II. IV. Темное мероприятие (2/2)

— По мне хоть кто-то скучает? — невнятно пробормотала свой вопрос девушка, понимая, как жалко он прозвучал.

— Твоя подружка пару раз узнавала, не ведём ли мы с тобой тайную переписку, — закатил глаза Реддл, — её письма возвращались обратно из Ильверморни, никакая Алексис Хардман там никогда, разумеется, не училась.

Клементина писала ей… девушку тронуло то, что подруга не забыла про неё, стараясь найти способы общения.

— … а другая твоя подружка пыталась узнать это у меня через своего брата, которому я доступно объяснил, что никакой переписки мы не ведём.

Кассиопея…

— Я так скучаю… — протянула Алекс.

— Тебе ничего не мешает порадовать их своим возвращением. Я говорил, что привязываться к людям из этого времени — не лучшая идея, — Том открыл ворота, пристально следя за блондинкой, которая доверчиво убрала палочку и шла рядом с ним.

— Знаю, — лишь выдохнула девушка, готовясь к аппарации.

Она отпустила змею на землю, приказав пока той подкрепиться живностью в окрестностях. К рассвету Вира уже должна была ждать её на том же месте, где они и расстались.

Озеро Марунвим встретило их прохладным осенним ветром, отчего девушка поёжилась: согревающие чары перестали действовать пару минут назад, а накладывать их заново смысла уже не было.

— Ты сказала, что готова, но что-то я не вижу здесь трупов, — поднял бровь Том, как только огляделся. Он впервые был на этом озере, и сумел переместить их, ориентируясь только на воспоминаниях девушки.

Неспокойные волны разбивались о скалы, кружащие над морем птицы поднимались выше при каждом всплеске и опускались обратно, до новой волны. Завораживающее зрелище, если не считать глухих голосов вдали, которые становились всё громче.

— На мне из-за проклятия чары обнаружения, которые срабатывают, стоит мне только покинуть Хогвартс, — быстро протараторила девушка, разворачиваясь, чтобы не попасть в первое летящее в неё заклятие. — Я справлюсь сама, не хочу подвергать тебя опасности, — прокричала она, посылая мощный огонь в подбежавших мужчин.

— Чтобы искать тебя потом по всей Англии с новым проклятием? Devoratus!

Алекс сдержала возмущение, оглядываясь с вытянутой палочкой.

Шесть человек — как-то многовато для обычной школьницы, к тому же Хардман ещё пыталась уследить за Реддлом, который ожесточенно посылал заклятия в сторонников Грин-де-Вальда.

«Вытащила из постели, так еще и ввязала в чужую войну», — девушка пристыдила себя, выставляя щит. Если у них удастся всё, что она задумала, она готова была заплатить любую цену этому парню, который отбрасывал противников невербальными и совершенно не нуждался в её помощи. Она не могла не следить за ним, и то, как он двигался, как сражался наравне с опытными убийцами, приводило её в замешательство. Она прошла войну, а он — обычный школьник. Впрочем, узнавая что-то новое о нём, она понимала, это было не совсем так.

— Levioso! Descendo!

Алексис вздохнула, видя как заклятия разбились о щит. Этот бой мог продлиться очень долго, ей не надо было сдерживаться в этот раз, всё равно один из них будет мертв по итогу. Девушка кинула взгляд на Тома, который пропустил огненное, и его мантия оказалась выжженной в районе плеча. Она боялась собственной силы, когда применяла её с одним желанием — сделать больно.

Палочкой она помогла себе направить поток магии, которая долго ждала своего часа, словно за то, что девушка так долго её не использовала — она чувствовала, как магия кипит в венах, струясь по телу, будто в кровь подмешали что-то, заставляя её циркулировать быстрее.

