IV. IV. Надежда ослепляет (2/2)
— Я введу тебя в это дело лишь тогда, когда возникнет необходимость. А пока постарайся как можно быстрее найти то, о чем я просил, — отрезал Том.
Лестрейндж также покинул комнату, намереваясь сразу отправить отцу сову — ведь это была далеко не просьба, а приказ.
Не было смысла искать её — видеть её смерть собственными глазами? Нет, здесь требовался другой подход, и Тому нужно было время, чтобы понять, как действовать.
Он действительно думал, что сможет отложить пергамент в сторону и не позволить эмоциям взять верх, оставить всё как есть. Но одно дело — знать, что девчонка вернулась домой, и совсем другое — осознавать, что она опять в чертовой опасности. С того дня, как он её встретил, вся его жизнь превратилась в хаос. Даже отталкивая её, ничего не изменяется — она снова и снова попадала в неприятности. А он впервые начал испытывать тревогу за другого человека, не находя себе места из-за кого-то. Сожаления и утрата глушили безразличие так явно, что сопротивляться этому больше было невозможно.
***
Алексис не могла сказать, что не любит учиться. Наоборот, она жадно впитывала новые знания, стараясь понять больше, чем нужно. Однако манера, с которой Альма ей преподавала, порой становилась непосильным бременем. Эта молодая дама из портрета, явно не обращавшая внимания на мелочи во время жизни, продолжала говорить, даже когда девушка уходила в уборную или занималась завариванием чая. Тонкий, чуть приторный женский голос повторял одно и то же, как старая пластинка.
— …этим простецам временная магия не давалась, но не потому что…
Алекс снова начала размешивать уже растворившийся сахар в чае, радуясь тому, что стук ложки о стенки кружки заглушает неугасимый поток слов портрета.
Альма продолжала распинаться несколько часов, не умолкая до прихода Деламара. Когда тот наконец вошел, Алексис, принимая вид крайней сосредоточенности, подняла взгляд на профессора.
— Удивительно, я столько нового сегодня узнала, — с деланной радостью воскликнула девушка, вновь откидываясь на диван.
— Альма может завлечь надолго своими рассказами, — с пониманием улыбнулся мужчина, не замечая, как Алексис скривила лицо за его спиной. — Однако меня больше интересуют твои успехи с…
— Пока только теория, — развела руками Алекс, поджимая губы, — вам, как никому, известно, теория столь же важна, чтобы практика была успешной.
Профессор вновь кивнул, погружаясь в свои размышления. Алекс нервно провела языком по нижней губе; её желание, чтобы Альма не переходила к практике дольше, чем это возможно, стало её тайным обетом. Она всячески способствовала этому, иногда подначивая портрет глупыми вопросами. Убедившись, что Альма наконец замолкла, Алексис с разрешением профессора направилась в свою комнату и сразу заперла дверь.
Падая на стул, Алекс вымученно пододвинула к себе пергаменты, испещренные её неуклюжими записями, лениво скользя взглядом по пляшущим буквам. Учеба помогала отвлечься, согревая её душу теплым светом надежды; вдруг в конце учебника или между строк будет упомянуто заклятие, способное вернуть ей свободу. Она продолжала неустанно изучать новые темы, несмотря на отсутствие практики, всё глубже погружаясь в теоретические выкладки.
Часы пролетели, и раздался стук в дверь. В ту же секунду ведьма вскочила с места, распахнула дверь. «И правда, собачонка» — невесело усмехнулась про себя Хардман, стараясь скрыть недовольство перед мужчиной.
— Ужин на столе.
— Я не голодна, — мотнув головой, подтвердила она, — испортила аппетит десертами днем. А сейчас хочу заняться учебой.
— Как пожелаешь.
Деламар пожал плечами, уходя к столу. Хардман захлопнула дверь, накладывая запирающие заклинания; пусть хоть на что-то она могла расходовать свою магическую энергию.
