Глава 7. Под покровом ночи. Часть 1 (1/2)

Чуньшен оказалась очень доброй госпожой. Возможно, не имея собственных детей, она подсознательно стремилась окружить материнской заботой первого попавшегося ребёнка, но жаловаться на это Бай Лао, конечно, не собирался. Жизнь княжеской жены, на самом деле, была довольно скучна, и Чуньшен восторженно ухватилась за возможность чего-то нового. Она с радостью взялась обучать Бай Лао каллиграфии и чтению, совершенно не заботясь о его низком статусе. Она распорядилась поселить его в соседней комнате, которая служила гардеробной, но была достаточно большой, чтобы вместить детскую кровать. У него всегда была вкусная еда и возможность мыться каждый день.

Первое время Бай Лао опасался, что всё закончится так же быстро, как и началось, стоит ему сделать или сказать что-то неправильно. Поэтому он много молчал, часто извинялся и, в целом, старался быть как можно тише и покорнее. Однажды он по неосторожности разбил одну из многочисленных бутылочек масла для волос, когда протирал пыль, и пришёл в такой ужас, что, казалось, у него остановится сердце. Он уже был готов упасть на колени, когда Чуньшен подошла к нему и протянула руку. Бай Лао зажмурился, ожидая звонкой оплеухи — он был к ней готов, хотя, по правде говоря, подсознательно знал, что его улыбчивая госпожа вряд ли на такое способна. Чуньшен, конечно, не собиралась бить ребёнка. Тем более, за сущий пустяк. Она лишь мягко отвела его в сторону, чтобы он не поранился осколками и, к огромному удивлению Бай Лао, сама всё убрала.

— Не переживай о таких пустяках, А-Лао. Думаешь, я сама никогда не разбивала эти бутылочки? Они такие неудобные. Отдохни.

Никто раньше особенно не заботился о его усталости, но Чуньшен всегда просила его об этом, хотяБай Лао, честно признаться, даже не чувствовал в этом необходимости. Обязанностей у него было совсем немного, да и справлялся он с ними не то чтобы плохо, но довольно сносно для восьмилетнего ребёнка. Конечно, он не был искусен в причёсках, но Чуньшен, казалось, доставляло искреннее удовольствие учить его и этому.

Каждый вечер госпожа усаживала своего маленького слугу перед зеркалом и показывала, как правильно укладывать волосы, наносить масло и крепить украшения. Она не брезговала использовать собственные резные гребни из нефрита высшего качества, не жалела дорогих ароматных масел и была так ласкова, будто перед ней сидел не безродный слуга, а её собственный сын.

— Ты очарователен, А-Лао, — говорила она, пропуская сквозь пальцы тёмные пряди, пока ещё довольно неухоженные и короткие, — конечно, пока ты слишком мал, чтобы понять. Но я помогу тебе принять будущее, даже если ничего из этого не произойдёт. Знаешь, это довольно скверно, когда случается то, к чему ты оказываешься совершенно не готов.

Бай Лао поймал её взгляд в зеркале — пламя свечей в её глазах танцевало очень печально. Затем он посмотрел на собственное отражение, зацепившись за серёжку в правом ухе — алый камень застыл каплей крови в объятиях холодного золота. Чуньшен забывала об одной важной детали — ребёнок перед ней был не совсем человеком. Да, он не понимал многого, но слышал много рассказов о том, что мужчины делают с женщинами и наоборот. Конечно, он знал, в каком месте оказался. В конце-концов, любая лисица из его деревни мечтала добраться до самого князя. Чистокровных детей его возраста уже обучали различным искусствам, и Бай Лао радовался, что был полукровкой — он мог бы уйти, когда повзрослел и никто бы даже не заметил. Но вот он здесь, в самом желанном месте своей демонической половины. Какая ирония.

— Я знаю, что меня ждёт.

Чуньшен вздохнула, давно закончив с причёской и просто перебирая блестящие от масла пряди.

— Никто не может знать, что его ждёт.

Но Бай Лао знал. Он, и вправду, мог бы остаться обычным слугой. Конечно, пришлось бы смириться с жизнью евнуха. Будь он обычным человеком. Но он был полукровкой и именно лисья, демоническая, кровь всегда будет определять его.

***

Спустя чуть больше месяца Бай Лао привык. Он стал менее пуглив, на щеках появился здоровый румянец, а в глазах озорной блеск. С каждым днём он всё больше стал походить на обычного ребёнка, а всем детям свойственны маленькие шалости.

Однажды вечером, Чуньшен оставила его практиковаться в каллиграфии и куда-то ушла. Обычно Бай Лао прилежно выполнял все задания, но проснувшееся в этот вечер детское любопытство совершенно не позволяло ему сосредоточиться. И он решил проследить за своей госпожой, пообещав себе сразу вернуться, если его вылазка окажется неподобающей для его глаз.

Конечно, в гареме не запрещалось покидать покои поздними вечерами, но жизнь наложниц, в общем-то, не сильно отличалась разнообразием и ходить в такое время им было попросту некуда. У княжеских жён даже не было подруг, с которыми они могли коротать вечера, сказывалась, конечно же, зависть. Да и друг с другом, насколько Бай Лао успел понять, они не очень-то ладили.

Возможно, Чуньшен просто решила посетить музыкальный павильон, ведь она так любила рассказывать об этом и даже пару раз играла для Бай Лао перед сном на цине[1]. На мгновение Бай Лао даже пришёл в восторг от этой идеи — было бы здорово увидеть других музыкантов и послушать их игру, даже если потом его будут ругать за непослушание.

Однако шорох лёгких шелков привёл его во внутренний двор. Тот самый, куда Чуньшен привела его в первый день. Странно, но с того дня Бай Лао туда не приходил, хотя место ему, определённо, нравилось. Возможно, он просто боялся снова столкнуться с Фэн Ся. Оглядываясь назад, ему стыдно за своё поведение. В конце концов, он спас ему жизнь, был довольно добр и совершенно не обязан был всё это терпеть. Нужно будет как-нибудь извиниться, решил Бай Лао, даже если это будет совершенно неуместно. Погрузившись в собственные мысли он чуть не раскрыл себя, опрометчиво забыв спрятаться в тени одной из стен.

Чуньшен присела на край фонтана, провела рукой по искристой водной глади и принялась ждать.

— Я знаю, что ты здесь, — улыбчиво сказала она и Бай Лао вздрогнул, решив, что всё-таки был недостаточно скрытен, но Чуньшен почему-то смотрела в другую сторону, — хотя, не могу не признать, здорово, что ты стал более серьёзно относиться к правилам.