Глава 9. Лекарство от яда отделяет всего одна лишняя капля (2/2)

— Мне нужен аконит, — сказал он с твёрдостью, мало присущей ребёнку.

Тот флакон, который он разбил, вряд ли был у Фэн Ся единственным. Но он ведь был воином, а значит лекарственные отвары никогда не помешают. Тем более, Бай Лао увидел в этом хорошую возможность извиниться.

Цин Юань в удивлении изогнула бровь.

— Кажется, мне стоит взять обратно свои слова о пользе пребывания в гареме? Неужто решил так скоро кого-то отравить?

— Это…это не…— Стушевался Бай Лао, почувствовав жар на щеках.

Цин Юань, уже разливающая по глиняным пиалам ароматный жасминовый чай, рассмеялась.

— Присядь, лисёнок. Расскажи мне.

Всё в Цин Юань было каким-то совершенно гипнотическим — движения, плавные и неспешные; голос, мягкий и бархатистый. Она завораживала, не заставляла подчиняться, но легко вела за собой, указывая путь. Её глаза, подёрнутые поволокой древних тайн, манили заглянуть как можно глубже.

Приятная горечь жасмина на языке расслабляла, подталкивая довериться. Пар от чашек клубился в воздухе причудливыми завитками, Бай Лао так хотелось накрутить их на палец. Цин Юань разительно отличалась от Чуньшен. Бай Лао испытывал теплоту к обеим, но в отличие от Чуньшен, убаюкивающей своей почти материнской добротой, Цин Юань его завораживала. Была ли тому причиной его демоническая половина, но лунный свет и танцующие тени всегда казались притягательнее блеска солнечных лучей.

Однако, Бай Лао не был доверчивым ребёнком и не рассказал обо всём, лишь объснил, зачем ему понадобился аконит.

— Какой же ты очаровашка, Лао-Лао, — улыбнулась Цин Юань, отставив пустую чашку и ущипнув его за щёку, — аконитовых отваров у меня в достатке, конечно, ты можешь взять один.

Маленький стеклянный пузырёк, поблёскивая боками в свете дрожащих свечей, опустился прямо перед ним. Цин Юань, взмахнув широкими рукавами, подпёрла рукой точёное лицо, загадочно сверкнув глазами из-под смольно-чёрных ресниц.

— Однако запомни, лисёнок, лекарство от яда отделяет всего одна лишняя капля.

Бай Лао, заворожённый, утонул в терпком запахе благовоний и воска десятков свечей, в туманных речах чужого голоса и горечи жасминового чая. Он поднял восторженный взгляд и на выдохе произнёс:

— Научите меня. Пожалуйста. Научите.