Вновь усаживаясь за стол, Алекс потянулась к учебнику по чарам, хмыкнув, когда открыла ту самую страницу со сложенным пергаментом. Её глаза расширялись по мере того, как она разворачивала его. Ведь он был исписан, и это был не её почерк.
«Реддл: ты в порядке?»
«Реддл: Алексис!»
«Реддл: проклятие, Алексис, как бы ты не была обижена, не стоит пренебрегать своим единственным шансом на спасение. Ты должна понимать, как это глупо и бессмысленно».
«Реддл: очевидно, ты ни черта не понимаешь».
«Реддл: и ты ещё жива; я бы почувствовал твою смерть, но причин не отвечать мне, кроме неё, у тебя быть не может».
Алекс открыла рот от потрясения, её сердце колотилось. Судорожно хватаясь за перо, она чуть не опрокинула чернильницу, спешно начиная писать ответ.
«Бессмысленное тупоголовое создание: я в порядке».
Ведьма замерла, окруженная тишиной. Внутри неё бушевала буря мыслей — она так хотела написать больше, но остановила себя. Кончик пера застыл в дюйме от пергамента, над которым она склонилась. Проходящие секунды отбивали ритм её сердца.
Пергамент едва заметно колыхнулся.
«Реддл: расскажи».
Короткая просьба, не подкреплённая никакими объяснениями. Что она должна рассказать? Как проходят будни? Как ей живётся? Или, может быть, свой план по спасению? Алексис понимала, что он просит её написать обо всём, и, не задумываясь о гордости, она принялась строчить ответ. Её гордость давно растворилась здесь, а перед Реддлом её и подавно не оставалось.
Алекс написала обо всём: про портреты на стенах, про поведение Деламара, ухудшающееся здоровье, основную цель, козырь в виде уроков Исидоры — всё, что успела вспомнить, было выведено на пергаменте. Ведьма и не заметила, как вместо «бессмысленное тупоголовое создание» перед её текстом появилось, вполне безобидное «Алексис». Ответ не заставил себя долго ждать.
«Реддл: сколько осталось времени до создания артефакта?»
«Алексис: несколько дней. Для его основы нужна моя магия времени. Начав создавать артефакт, даже если я умру, Деламар сможет продолжить. Да, ему придётся тяжело, но основа с временной магией у него уже будет. Я умру от удушения, но не стану вкладывать эту основу, тем более создавать его. Слишком рискованно».
«Реддл: я помогу тебе выбраться оттуда, если взамен ты окажешь мне одну услугу».
Сердце Алексис пропустило всколыхнувшуюся надежду, но она поспешила угасить её.
«Алексис: ты не сможешь. Кроме меня никто не сумеет помочь. Я помню, как ты говорил, что от меня тебе больше ничего не нужно, что изменилось? О какой услуге идёт речь?»
В её груди что-то посветлело, но она и не могла представить, о чём может попросить Реддл. Даже это навевало приятные мысли.
«Реддл: ничего не изменилось. Я помогу, при условии: какая бы беда ни настигла тебя в дальнейшем, невзирая на катаклизмы и все твои переживания, ты вернёшься в своё время. Навсегда, Алексис».
Прежняя радость ушла, словно её никогда и не было. Не мигая, Алекс перечитывала написанное, вспомнив, что не сделала ни единого вдоха за это время. Разумеется, она не нужна ему; всё, что могла сделать, уже было сделано: скрипторий, путешествие во времени, тайны магии, бессмертие с цельной душой.
«Алексис: древняя магия не твоя специализация. Чем я мешаю тебе в этом времени, если ты так хочешь, чтобы я ушла?»
Безмолвно, шевеля губами, Алекс спешно дописывала вопрос. Ей не хотелось получать банальный ответ, который она слышала десятки раз.
«Алексис: только не пиши, что заботишься обо мне, о моем отце, моем долге перед семьёй — это всё чушь. Тебе до этого нет дела. Я хочу знать настоящую причину, чем я мешаю тебе. Ответь мне честно, Том, я имею право знать, прежде чем уйду навсегда».
