II. XIX. Общий диалог (1/2)
Шквалистый ветер обдувал бледное лицо девушки, рыхлый снег, словно серебряные искры, опускался на её белоснежные волосы, которые искрились при ярком свете. Она стояла, окружённая саваном белоснежных сугробов, словно сама являясь частью зимней сказки: изваяние, закутанное в чёрное пальто, наивное и невинное, казалось, отражало светлую душу, затерянную в мире тьмы. Это обличие так яростно охраняло её внутренний мир, что ни один отрывок сомнения не осмеливался приблизиться к её невинности. Да только забрать её сердце в свои руки было бы всё равно что захлебнуться в смоле. Он знал это, как никто другой, ведь сам познал сладость погружения в тёмные искусства.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, девушка обернулась и, будто следуя магнитному влечению, рванула с места. Она оставила подруг, зашагав так быстро, что каблуки её высоких сапог только шумели по снежному покрову.
Робко остановившись, она дернула руками — хотела обнять, но передумала.
— Ну, здравствуй, стихийное бедствие! — раздался в её ушах знакомый, но ставший более глубоким баритон. Несмотря на холод снаружи, внутри неё разливалось тепло от неожиданной, но долгожданной встречи. Не удержавшись, Алексис уткнулась в крепкую мужскую грудь, обнимая холодную шею и прижимаясь всем телом к телу мужчины, даже на высоких каблуках доставая ему до плеча.
— Ты совсем продрогла, — произнёс он, обнимая её за плечи и накрывая руками, придавая тепло. — Пойдём прогуляемся.
Ведьма кивнула, глядя в белесые, бесцветные глаза.
— Я не поверила, что это ты в тот день… Как это возможно, Оминис? — спросила она, следуя за Мраксом.
Загадочная улыбка играла на его губах, придавая уверенности его шагам. Оминис не спеша шёл по скрипучему снегу, уверенно ориентируясь в пространстве, не вынимая палочку из кармана тёмного, длинного сюртука из сукна.
Они дошли до верховой площадки, оставив позади шумные магазинчики.
— Долгая история, Алексис, — произнёс он, положив перчатки на перила балюстрады<span class="footnote" id="fn_36688369_0"></span>, его взгляд устремился вперёд. — Моё наследие нашло меня, даже когда я отрёкся от семьи. Я заставил полюбить то, что больше всего презирал.
— Темные искусства? — выпалила Алекс, и уголки губ Мракса дернулись, подтвердив её догадку.
Девушка поражённо замерла, прижав зажатую в кулаке руку к губам. Пар вырывался из её рта, словно образы её мыслей в холодном воздухе. А Оминис бесцветно продолжал:
— Всё начало рушиться так быстро после твоего исчезновения, Алекс. Я осознал, что дружба с Себастьяном закончилась ещё на пятом курсе школы. Я увлёкся темнотой, но его так и не смог понять. Я уверен, он до сих пор гадает, почему я ушёл от них с Анной, но я не стал объяснять — всё равно остался бы непонятым. Анна… — Мракс сдавленно усмехнулся, — я не вспоминал её много лет. Нас связало нечто большее, чем дружба, но прощать пренебрежение по отношению к себе я больше был не намерен. Она согласилась обручиться со мной, но мы переносили свадьбу четыре раза из-за Себастьяна… Четыре раза…
— Неужели он был против?
— Наоборот, был «всеми руками за», но к его способности создавать себе проблемы добавились алкоголизм и развязный язык. Я устал прощать его, устал наблюдать, как Анна носится с ним; насколько я знаю, она посвятила свою жизнь именно ему. Утешение по несбывшимся мечтам я нашёл там, где и не думал искать. Кто бы мог подумать, как легко я изменил своим принципам! Но встреча с племянницей, которую я жаждал отправить вслед за своим отцом… Порой не хватает солнечного света, чтобы увидеть истинный путь, но даже один единственный луч способен согреть. Как я мог убить столь доброе создание? Она — единственная в моей жизни, кто ни разу не солгал мне.
— Прости меня… — всхлипнула девушка, не плача, но в носу неприятно свербело.
В груди разрасталось адское пламя, словно огненный вулкан, готовый извергнуться. Так долго её терзали вопросы, на которые не было ответов. Он сам нашёл её, в то время как она боялась даже подумать о нём, помня их последнюю встречу. Мракс шагнул навстречу, и Алекс с радостью вновь утонула в объятиях мужчины. Перед ней стоял уже не тот Оминис, который был прежде; он повзрослел, но, несмотря на это, она ощущала знакомое тепло, магию, которая связывала их. Сколько они так простояли, она не знала, лишь ощущала уют и комфорт в компании старого друга.