Материализовавшаяся из воздуха скала прямо перед ними заставила Реддла ошарашенно уставится на слизеринку, которая хладнокровно выравнивала дыхание. Ей не нужно было ни зрение, ни палочка. Обойдя скалу, она отпустила себя, и потоки чистой, древней магии вырывались из тела, опрокидывая врагов навзничь. Алекс подняла руку, вслед за которой один из сторонников двинулся по направлению, а, взмахнув ею в воздухе, она услышала, как за её движением мужчина упал со всей силы об землю.

Древняя магия была не всесильна, и слишком быстро расходовалась. Девушка начинала чувствовать магическое истощение — не медля, она притянула ближе всех стоявшую женщину, которая с упорством старалась пробить щиты. Голубая тонкая струйка вылетела из её груди, отчего та безвольно упала на землю, и Хардман без усилий проглотила все чужие эмоции, прикрывая не скрытые повязкой глаза от удовольствия, которое расползлось по телу, как глоток адреналина, пополняя магический запас.

Том вышел из-за скалы, отходя от удивления. Он первый раз видел в живую, как сражалась с помощью древней магии Алексис, и не мог отвести от неё восторженный взгляд. Реддл никогда не видел такую силу, и, если она утверждала, что не знает, как ей пользоваться, то он боялся представить, что станет, когда девушка овладеет древней магией в полном объеме.

Одно он знал наверняка — он никуда и никогда её больше не отпустит.

Послав в стоящего ближе всех врага невербально заклятие слепоты, он усмехнулся, замечая, как тот испуганно пытался трансгрессировать. Расщепление настигло его на этом же месте.

— Avada…

— Нет! — крикнула Алекс, мгновенно оказываясь рядом с ним. — Давай сотрём им память, не надо убивать всех…

— Ты поощряешь убийц, забирая только их память, а не жизнь, — холодно отчеканил Реддл, уже занося палочку, чтобы исполнить свою волю.

— Пожалуйста, — схватила она его уже за руку, — я прошу тебя, давай сотрем не только память об этом, а вообще всю… мы не убьем их, но дадим шанс начать новую жизнь…

Том нехотя кивнул, соглашаясь с ней. Возможно, так много трупов было для девушки слишком неприемлемо. Он медленно стал очищать чужие воспоминания, оставляя только пустое сознание с навыками первокурсника. Он заставлял их аппарировать Империусом, как только они приходили в себя.

Алекс остановилась, заглянув в сознание очередного мужчины — она видела, как десятками ложились возле него трупы, видела кровь детей на его руках… она не тронула ни один кусок его памяти, оглушая и прочно связывая на всякий случай. Вариант, который не так сильно давил на совесть.

Обернувшись, она увидела пустое побережье. Лишь растекающаяся кровь на холодном, почти белом песке, и голая неровная скала напоминали о том, что случилось. Левитацией подняв мужчину, девушка устремилась к месту, где стояла полгода назад.

— Теперь ты готова, — бросил Том, глядя на сосредоточенную девушку, которая скинула прямо на мокрый песок свою мантию, опускаясь на неё. Он достал пергаменты из кармана лишь ради того, чтобы не запутаться в последовательности нанесения рун. — Ты уверена, что выписала все правильно? — получив в ответ утвердительный кивок, он взял протянутый кинжал из мелко дрожащих рук. — Хорошо.

Том наложил на себя повторно согревающие чары, поднимая голову. Темное небо отступало от небосклона, облака подсвечивались восходящим солнцем, окрашиваясь в светло-розовые и оранжевые оттенки. Ночь постепенно рассеивалась.

— Мы закончим на рассвете, — выдохнул парень, опуская взгляд на Алекс, которая начала трястись. — Успокойся, — потребовал он, расстегивая верхние пуговицы на своей рубашке, — ты должна быть недвижима, чтобы я не ошибся.

— Хорошо, — она стала глубоко дышать, заламывая себе пальцы.

— Ты знаешь последовательность? — спросил Том, перехватив в руке кинжал для того, чтобы щедро вымазать его зельем, которое она уже поставила рядом, и, не дождавшись ответа, он стал объяснять, — тебе придется поднять юбку, я начну с ног, потом необходимо раздеться, чтобы я перешел на живот и спину, дальше шея и лицо.