Время текло медленно. Алекс не следила за часами, но чувствовала, как ожидание ответа затянулось. Она вперила свой взгляд в неспешно замерший пергамент, осознавая, что ответа не последует. Качнув головой, девушка убрала исписанный лист в кипу чистых; она заметит, если он зашевелится, но оставлять его на столе было опасно. Что-то внутреннее подсказывало ей, что, прочитав вопрос, Реддл сделал также и уже давно спал под темно-зелёным балдахином.
Распахнув настежь окно, Хардман вдыхала свежий воздух, пока шла к кровати. В комнате было жарко — от переписки или от изменения погоды, она уже не знала. Укутанная в одеяло, Алексис ощущала комфорт. Она до сих пор не сводила глаз со стола, медленно засыпая, ведь никаких колыханий на нём заметно не было.
***
— Ты не стараешься!
Как от удара, дернулась Алексис, растерянно уставившись на разъяренного мужчину, сжимавшего кулаки, словно собирался воплотить в жизнь свою ярость. Призрачная боль вновь отозвалась в скуле, которые только-только успела зажить.
— Я не вижу отпечаток, как бы не старалась, — виновато опустила голову девушка, медленно вглядываясь в подвеску, словно надеялась в их безмолвии найти утешение.
— Провал — это результат плохой подготовки. Ты не внимала Альме! — прорычал мужчина, его голос олицетворял всеобъемлющую строгость.
Практические занятия длились уже два дня, но продвижений всё еще не наблюдалось.
— Боюсь, дело тут в маленьком магическом потенциале и отсутствии гибкости ума, — произнесла девушка с портрета, недовольно взирая на нерадивую ученицу с высоты.
«О нет, дело явно в отсутствии огня», — мелькнула кромешная мысль в голове Алексис, и тут же она поспешила вновь принять виноватый вид.
— У нас нет времени, — вздохнул Деламар, косясь на разобранный маховик времени, песчинки в маленьких часах подвески кучкой лежали на столе. — Я вернусь поздно и завтра уйду на целый день. Поступим иначе. — Хватая свой портфель с дивана, он, словно решая давно назревшую проблему, обратился к Алексис: — Весь сегодняшний день будешь заниматься с Альмой, используя временную магию. Но делать будешь всё так, как она говорит — никаких самодеятельностей, никаких посторонних всплесков! Следуй её указаниям.
Расширив глаза, Алекс смогла лишь кивнуть, осознавая, что Деламар впервые разрешил использовать древнюю магию без его присутствия.
— Альма, — он повернулся к портрету, уже стоя у двери, — если девочка начнет задыхаться, если она сделает что-то странное — немедленно иди в тот портрет в моем кабинете. Я поставлю чары обнаружения и тут же уловлю твоё присутствие.
Портрет тоже кивнул, и, бросив последний взгляд на молчавшую девушку, Деламар захлопнул дверь.
— Продолжай искать отпечаток прошлого, — требовательно произнесла Альма, не сводя своих голубых глаз с Алексис.
Девушке ничего не оставалось, как подчиниться. Бессмысленно перебирая песчинки маховика времени, она тщетно перебирала в голове слова Деламара, ища брешь в его формулировках. Прогресс явно намечался в использовании магии, но этого было недостаточно для совершения побега. Сегодняшний день она поняла — рыпаться бесполезно. Не замечая, как искры пробежались по её пальцам, находя конечную цель в песчинках, Алекс замерла.
— Получилось! — громко произнесла Альма, её взгляд заметно смягчился. — Приступай к песчинкам. Каждую напитывай магией, ты почувствуешь слабость и истощение. В каждую должно быть вложено одинаковое количество сил.
Ошарашенно Алекс смотрела на маховик, ощущая отголосок своей магии внутри них. Не всю, но эта часть… она совершенно не хотела, чтобы так получилось. Минутное расслабление убило всю её концентрацию. Негнущимися пальцами девушка с ужасом взяла в руки несколько песчинок.
