II. XI. Бал лицемерия (1/2)

— Нет, Изи, о Мерлин, не заставляй меня наносить это на губы! — с брезгливым выражением на лице отвернулась Кассиопея, когда Изольда попыталась накрасить её розовой помадой.

— Касси, мне тоже нужно успеть, поторапливайся! — недовольно произнесла Клементина, копаясь в украшениях старосты Слизерина.

Хардман задумчиво всматривалась в своих подруг, которые суетливо собирались в комнате Таттл. Как оказалось, у слизеринки был поистине бездонный запас украшений, и девушка легко управлялась с волосами, чем и воспользовались Клем и Касси, оккупируя её комнату. Они перетягивали всё внимание Изольды на себя, не оставляя её соседке ни единого шанса. Та же молча собиралась, закатывая глаза на очередные ворчания юной Малфой.

— Алекс, если тебе станет лучше, — Таттл перевела взгляд на сидевшую на кровати девушку, которая все еще была в школьной форме и не спешила переодеваться, — Клем упоминала, что тебе нечего надеть. Могу предложить...

— Всё в порядке, Изи. Не думаю, что мне станет лучше к балу, так что спасибо, но я откажусь, — протянула Хардман, массируя виски правой рукой.

— Ну да, конечно! — воскликнула Таккар, не сдерживая себя от закатывания глаз. — Если бы я была так же придирчива и отказывала всем, то тоже бы притворялась больной.

— Завязывай молча свой корсет, — огрызнулась Алекс.

Малфой, без слов, восседала на стуле, пока Изольда орудовала над её волосами и смотрела в зеркало за очередной перепалкой. Алекс и не подумала бы приходить сюда, если бы только Малфой не попросила. Ведь ей всегда нужен был «взгляд со стороны». Да и как минимум Изи не справилась бы сама — её прическа была заслугой именно Алексис.

Клементина, возмущенно открыв рот, отпустила шнуровку, так что корсет остался висеть на ней лишь на одной завязке.

— Я понимаю Вестерн, ладно, но чем тебе не угодил Кристиан? — она прожигала непонимающим взглядом блондинку, пока та кривила губы, что лишь еще сильнее раздражало Таккар. — Он симпатичный, но нет, тебя и это приглашение не устроило...

— Я его знать не знаю.

Чистейшая правда. Алекс до сих пор не понимала, почему её решил пригласить слизеринец, с которым она ни разу не пересекалась.

— Он друг Джерка. И ты ему одно время была симпатична, но ты никого рядом не замечаешь… Я не думала, что ты откажешь ему.

— Если ты сейчас скажешь, что это ты попросила его пригласить меня, честное слово…

— Что мне оставалось делать? — воскликнула Клементина, не обращая внимание на Кассиопею. Та развернулась уже к ним, приказывая девушке заткнуться.

— Клем, — укоризненно покачала головой Изольда.

Алексе не было что сказать — Таккар всё решила за неё. Как вообще она могла кого-то просить об этом, унижая саму девушку? А сама Алекса считала это именно унижением. «Бедную Алекс никто не приглашает, может, хоть ты, Кристиан, пригласишь её» — раздавался голос Клементины в голове у Хардман. Да как она могла!

— Удачно повеселиться! — бросила через плечо Алекс, прежде чем покинуть комнату под возгласы Касси и Изольды.

У неё раскалывалась голова от девичьих криков. Клементина слишком многое брала на себя, думая, что может решать проблемы всех. Но она даже не пыталась понять, что основная проблема подруги не в том, что ей не с кем пойти, а в том, что она просто не хотела.

Взбешенная девушка ввалилась в свою комнату, бросая взгляд на заветный пузырёк. Настойка полыни и пару веточек перечной мяты — состав, благодаря которому легкое отравление было неизбежным, а самое главное — без последствий. Его следовало принять за час до бала, чтобы успеть дойти до больничного крыла. Тошнота будет тревожить её не более трёх часов.

Краем глаза девушка уловила вещи, лежащие на её застеленной кровати, которых здесь раньше точно не было. Её глаза расширились от удивления, когда она подошла ближе. Небольшая черная коробка стояла прямо на кровати, а на ней лежал букет цветов с запиской. Синего цвета камелии… не меньше двадцати штук.

Изумленно она подцепила пальцами записку, раскрывая её.

«Ты не допустишь, чтобы я открывал бал в одиночку.

Жду тебя возле главных дверей в большом зале, минута в минуту к началу. Без нас не начнут, но постарайся не опоздать.

Т. М. Р.»