Краем глаза девушка уловила движение и, оторвавшись от него, уставилась на женщину, которая явно выглядела лучше, чем в тот раз. Темные, безжизненные волосы были прикрыты капюшоном мантии, а лицо с легким румянцем выдавало её волнение. Неловко переминаясь с ноги на ногу, она привлекала внимание. Оминис тоже обернулся к ней, и Алекс поняла, что мужчина это тоже заметил — он больше не был полностью слеп.
— Ты видела его? — спросил он.
Тонкие, сухие губы Меропы дрожали, едва ли от холода. Она лишь кивнула, полной грудью вдыхая воздух, как будто он был спасительным. Не сложно было догадаться: если у Оминиса была причина в лице Алексис, то Меропа явилась в этот день в Хогсмид ради сына.
— Мы даже поговорили, — женщина нервно улыбнулась, — сухо и односложно, но он отвечал мне… представляешь? — её глаза сияли искренней радостью.
— Думаю, нам пора, — объявил Мракс, разворачиваясь к блондинке, которая внимательно следила за ними. — Мы ещё встретимся, — пообещал он, и в его голосе звучала уверенность.
Алекс улыбнулась, веря ему, и уже хотела уйти, но Меропа засуетилась.
— Вы с Томом друзья, Алекс? — спросила женщина, подойдя ближе. — Мы так и не поговорили с тобой… после того…
— Надеюсь, ещё будет время, — ответила девушка с улыбкой, — с какой-то стороны, наверное, друзья.
— Я бы хотела попросить у тебя кое-что, но не могу сказать, что именно. Я отправлю сову, если, конечно, ты не против…
— Конечно, — согласилась Алекс.
***
Женское крыло общежития пустовало, за исключением двух юных особ, которые, словно затворницы, прятались от мира, пропуская магловедение.
Алексис, укутавшись в тёплый плед, лежала на своей кровати, на ней с самого утра всё ещё оставалась ночная сорочка. Переодеваться девушка не спешила. На соседней кровати дела обстояли хуже: плач то усиливался, то стихал, являя громкое прерывистое дыхание, и вновь по новой.
— Мордред, избавь меня от страданий, — прижимая руку к покрытому испариной лбу, процедила Хардман. — Мои мозги сейчас расплавятся, и я уйду в мир иной… спокойно… без предисловий…
Медленно девушка закрывала глаза, но в её больную голову прилетела подушка сбоку, от чего она даже приподнялась на локтях.
— Уровень сочувствия в этой комнате стремится оказаться ниже отметки «тролль», — громко прокричала Клементина на грани истерики, заставляя Алекс закрыть руками уши и жалобно захныкать.
На пробу отнимая руки от ушей, Алекс прислушивалась, но в комнате оставался по-прежнему лишь звук всхлипов.
— Три дня, Клементина! Прошло три дня!
— Ну извините, ваше недовеличество, что моё сердце разбито на части, так не вовремя для вас, — размазывая по лицу солёные слёзы, вскрикнула Таккар, тут же сгибаясь в приступе кашля. — Мало того, что ты умираешь от простуды, так и меня с собой в могилу решила потянуть!
— Тебя никто не просил спать у меня на плече на истории магии!
— Потеряйся в запретном лесу!
— Прекращай превращать нашу комнату в чёрное озеро!
Откинувшись на кровать, Хардман накрыла голову подушкой, приглушённо слыша вопли подруги. Простуда проходила в тяжёлой форме, и оказалось, что она не единственная, кого всё раздражало во время болезни. Едва ли Алекс хотела найти в этом схожесть с Клементиной.
Расслабившись, девушка не сразу ощутила, как лицо её обдало свежим воздухом, а подушка вдруг перестала заглушать звуки жизни вокруг. Перед ней стояла злая Таккар, держащая в руках ту самую подушку. От слёз глаза Клементины опухли, а кончик носа напоминал ярко-оранжевую морковку — она высмаркивалась, борясь с неодолимым желанием плакать, в десять раз чаще, чем следует при простуде. Со спутанными темными волосами она напоминала Алекс фурию, вырвавшуюся из мрачной пещеры всего несколько минут назад.
— Ты пропитала мою подушку своим вирусом! — уже хрипло закричала Клементина, в её голосе слышалось отчаяние, утопающее в безысходности. Казалось, она бесконечно долго пыталась достучаться до подруги. — Я подцеплю от тебя не только простуду, но и равнодушие ко всему, что происходит вокруг!
— Замолчи-и, — скулила Алексис. Её голова раскалывалась от громких криков.
— Моя жизнь кончена, — вновь пронзительно раздались звуки рыданий, наполняя комнату глухой печалью.
Не в силах вынести этого зрелища, Алекс вскочила с постели, натягивая скинутую на пол школьную форму. Она провела рукой по спутанным волосам и, не осмеливаясь взглянуть в зеркало, знала: её внешний вид не слишком отличался от того, какой имела Клементина.