Все силы были вложены, лишь бы случайно не напитать их магией.
Время тянулось медленно — за окном мир блек, накрываемый мраком, а магический светильник девушке было не зажечь без Деламара. Приходилось сидеть в полной темноте, с песком в руках — это было не так уж плохо. Альма тоже не обладала ночным зрением, оттого оставалась в неведении о том, что девушка уже давно сидела с закрытыми глазами, сжав в кулак драгоценные им песчинки.
Неожиданно свет зажегся — Алекс, спохватившись, разлепила глаза и, вытянув руки, с трепетом смотрела на подвеску.
Заходящий мужчина облегченно выдохнул. Весь день его терзало легкое чувство страха и огромная тревожность. Мало ли, что выкинет девочка, получив волю, но она смогла его удивить. С первого дня ни одной попытки сбежать, даже сейчас… Это определенно давало ему надежду на то, что ведьма сможет измениться в угоду ему.
— Как успехи? — громогласно задал он вопрос, обращаясь скорее к портрету, чем к блондинке, которая, казалось, была погружена в свои мысли.
— Мы с мертвой точки сдвинулись, но до конца от неё не ушли, — тучно произнесла Альма.
— Главное — пытаться, верно? — с легкой улыбкой спросил Феликс, осторожно кладя руку на плечо ведьмы. Та резко отшатнулась, напряженно уставившись на него, как на хищника, высиживающего свою жертву. — Отдохни, милая. Ужин будет готов через сорок минут, но если ты поможешь мне, я завершу это быстрее.
— Я не умею готовить.
— Могу научить, — с энтузиазмом заявил он, махнув рукой в сторону кухни.
Алексис поднялась с кресла, разминая затекшие конечности. Она заметила, как Деламар исчез в своей комнате, очевидно, собираясь переодеться. Душа девушки тосковала о близости теплого одеяла и спокойствия постели, но, впрочем, упустить шанс завоевать доверие профессора было нельзя. Она ясно понимала: если Деламар оступится, его приказ превратится в неточный, и когда он уйдет, Алекс сможет использовать это в своих интересах. Она вцепилась в маску добродушия, натягивая на лицо полуулыбку. Зеркала рядом не было, но девушке казалось, что её улыбка выглядит больше как оскал.
Феликс быстро вернулся, закатывая на ходу рукава серой рубашки. Он усадил Алексис за стол и протянул ей нож с овощами.
— Я всегда говорил, что готовить нужно без магии, — с довольной усмешкой произнес он, нарезая кусками мясо, — иначе вкус теряется.
— А в школе эльфы готовят без магии? — подняла бровь Алекс, когда в очередной раз нож соскользнул ей на указательный палец, оставляя легкую красную полоску.
— Думаю, эльфы все же прибегают к магии на кухне, но не так, как большинство волшебников. — Он пожал плечами, вываливая мясо на сковороду и скользя взглядом по её неумелым попыткам. — Ты действительно ни разу не готовила?
— Один раз довелось почистить картошку, — фыркнула Алекс, убеждая себя, что толстые куски капусты тоже куски, и разницы нет, как их нарезать.
Она складывала капусту в тарелку, пока Деламар, не отступая, продолжал разговор, уводя его в даль воспоминаний.
— Должно быть, нелегко было осваиваться в этом времени? — спросил он, снимая с огня мясо и раскладывая его по двум тарелкам.
— Конечно, нелегко, — проговорила Алекс, ковыряясь вилкой в собственноручно нарезанном салате. — Я осталась одна, мне было как никогда одиноко. Я до сих пор сильно скучаю по своей семье… — она печально поджала губы, пытаясь подкрепить свою легенду искренностью.
