Пробуждение второе: бег с препятствиями (1/2)

Бегай ни бегай, а от судьбы не убежишь

С трудом вдохнув, Сонхва распахнул глаза. Снова купе. Снова поезд. Снова громкий визг тормозов. Снова Сонхва бросило вперёд, более неудачно, чем в первый раз: ударился плечом, по ощущениям вывихнув его. Сонхва до боли прикусил губу, шумно дыша носом и пытаясь прийти в себя. Справившись с болью, он перебрался на сидение. Оглядываясь, он ловил взглядом знакомые декорации. Окно. Занавески. Грязное бельё на кроватях. Зеркало на двери. Полка над дверью.

Сонхва прижал ладони к щекам. Затем похлопал себя по ним, пытаясь собрать мысли в кучу и понять, что же происходит. Он мёртв и это его персональный ад? Вот только не сказать, что он боится поездов или метро. Или темноты. А вот маньяк, измазанный в кровищи и с маской лисы, закрывающей лицо, очень даже страшный. Настолько, что описать сложно. Но… Что тогда случилось? Сонхва прекрасно помнил, что маньяк прижал его к стене и воткнул нож в грудь. Такое странное ощущение. Настолько странное, что оно не пугало, а пробуждало чувство стыда. Это чувствовалось возбуждением. Но как входящий в тело нож может возбудить?

Отбросив странные мысли, Сонхва сунул руку в тот же карман на штанах, доставая сотовый. Снова сто процентов заряда. Снова нет связи. Снова тьму разогнал свет фонарика. Но в этот раз Сонхва решил действовать. Резко распахнув дверь, он лицом к лицу столкнулся с маньяком. И, кажется, маньяк крайне удивился такому поведению жертвы.

Сонхва ничему не удивился. Мозг отдал приказ, и тело начало двигаться само, схватив с кровати подушку и швырнув её в маньяка, заставив отшатнуться. Ноги бросили тело вперёд, и Сонхва не жалея сил толкнул маньяка плечом в грудь, роняя на пол, а после сорвался на бег, чудом не застревая на закрытых дверях. Так до кабины машиниста и добежал, снова наткнувшись на запертую дверь.

Стараясь производить как можно меньше шума, Сонхва пробежался по всему вагону, плотно прикрывая двери, прячась в первом купе. Светя фонариком, он бегло оглядел помещение и, ничего иного не придумав, решил, как и в первый раз, забраться на полку над дверью, надеясь, что это может его спасти.

И какой же ждал его «сюрприз».

Сонхва запрыгнул на нижнюю кровать, намереваясь забраться на полку. Запоздало пришла мысль, что можно попробовать вообще вылезти через окно или выйти через межвагонные двери, да покинуть поезд. Думая об одном, мозг не смог резко перестроиться на другое, когда вслед за мазнувшим по полке светом взгляд замер на чём-то странном. Сонхва стало плохо. Голова закружилась, и он, покачнувшись, чудом не упал, встав одной ногой на пол. Плотно сомкнув веки, он пытался понять, что же увидел. Из-за головокружения его водило из стороны в сторону, точно пьяного. Неприятная тупая боль сдавила затылок.

Сонхва увидел… себя. Собственное бездыханное тело, свернувшееся калачиком. Такой одинокий. Всеми брошенный. Никому не нужный…

Сонхва, опершись руками о стену, судорожно вздохнул, не в силах сдержать заполнивших глаза слёз. Ему потребовалось какое-то время, чтобы взять себя в руки. И как же его радовало, что не слышно маньяка. Точно он дал жертве время.

Сонхва несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Помогло не особо. Присев, он сжал дрожащие руки в кулаки. Захотелось выругаться. От души так. С матом. Чтобы выплеснуть эмоции. В основном страх. Но Сонхва даже в подобной ситуации сумел найти парочку плюсов: он не поддавался животному ужасу, панике, кои бы точно привели его к смерти. Очередной. Тихо застонав, Сонхва сжал голову руками. Он не понимал, что с ним происходит, это заставляло мысли разбегаться испуганными тараканами. Но не могло не порадовать, что всё-таки он продолжал рационально мыслить. И, если у него есть шанс выбраться отсюда, то он обязан этим воспользоваться.

Собрав в себе всё мужество, что осталось, Сонхва не особо уверенно поднялся, вновь забравшись на кровать. И он не сразу смог посмотреть на тело. Свет опасливо скользнул по ногам и замер на явно что-то сжимающей руке. Сонхва осторожно протянул свою дрожащую руку к пальцам тела, всеми силами избегая смотреть в его лицо, чтобы не видеть осуждающего взгляда остекленевших глаз, и без особых затруднений раскрыл пальцы, удивившись лежащему на ладони маленькому ключику, будто от музыкальной шкатулки.

Знакомый скрежет лезвия по стенам заставил Сонхва вздрогнуть так, что он чуть снова не упал. Времени разглядывать ключ не оставалось, и Сонхва, ничего умнее не придумав, всё же забрался на полку, протискиваясь за спину тела — отчего-то называть его трупом язык не поворачивался. К тому же прикасаясь к нему Сонхва не чувствовал ни тепла, ни холода, что вызывало диссонанс. Потрясений и так больше, чем достаточно, а тут ещё это. Вдруг это вообще кукла? Ну а что? Просто искусно сделанная.

Сунув зажатый в руке ключик в карман рубашки, Сонхва нервно облизал сухие губы и затих, слушая, как скрежет и чей-то рычащий двоящийся смех приближается. Сонхва попытался сжаться в стену, стать как можно незаметнее, когда дверь купе с грохотом отъехала в сторону, резанув по слуху визгом давно не смазанных петель. И когда только так заржаветь успели?

Услышав шумное дыхание снизу и чуть впереди, Сонхва затаил дыхание. Он боялся, что с силой колотящееся сердце выдаст его. Борясь с нарастающим ужасом, Сонхва смотрел на всё больше показывающийся над полкой мясницкий нож. Когда лезвие показалось полностью, рука, что сжимала рукоять, изогнулась немыслимым образом, и лезвие воткнулось прямо в ладонь «куклы», ровно в то место, где лежал ключик. Некто издал тихий смешок, и Сонхва показалось, что он раньше слышал этот смех. Но никак не мог уловить в памяти, кому он принадлежал. Это тоже пугало. Особенно напугало, когда маньяк дёрнул рукой, стаскивая «куклу» вниз. Сонхва показалось, что он снова умер. Страх сковал тело. Что, если этот монстр сейчас полезет на полку и найдёт его? Что, если в этот раз будет навсегда?..

Взгляд помутнел от набежавших слёз. Стало страшно из-за того, что он может никогда не увидеть родных и близких. Никогда не вернётся к своей работе. Не увидит мемберов. Не увидит Хонджуна. Сердце сжали ледяные пальцы тоски. Сонхва понимал, что если отдастся этому чувству, то, как и та «кукла», останется здесь навечно. Напрягая слух, чтобы понять, куда делся маньяк, Сонхва через силу зашевелился, мягко спрыгивая вниз.