— Я готова, — прошептала Алекс, забирая волосы на затылке в тугой хвост с помощью взмаха палочки.

Он опустился возле неё на колени, и девушка доверчиво подняла юбку до колен. Реддл, слабо давя на рукоятку кинжала, прислонил его к нежной девичьей коже, делая первый надрез. Руна «Эйваз» следом «Соулу», чуть выше «Хагалаз», вновь «Соулу» и «Джера» — как мантру, повторял про себя Том, вычерчивая символы по памяти, порой бросая взгляд на листы, которые девушка разложила перед ним. Он поднялся выше, не обращая внимания на то, как она сжималась от новых порезов, как капельки крови изредка стекали по её ногам.

Юбка мешала, поэтому, задрав её сильнее, он обхватил ногу девушки с внутренней стороны, замечая, как она залилась краской от его действий. Её тело определенно было интересно ему, но в данный момент он был сосредоточен на ритуале. «Джера» была выведена на бедре, он отвлекся, вдавив кинжал сильнее обычного.

Разрисовывать красными линиями вторую ногу оказалось легче, и он сразу перехватил ее, не позволяя девушке двигаться.

По щекам начинали течь слезы, но она не издавала ни звука, проговаривая в мыслях каждую нарисованную им новую руну. «Джера» на бедре второй ноги была больнее, молча она стала расстёгивать белую школьную рубашку, открывая ему доступ к животу. Дальше следовало переплетение «Турисаз», «Ансуз», «Лагуз», «Беркана» и «Вуньо» прямо возле чакры Манипура — солнца организма. Не зря это место требовало переплетения рун на глубокую чистку каналов, через неё проходит движение энергии в теле.

Как только кинжал был занесен над её плоским животом, девушка выдохнула, стараясь не дышать всё то время, пока он вдавливал его, оставляя надрезы. Она лишь сильнее сжимала расстегнутые пуговицы на рубашке, чувствуя головокружение и неожиданно накатившую тошноту.

— Теперь спина, — глухо выдохнул Том, убирая кинжал и еще раз сверяясь с правильностью переплетения. Пока она садилась к нему спиной, он глубоко задышал, сам не замечая, как до этого ему не хватало кислорода.

Алексис села спиной, снимая рубашку и развязывая мягкий бюстгальтер на спине, понимая, что он помешает. Она оголила спину, прижав его к груди и опустив голову, чтобы Том не видел её медленно алеющее от смущения и стыда лицо.

Не спеша он убрал со спины волосы, перетянутые хвостом, замечая множество разноцветных синяков на худых плечах. Они покрывали плечи, ту часть рук, которую он видел, и лопатки. Фиолетовые синяки накладывались на уже заживающие желтые, но даже они не могли скрыть рубцы на плечах и один большой красноватый шрам, проходящий через всю спину.

Поборов отвращение от того, что придется резать по шраму, Том первым делом вывел руну, которую почему-то проигнорировал, а она и не упомянула о ней в пергаментах. «Беркана» — смягчает и делает процесс менее болезненным, и теперь она была прямо на её пояснице. Он продолжил выводить рунические символы, замечая, что девушка стала дышать гораздо реже. Том неосознанно провел пальцами по выступающим позвонкам, удивляясь болезненной худобе.

Закончив со спиной, парень вновь решил смочить кинжал в зелье.

— Одевайся.

Алексис быстро завязала на спине бюстгальтер. Надев рубашку, она застегнула только нижние пуговицы, чтобы предоставить больший доступ к шее. Нарастающее головокружение не позволило сесть ровно с первого раза, и она поджала по себя ноги, откидывая хвост за спину.

Том опустил белый воротник рубашки, чтобы тот не мешал. Схватил её за затылок, не давая отклониться, и как можно легче вдавил кинжал, оставляя лишь красные полосы с капельками крови, которые были слишком маленькими, чтобы скатиться по шее.