Шутка? Он мог и не подписываться. Алекс прекрасно знала, как выглядит почерк Реддла: аккуратные, каллиграфически написанные буквы, словно говорящие о безукоризненности их владельца. Пергаменты по изучению парселтанга были исписаны его замечаниями и пометками; она зазубривала каждую его букву, поэтому не узнать его просто не смогла бы.

Это было приглашение? Больше похоже на издевательство. Немедля девушка отложила записку, снимая ленту с коробки и открывая её. Алекс вытащила чёрное длинное платье; камни, украшавшие декольте, отражали свет факела в комнате, переливаясь. Захотелось примерить. С сомнением девушка бросила взгляд на пузырёк.

Отравиться или пойти на поводу у Реддла, который даже пригласить не может нормально? Впрочем, цветы и платье едва ли можно было назвать плохим приглашением. Алекс задумалась: она ничего не теряла, даже больше… она могла заткнуть Клементину, появившись на балу.

И всё же отравиться? Она сверлила взглядом пузырёк, или… Алекс перевела взгляд на платье. Заткнуть подруг, которые считают, что она несчастна в одиночестве, возможно, хотелось чуть больше, чем проваляться в лазарете.

Она потерялась в платье, когда, скинув одежду решила все же примерить его. Оно точно по фигуре опоясывало талию практически незаметным поясом, визуально делая её более узкой. Чёрные шлейфы струились по ней, закрывая ноги. Никаких вульгарных вырезов на бедрах, никакой открытой спины и уж тем более глубокого декольте не было. Короткие рукава заканчивались кружевами на плечах, закрывая отвратительные белые шрамы. В комплекте шли такие же кружевные чёрные перчатки до локтя. Область груди опоясывала россыпь камней — определённо не драгоценных, но смотрелись они ничем не хуже бриллиантов. Кружева струились по области шеи, где заканчивался лиф, не так плотно, как по рукам, оставляя простор для воображения. Платье не было пышным; напротив, юбка была без турнюра и подъюбника.

Не удержавшись, Алекс достала туфли на каблуке, становясь на пару дюймов выше. Она не могла перестать рассматривать себя в зеркале. Хотелось узнать, насколько образ можно было довести до идеала. До конца ничего не решив, она выкинула ненужные мысли из головы и вперилась взглядом в оставленную косметику Кассиопеи, разбросанную по кровати.

Сесилия всегда пользовалась косметикой, высветляла кожу, а чёрный краситель на ресницах собирался в мерзкие комки, которые при каждом движении ссыпались под глаза. Чего уж стоили разноцветные круги на веках! Возможно, поэтому девушка отказывала себе в удовольствии хоть раз взять косметику у матери.

Она не хотела перебарщивать, поэтому взяла лишь маленькую коробочку, внутри которой были измельчённые белила для лица и щеточка для ресниц с красителем. Магия позволила ей закрутить передние пряди, сделав высокую пышную прическу из длинных волос. Подвесок она не носила, благо платье было закрытое, и шея не требовала акцента в виде колье.

Алекс улыбнулась своему отражению; она была полностью собрана, хоть и не решила, стоит ли ей идти на бал с Реддлом. Она подняла красивые камелии с кровати — этим цветам не хватало аромата. Девушка опустила их в наколдованную вазу с водой, не желая, чтобы они так быстро потеряли свою красоту.

Она остановилась у самой двери, пальцами зажимая ручку. А вдруг это всего лишь издевка, не смешная шутка? Вдруг он хотел выставить её дурой перед всеми, прежде чем она покинет это время, за все те сказанные ему слова в выручай-комнате? Месть была бы логичной, в отличие от приглашения, шикарного платья и цветов. Всё походило на жестокую шутку.

Невольно она обернулась, бросая взгляд на тумбочку, где мирно лежали уменьшенные, не привлекающие внимания часы. Стоило хотя бы убедиться, прежде чем строить выводы; в любом случае, если это было так… ей ничего не мешало перевернуть часы на несколько дней раньше.

Решительно девушка отворила дверь, аккуратно ступая по пустым подземельям. Темпус показывал, что у неё было как минимум пять минут, чтобы успеть дойти до большого зала. Абсолютно пустые коридоры, она насчитала всего троих человек, которые бежали в ту же сторону, куда она не спеша шла.

