Два шага навстречу. (2/2)
Её взгляд становится чуть мягче.
Она ненавязчиво кладёт руку ему на запястье.
Тёплая ладонь.
Он замирает на секунду.
Потом смотрит на неё.
И что-то в нём смещается.
Они всё чаще оказываются слишком близко.
Случайные прикосновения.
Долгие взгляды.
Смех, который длится чуть дольше, чем должен.
Однажды Лилиан расчесывает волосы у зеркала, и Баки вдруг ловит себя на мысли, что не может оторвать взгляда.
Он не хочет этого.
И в то же время...
Он хочет.
И ему страшно.
Он не знает, может ли он позволить себе что-то большее.
Он разбит, даже если пытается казаться целым.
Лилиан слишком хороша, чтобы не замечать этого.
Она не давит.
Но однажды, когда они снова сидят и пьют чай, она тихо говорит:
– Ты не обязан держаться на расстоянии, Баки.
Он замирает.
Она смотрит прямо перед собой, не на него.
Но он знает – она чувствует, что он смотрит на неё.
Его пальцы дрожат на ручке чашки.
– А если я разрушу то, что у нас есть?
Лилиан переводит взгляд на него.
Глаза мягкие, понимающие.
– А если нет?
Тишина.
Баки делает глоток чая, пряча взгляд.
– Я не готов.
Лилиан кивает.
Без упрёка. Без разочарования.
– Я знаю.
Она не уходит.
Она остаётся.
И этого, чёрт возьми, достаточно.
***
Наступает зима.
Баки задерживается у Лилиан всё чаще.
Они перестают считать, сколько раз он оставался у неё на ночь – иногда просто засыпая в кресле, пока она читает.
Они ничего не называют словами.
Но что-то изменилось.
И однажды, когда он снова уходит поздно ночью, стоя в дверях, он внезапно говорит:
– Ты ведь знаешь, что я всегда вернусь, да?
Лилиан смотрит на него.
Мгновение.
Два.
А потом улыбается.
– Да, знаю.
Баки кивает.
А потом вдруг делает нечто спонтанное.
Подходит ближе.
Касается её щеки кончиками пальцев.
Лёгкое прикосновение.
Мгновение – и он уже отдёргивает руку.
Но Лилиан не отстраняется.
Она просто говорит:
– Я тоже всегда буду здесь, Баки.
Он кивает.
А потом уходит в ночь.
Но впервые за долгое время – он уходит с мыслью, что ему есть, куда возвращаться.
Баки всё чаще ловит себя на мысли, что его тянет к ней.
Не просто в дом Лилиан – к ней самой.
В её голосе есть что-то, что успокаивает.
В её движениях – что-то такое естественное, будто она всегда была частью его жизни.
Но он всё ещё держит дистанцию.
Не потому что не хочет.
А потому что боится, что разрушит то, что у них есть.
Но однажды Лилиан снова ломает его стены.
***
Снег хлопьями ложится на улицы Лондона.
Баки снова задержался у Лилиан.
Она сидит в кресле у камина, кутаясь в плед, и сонно улыбается ему.
– Ты снова засиделся, – мягко замечает она.
Баки пожимает плечами, бросая взгляд в окно.
– Снег…
– Да. Он идёт всю ночь.
Лилиан чуть поджимает ноги под себя, освобождая место на диване.
– Останься, – говорит она так же просто, как будто предлагает чая.
Баки переводит на неё взгляд.
Она не давит.
Просто… предлагает.
И он остается.
Они сидят молча, смотрят на огонь.
Лилиан кутается в плед, и Баки вдруг замечает, что её плечи дрожат.
Не раздумывая, он поднимается, берёт второй плед с кресла и накидывает ей на колени.
Она вскидывает на него взгляд.
– Ты заботишься обо мне, – тихо говорит она.
Баки отводит глаза.
– Ты первая заботилась обо мне.
Лилиан улыбается.
Она потягивается, и, прежде чем он успевает осознать, её голова мягко опускается ему на плечо.
Тихий вздох.
Как будто так должно быть.
Как будто так и было всегда.
Баки замирает.
Потом медленно расслабляется.
И впервые за долгое время он не боится этой близости.
Баки не помнит, как заснул.
Он просто помнит, что было тепло.
Не так, как у костра в лагере, где тепло чужое, ненадёжное.
А настоящее тепло.
Он просыпается оттого, что чувствует движение.
Лилиан рядом.
Она устроилась на другом конце дивана, свернувшись калачиком, и теперь медленно открывает глаза.
Сонно моргает.
И вдруг тихо улыбается.
Как будто просыпаться рядом с ним – это самое естественное в мире.
Баки чувствует, как в груди что-то смещается.
– Доброе утро, – говорит она.
Баки забывает, как дышать.
Доброе.
Утро.
Он кивает.
– Доброе.
И Лилиан снова улыбается, пряча лицо в пледе.
А Баки понимает, что он официально пропал.
***
Они не говорят о том, что между ними происходит.
Но это чувствуется.
В её мягких касаниях.
В его взглядах, которые задерживаются чуть дольше, чем должны.
В том, как он машинально кладёт руку на её спину, когда ведёт её по заснеженной улице, чтобы она не поскользнулась.
В том, как она держит его пальцы чуть дольше, чем нужно, когда передаёт ему чашку с чаем.
И однажды Баки ловит себя на мысли, что он больше не думает о войне, когда рядом с ней.
Он думает о жизни.
О том, что будет завтра.
И впервые за долгое время – он не боится этого чувства.