Он не мог не заметить наливающийся фиолетовым цветом отпечаток своих же пальцев, опоясывающий тонкую шею.

В этот момент он чувствовал едва заметный укол сожаления. Отпечатков на её теле было столь много, не следовало добавлять еще один. Впрочем, сожаление быстро прошло, стоило только вспомнить, как она его разбудила. Нет, вероятно, девчонка заслуживала каждый из них. Древнее неуклюжее, совершенно несуразное создание с бестолковыми помыслами, но на редкость невероятной тягой к выживанию. Удручало, что древняя магия оказалась заточена именно в ней, но главным было, чтобы каждая проклятая секунда с ней окупила себя сполна.

Подняв двумя пальцами лицо за подбородок. Реддл, так же слабо давя на кинжал, прислонил его к лицу Алексис, выводя руну «Хагалаз» на правой щеке.

Изо всех сил Хардман старалась не морщиться от боли, пронзившей её лицо. Она знала последовательность — та же руна «Хагалаз» должна была быть и на левой щеке. Алекс понимала, что зона лица — самая болезненная, но боль была вполне терпима.

Закончив, Том вложил кинжал в её руку, вставая на ноги.

— Твоя очередь, — лишь произнес он, прочистив горло после долгого молчания.

Девушке не нужно было вставать, чтобы свободной рукой нащупать лежащее рядом с ней обездвиженное тело. Поставив пальцы на грудную клетку мужчины, она уловила слабое биение сердца.

— Sanguis pro sanguine! — прошептала блондинка, вонзив в следующую секунду ему кинжал прямо в сердце. — Oculum pro oculo!

Последняя часть ритуала была завершена. Том внимательно проследил за тем, как девушка повалилась на песок, теряя сознание, как её порезы затянулись красным отблеском. И как мужчина истошно закричал, вскакивая на ноги. Его била агония, но он ничего не мог с этим сделать, в ужасе пятился, понимая, что ничего не видит, руками бил по земле, рыча сквозь зубы. Должно быть, это было больно, равнодушно подумал Том, глядя как тело опускается на землю, а с губ срывается последний хрип.

Алексис лежала на песке, до волос почти доставали бушующие волны. Ожидание тянулось бесконечно. Том придвинулся ближе, переводя взгляд на линию горизонта.

— Темпус, — проекция, возникшая над палочкой, показывала шесть утра.

Она скоро должна очнуться.

Сила на эту девушку не работала, значит удержать её в этом мире можно было только с помощью привязанности и доверия. Она сама последует за ним, решил Реддл. Немного усилий, и её колени подогнутся по собственной воле. Безропотные рабы — это, конечно, неплохо, но парень придерживался взглядов, что лучшее служение — это служение на добровольной основе. Хардман была слишком важна, чтобы упускать возможность сделать её своей, и она сама не заметит, как начнет делать все, что он говорит. И то, что девушка вернулась, прося его о помощи в таком сложном ритуале, говорило о многом.

Громкое дыхание заставило его повернуть голову в её сторону. Алекс лежала неподвижно с открытыми глазами, в которых отражалось утреннее небо, сплошь и рядом покрытое тучами, отчего серые глаза были похожи на алмазы, которые поблескивали всякий раз, когда она моргала. Ручейки слез непрерывно стекали по её лицу.

Увидев, что за ней наблюдают, девушка медленно поднялась, чтобы сесть, всё ещё ощущая головокружение. Она его видела… видела все цвета вокруг, чёрные глаза, которые невольно преследовали её во сне. Неосознанно Алекс протянула руку, дотрагиваясь до холодной бледной кожи на его щеке. Она ощущала мягкость, могла не только чувствовать, но и видеть.

А он позволил, хоть и не терпел прикосновений.

Неожиданно её взгляд из теплого превратился в удивленный, когда что-то за спиной парня привлекло её внимание.

— Она давно тут стоит? — с хрипотцой в голосе спросила девушка, глядя поверх его плеча.

Том обернулся, но видел перед собой только покрытую инеем землю, расстилавшуюся на километры. Абсолютно пустую.