Он действительно стоял у двери. Его черный пиджак был расстегнут, открывая вид на безукоризненно белую выглаженную рубашку с воротником, поверх которой был надет двубортный жилет темного цвета с таким же цветом широким галстуком под ним. Простые черные брюки и начищенные лакированные мужские туфли завершали его образ. Он проводил длинными пальцами по своему кольцу, камень которого блестел под ярким освещением. Волосы смольного цвета он оставил нетронутыми; они по-прежнему слегка завивались у лба, напоминая уложенную набок челку, оставаясь полностью прямыми на макушке и не закрывая пронзительные глаза, которые тут же уставились на девушку, вышедшую из-за угла.

Алекс не заметила, как задержала дыхание; сердце грохотало в груди. Она не обращала внимания на стоящих рядом студентов, она не могла отвести взгляд.

Он был невероятно красив.

— Моя леди сегодня прекраснее, чем обычно, — без пренебрежения, мягко взяв девушку за запястье, он поцеловал тыльную сторону ладони, и Алекс поняла, что этот вечер будет для неё открытием собственных чувств. Ведь она так пожалела, что на ней были перчатки. — Выдыхай, Алексис, — Том не мог не заметить, как она была напряжена; её неловкость выдавали глаза.

Он не кривил душой и не ожидал, что она будет столь восхитительно выглядеть в этом платье, с забранными волосами, которые впервые не закрывали её тонкую шею. Мог ли он представить кого-то на её месте, кто выглядел бы рядом с ним так же гармонично… едва ли.

Алекс вложила ладонь в протянутую руку парня, когда тот повел её прямиком в большой зал. Она обомлела ещё больше, совсем растеряв дар речи. С потолка в большом зале крупными хлопьями падал снег, останавливаясь не ниже чем в семи футах от пола, исчезая прямо над головами студентов. Большой камин был зажжен, но вместо привычного огня волшебные дрова поглощало голубое пламя. Над ним возвышался большой венок омелы, которая периодически расцветала в самых разных местах помещения. Яркий холодный свет делал обстановку более сказочной. Двенадцать елей, украшенные игрушками и волшебными свечами с голубым пламенем, приводили Алекс в детский неописуемый восторг.

Сравнить было не с чем; она даже не знала, как проходит бал в её времени. Она бы и не подумала, что станет жалеть о том, что ни разу не побывала на нём.

— Дамы и господа, — голос профессора по травологии привлек внимание студентов, постепенно стекающихся в зал, — возможность устраивать балы в Хогвартсе стала по-настоящему одной из древнейших традиций нашей школы. Это мероприятие было почитаемо студентами ещё во времена эпохи Тюдоров; едва ли мы сможем воссоздать те шикарные вечера, проводимые в Рождество. Никто не запретит прочувствовать атмосферу минувших лет. Встретить наступающий год, праздник, отмечаемый нами ежегодно, — мужчина перевел дыхание, выдерживая паузу, чтобы продолжить. — По древней традиции балы открывают старосты школы; к сожалению, одна из старост сегодня не смогла обрадовать нас своим присутствием. Но нарушать такую прекрасную традицию было бы кощунством, поэтому, — он повысил голос, — бал откроет наш лучший ученик, староста школы Том Реддл со своей спутницей на этом вечере, Алексис Хардман…

Мерные звуки вальса раздались так внезапно, что Алексис не успела уловить момент, когда названный лучший ученик школы потянул её в центр зала. Танцевать вальс? При всех? Алекс пока только мысленно старалась упасть в обморок.

Разумеется, она умела танцевать, но все ещё удивлённые глаза неотрывно следили за парнем, который, ничуть не смущаясь, прижал её к себе, умещая свою руку ниже лопаток девушки, а в другую она вложила свою. Ведомая только доверием к нему, она легко положила левую руку на его плечо, слегка сжимая пальцы правой руки.

Не то чтобы девушка так сильно боялась осуждения: строгие взгляды о том, что партнёрам непозволительно танцевать так близко, уже сходили на нет в её времени. Но на приёмах аристократы всё же придерживались этих взглядов, считая вальс неблагопристойным и нарушающим всякие приличия, предпочитая ему контрданс.

Реддл уверенно вёл в танце под звучные перепевы мелодии, которая то возвышалась, то, напротив, бархатно стихала лишь для того, чтобы выровняться и повторить по новой. Близко. Она могла заметить, как он неровно дышит, но ей ли было думать об этом, когда Алекс сама дышала через раз, боясь сбиться со счёта и перепутать ногу.

После того как Том слегка приподнял её руку, заставляя закружиться, она смогла расслабиться и даже получить удовольствие от столь близкого вальса. Алекс не смотрела на других, чувствовала, как взгляды прожигают её насквозь, поэтому концентрировалась лишь на нём. Аспидно-черные и металлические серые глаза не переставали встречаться в беззвучном диалоге.