. Хотелось смеяться без причины и менять мир к лучшему. Цвета стали невозможно яркими, вещи слишком объёмными, почти до непереносимости. Как будто раньше он смотрел на всё вокруг сквозь мутное стекло, а теперь оно лопнуло, открыв взору мир во всём его богатстве красок, звуков, запахов…
Тунгу Юну недавно исполнилось сорок пять, и он впервые в жизни был влюблён. Насмерть влюблён в свою воительницу.