— Там никого нет, Алексис.

Удивление сменилось ужасом, когда она узнала женщину в старинной одежде, которую носили в эпоху Тюдоров. Её темно-рыжие волосы, как и в последних воспоминаниях Хранителей, были забраны сзади заколкой. Поверх длинного платья надета черная с серыми рисунками мантия. Она отчего-то насмешливо смотрела в упор на них, уверенно, твёрдо стоя на одном месте. Исидора Морганак.

— Кого ты видишь? — он слегка потряс за плечо испуганную девушку, возвращая её в реальность.

— Последствия… это просто последствия, видимо, — отмахнулась она, не моргая, сведя все внимание на него. — Идём, пожалуйста, идём, — голос задрожал.

Она вцепилась ему в плечо мертвой хваткой, как только они поднялись с земли. Женщина всё ещё смотрела, когда девушка отряхивала мантию от песка, она не двинулась с места даже, когда Алекс бросила последний взгляд в ту сторону перед аппарацией.

Тяжелые ворота школы предстали перед ними, и ведьма восхищенно смотрела на величественный замок вдали. Всего полгода — а, казалось, всю жизнь — она провела в темноте.

— Спасибо, — глаза застилала пелена слез, не выдержав, она резко кинулась на парня, сцепляя руки на его спине и утыкаясь в мужскую грудь. — Большое спасибо.

Отталкивать её не имело никакого смысла. Сцепив зубы от столь близкого контакта, Том решил действовать иначе, приобняв её. Он ощутил неожиданный прилив тепла, словно согревающие чары подействовали в разы сильнее.

— Я никогда не поверю, что ты сделал это по доброй воле, что я должна тебе? — спросила Алекс, не расцепляя объятий. Ей нравилось, как он прижимал её к себе, нравилось ощущать теплоту чужого тела рядом. Что было очень странным наблюдением — уверенность, что она терпеть не может объятия, возросла после того, как она с завидным постоянством отталкивала от себя навязчивого Себастьяна.

— Поступи снова в Хогвартс в этом времени, — выдохнул Реддл, — ты говорила, часы начнут действовать через неделю, так задержись дольше.

— Но я всё равно вернусь домой, — она подняла голову, смущенно отстраняясь, осознавая, насколько близко были их лица. Кивок головы заставил её лишь сдавленно произнести: — Хорошо, я останусь, но ненадолго.

— И часы, Алексис, — протянув руку, потребовал Том, — клянусь, я ничего не сделаю с ними, но я должен знать, что ты не оборвешь договор из-за своих эмоций. Как попросишь — я отдам.

Уменьшенные часы до сих пор находились в кармане её мантии, а теперь она достала их, неуверенно протягивая ему. Единственную возможность вернуться домой она отдавала человеку, которому прежде не оставила бы даже цветок на сохранение.

Но она явственно чувствовала за собой долг, поэтому, когда он убрал их в карман, замешкалась. Это было не совсем то, что она ожидала. В любом случае, девушка была бы рада ненадолго забыть о Себастьяне и том, что при возвращении она должна будет придумать убедительную историю, как случайно выучила слово «Откройся» на парселтанге, дабы избежать лишних расспросов. Эта просьба была вполне приемлемой, более того, Алекс не могла не заметить внутреннее облегчение, пусть и боялась себе в этом признаться. Этот век был проще.

Оставалась только одна нерешенная проблема — как оправдать своё возвращение, позволит ли директор снова обучаться, когда девушка может исчезнуть в любой момент.

Раздраженно выдохнув, Алекс поняла, что подготовку к ЖАБА следует начинать в ближайшее время: судя по всему, этот год будет еще хуже, и на учебу времени как обычно не останется. Однако, эти чувства не могли заглушить восторг, который вызывало облачное небо. Она не могла насмотреться на листья деревьев, пока они шли, даже камни под ногами казались удивительно прекрасными, когда на них падали тусклые солнечные лучи.