Закрывая уши руками, она уверенно вышла из комнаты, желая на зло хлопнуть дверью, и тут же зажмурилась от звука, в надежде, что Клем так же неприятно, как и ей.
— А ну, стоять!
— Отвяжись, плакса.
Блондинка закипала, в её голове разгорался неистовый молоток, каждый удар которого вызывал резкую боль при каждом шаге.
В гостиную, устремлялись одноклассники — урок, очевидно, закончился раньше, чем она предполагала, и теперь комнату заполнили любопытные взгляды.
— Нет уж, ты не можешь просто уйти! — вновь воскликнула Таккар, на ней наспех была натянута школьная мантия. Алекс была уверена, что та даже не потрудилась надеть форму, чтобы догнать её.
— Могу и ухожу.
— Бессердечная глыба льда! Ты никого не замечаешь, кроме себя!
Ученики замерли в ожидании, разговоры в гостиной неожиданно стихли.
— Это я-то никого не замечаю? Вернись в комнату и страдай в одиночестве! Ты заражаешь меня своей тёмной аурой, — прошипела блондинка, её руки тряслись от мелкой дрожи, а ноги едва держались на месте от слабости. Шмыгнув носом, она поморщилась, делая руками жест будто сжимает её шею.
— Я хотя бы делюсь, а ты всё скрываешь, потому что ты Бессердечная. Глыба. Льда.
— Идиотка! — выкрикнула Алекс, стремительно покидая переполненные эмоциями подземелья.
Она быстро проскользнула в открывшийся проход, боясь, что любое слово Клементины остановит её. Любительница драмы, как никогда прежде, раздражала её, и оставаться в одной комнате с рыдающим существом она не могла ни секунды дольше.
Каждый шаг давался с трудом; к счастью, крипта была не так далеко от гостиной. Зажигая камин, ведьма без сил повалилась на диван. Она лежала на животе: диван был слишком мал, чтобы вместить её, поэтому пришлось сгибать ноги. Одной рукой она массировала виски, в то время как другая безвольно свисала с дивана. Палочка выскользнула из пальцев.
Идея наведаться в больничное крыло уже не казалась такой плохой, но встать с дивана представлялось делом выше её сил.
Глаза остро болели; прикрыв их, девушка пыталась справиться с этой невыносимой простудой. Сознание медленно заволакивал густой дым, который не позволял сосредоточиться даже на собственных силах.
Жар камина одновременно согревал и заставлял покрываться лицо капельками пота. Алекс прекрасно понимала, что ей следует поспать, но мозг отказывался даровать ей это удовольствие.
Громкий звук заставил девушку заскулить.
— Я умираю, Реддл, отвяжись от меня!
Том — а это не мог быть никто другой, судя по скрипу половиц — прошёл вглубь крипты. У неё не было сил не только дать отпор, но даже повернуть голову в его сторону казалось сверх выполнимой задачей.
Алексис глухо простонала, когда холодные пальцы коснулись её огненно раскалённой кожи, заставив перевернуться и приоткрыть глаза.
Темно-серые, на первый взгляд совершенно черные глаза с яростью устремились на неё. Не успела девушка осознать ситуацию, как её голову резко задрали назад, вливая зелье. Она закашлялась, принимая сидячее положение и чувствуя, как холод проникает в её горячее тело.
— Даже при всём желании я не могу найти в тебе следы ума, — с досадой произнёс Реддл, толкая её, чтобы та вновь легла. — Когда твой организм ослаблен, ты делаешь слабее и меня.
В ответ ведьма тихо захныкала, ощущая, как заливаются жаром её уши и нос. Спустя мгновение она почувствовала, а затем и увидела, как в воздухе закругляются клубы дыма.
— В легенде, — начала она, прижимая голову к согнутой руке, — принц не вливал зелье, а лишь обмазывал свои губы. Я могла бы захлебнуться, а ты был бы только рад, — едва выдавила она, прикрыв глаза от нарастающей слабости.
— Поцеловать тебя, чтобы заразиться самому? Ты действительно думаешь, что это лучший вариант? — с усмешкой скривил губы Том.
Парень присел на корточки перед ней, стараясь удостовериться, что зелье подействовало. Он провёл пальцами по её лбу, щеке, изредка касаясь шеи под воротом рубашки, пока температура её тела медленно падала.
— Тебя останавливает от поцелуя лишь страх заразиться? — с трудом разобрал он, что она сказала, ведь она еле шевелила губами. — Но я скоро выздоровлю. Ты же позаботился обо мне.
Ошеломлёно, Том невольно провёл кончиком языка по своим губам. Ведьма с жаром едва осознавала, насколько сильно провоцировала его в этот момент, не контролируя поток бессвязных слов.
— Спи, Алексис, — стараясь придать голосу нотки пронзительности, Том поспешил отстраниться от неё.