Феликс понимающе кивнул, но эта их близость вызывала в Алексис легкое разочарование. Казалось, что чем больше она старается сблизиться с ним, тем более отстраненным он становился, задавая вопросы лишь о ней. Молчание тянулось в воздухе, и, погрузившись в свои мысли, она решила, что достаточно. Хардман с чувством выполненного долга отправилась в свою комнату и тихо заперла за собой дверь.
Алексис опустилась за стол, открывая учебники и бесцельно пролистывая их. Семь дней заключения растянулись для неё, как бесконечный месяц. С каждым днем она все явственнее ощущала свою беспомощность, оправдывая бездействие ожиданием, как будто это могло принести ей утешение. Пытаясь не терять надежды, она вытянула пергамент с протеевыми чарами, не ожидая увидеть что-то новое.
В серых глазах вдруг загорелся огонек — первый раз за двое суток невыносимой тишины, угнетающего молчания на белом пергаменте. Она жадно впилась взглядом в свежие строки, не замечая, как сбивается дыхание.
«Реддл: ты словно адское пламя, столь же неконтролируема и опасна. Непонятно откуда взявшееся истинное гриффиндорское безрассудство играет с тобой дурную шутку, делая абсолютно неуправляемой. Ты опасна для меня и моих планов; наши дороги давно разошлись из-за разных взглядов на будущее этого мира».
Её рука почти машинально подхватила перо, а пальцы другой руки стали беспокойно играться с локонами волос. Ведьма, не раздумывая, принялась писать ответ, волнение завладело ею.
«Алексис: боишься, что мы встретимся на финишной прямой, и я окажусь сильнее?»
Кончиком языка Алекс облизала пересохшие губы, выстукивая подошвой туфель лишь ей известный ритм.
«Реддл: нет, я сомневаюсь, что смогу остановиться, если ты встанешь на моем пути».
«Алексис: с каких пор ты начал задумываться об этом? Мы не враждовали даже тогда, когда наши взгляды были абсолютно противоположными».
«Реддл: мы всегда враждовали, Алексис. Всё непременно сведется к столкновению. Ирония заключается в том, что в этом столкновении кто-то погибнет».
Том действительно опасался её? Алекс невесело усмехнулась, внутренний голос шептал, что её жизнь — не более чем мимолетная нить в его хитросплетенной паутине. Малая частица правды, возможно, скрывалась в его словах, но вряд ли она верила, что Реддл мог оставить её в живых, если бы она стала угрозой для него.
«Реддл: и эта смерть, как ты написала ранее, отложит отпечаток далеко не из-за крестражей».
Алекс до сих пор держала перо, жадно вчитываясь в написанное.
«Реддл: мы можем выяснить наши взаимоотношения позже, при личной встрече. Разумнее сейчас будет поговорить о том, как добиться этой личной встречи. Ты так не считаешь?»
Поджав губы, Алекс пододвинула чернильницу ближе к себе, смачивая кончик пера с тяжелым выдохом. Она начала подробно описывать свои последние будни, все свои переживания и тревоги, словно сбрасывая с души груз, обременяющий её сердце.
«Реддл: ты уверена, что эмоциональная ветвь — это всплеск магии, а не побуждение? По сути, ты забираешь эмоцию, но её поиск — это твоя суть, а не применение магии. В первые дни тебе следовало попытаться применить её, ты этого не сделала?»
«Алексис: нет. Моя магия выходила из-под контроля последние дни перед похищением. Я чуть не обрушила её на завхоза, расплавив артефакт в его кабинете. Первые дни были пыткой — злость и выброс магии были одновременны… я бы не подумала об этом».
«Реддл: задумайся над тем, что я написал».
«Алексис: я выжидаю, когда он даст неточный приказ перед уходом. Мне нужно, чтобы он задерживался в школе».
«Реддл: я понял тебя».
Отложив в сторону пергамент, Алекс бросила все силы на составление идеального плана в своей голове. В случае провала её ждало немедленное удушение, но она либо выберется отсюда на этой неделе, либо умрет. Липкий страх рождался глубоко в душе, и она не могла его заглушить.