Пробуждение первое: взглянуть страху в глаза (1/2)

Закономерность: каждое пробуждение происходит после смерти

— С прискорбием сообщаем, что в связи с полученными травмами Пак Сонхва на неопределённый срок не будет выступать в составе мужской к-поп группы «Ateez»!

Слова директора болезненно резанули по слуху Хонджуна. Слёзы обжигающей лавой скатились по щекам, зубы плотно сомкнулись, а руки сжались в кулаки. Сердце дрогнуло. В мыслях набатом звучало: это твоя вина.

Тудум-тудум

До ушей донёсся странный звук. Тудум-тудум. Такой знакомый. Тудум-тудум. Сквозь не плотно сомкнутые веки прорывался свет: своим миганием он причинял дискомфорт. Тудум-тудум. В лицо ударил ветер, принёсший с собой неприятный запах разложения. Тудум-тудум….

Скрежет от резкого торможения поезда заставил Сонхва не только резко открыть глаза, но и слететь с сидения, врезавшись в стоящее напротив. Болезненно застонав, он медленно вернулся в исходное положение, поглаживая рукой ушибленный живот. Пока пытался прийти в себя после произошедшего, Сонхва оглядывался, стараясь в потёмках разобрать, где он находится — в пока ещё непонятном помещении горело всего одно бра. Его тусклый свет еле-еле разгонял темноту, заставляя Сонхва поёжиться от неприятного ощущения.

Купе. Судя по тому, что удалось рассмотреть, ещё старой модели. Верхние полки-кровати прилажены к стенам специальными креплениями. Небрежно застланные нижние кровати: в таком свете непонятно, чистые они или нет. Непонятного цвета занавески на закрытых окнах — за ними ничего кроме непроницаемой тьмы. И ни единого звука, кроме стука собственного гулко бьющегося сердца.

Сонхва от страха мелко затрясло. Он обнял себя за плечи, стараясь успокоиться. Но что пугало его больше, так пустота в голове. Нет, он помнил, кто он, помнил, с кем встречается, помнил, чем зарабатывает на жизнь, помнил друзей и родственников. Но воспоминания не помогали понять, где он и как тут оказался, и что вообще происходит.

Сонхва начал ощупывать себя, шаря по карманам в поисках чего-либо. Чёрная майка. Чёрная рубашка с коротким рукавом — единственный карман оказался пуст. Чёрные штаны — их многочисленные карманы все, за исключением одного, так же оказались пусты. Сонхва обрадованно извлёк сотовый телефон — даже прослезился. Радости стало больше от взгляда на зарядку — сто процентов. А потом эта же радость резко ухнула в бездну — нет сигнала. На глазах появились слёзы. Сонхва плотно сжал веки. Глубоко вдохнул, поперхнувшись неприятной, будто нарастающей вонью, и закашлялся.

А затем он услышал странный скрежет. Нет, это не звук торможения, как было до этого. Кто-то провёл чем-то, скорее всего стальным, по дальней двери. Затем раздался звук, будто дверь резко открыли, и она с силой врезалась в стену или что-то ещё. Сонхва снова стало страшно. И страх толкнул его вперёд. Сначала включить фонарик на сотовом, а затем, прилагая усилия, закрыть дверь на внутренний замок. А ещё Сонхва чуть не обделался, напугавшись собственного отражения в пожелтевшем зеркале: чёрные взлохмаченные волосы, ужас на лице, бледная кожа и круги под глазами, будто он не спал несколько дней.

Удар раздался совсем рядом, будто у соседнего купе. Сонхва вздрогнул от страха и не глядя забрался на узкую полку над дверью, сжавшись в испуганный комочек. Он даже не сразу сообразил, что фонарик мог выдать его с потрохами. Судорожно трясущимися пальцами Сонхва еле как выключил фонарик и, прижав телефон к груди, попытался стать как можно незаметнее.

Нечто врезалось в дверь, пронзая её насквозь. Зеркало жалобно взвизгнуло, разлетаясь на осколки, что глухо попадали вниз, раскатываясь по полу. Сонхва зажал уши руками, стараясь не слышать. Ничего не слышать. Ни скрежета извлекаемого из двери лезвия мясницкого ножа. Ни чьего-то громкого злобного дыхания. В нос ударил смрад разложения. Сонхва накрыл нос рукой, стараясь не дышать и мысленно молясь, чтобы этот некто, кем бы он ни был, поскорее убрался.

Точно проверяя парня на стойкость, существо разглядывало купе сквозь узкую щель. Оно громко дышало, пропитывая всё вокруг себя смрадом. И желанием покончить с собой. Сонхва от того, что слишком ярко представил, как вскрывает себе вены, как тёплая чуть липкая кровь стекает по его рукам, как жизнь постепенно угасает, вздрогнул так, чуть не выронил телефон.

Вместо крови из вен на запястьях, из глаз потекли слёзы. Сонхва охватывало отчаяние. Вместо любимого нежно улыбающегося ему Хонджуна, непонятное нечто. Вместо привычной комнаты общежития — купе старого поезда. Вместо приятного запаха духов — вонь разложения. В голове каша. Сонхва надеялся, что ему просто снится кошмар. Он даже попытался уверить себя в этом. Что это игры разума на почве истощения. Он просто устал! И мозг устал! Поэтому и показывает что-то такое, как бы намекая, что надо отдохнуть. Если бы Сонхва знал, что случилось на самом деле, так бы не думал.

Разочарованное рычание и… кажется, это был смех?.. вернули Сонхва к неприятной реальности. Некто, грузно топая и продолжая царапать стены своим ножом, пошёл дальше. Сонхва, вслушиваясь в каждый шаг, смотрел перед собой. Если это кошмар, то он удивительно реалистичный. Сонхва ощущал гладкую прохладную поверхность полки, будто трогал её наяву. Он чувствовал теплоту слёз, что раскатились по его щекам, оставляя грязные влажные разводы. Чувствовал, как собственное жаркое дыхание касается руки.

Сонхва не знал, сколько он пролежал на полке. Он ждал столько, чтобы перестать слышать шаги неизвестного. И дождавшись, полез вниз, чуть не слетев, когда трясущаяся рука подкосилась. Оказавшись на полу, Сонхва понадеялся, что осколки не воткнутся в ногу сквозь тонкую подошву чёрных кроссовок.

Прижавшись ухом к двери, Сонхва затаил дыхание, напрягая слух, чтобы понять, есть ли поблизости хоть кто-то. В поезде стояла мёртвая, неприятная, давящая на разум тишина. Сонхва предельно аккуратно открыл замок и так же отодвинул дверь в сторону. Прежде чем даже просто выглянуть, он простоял несколько секунд, нервно облизывая губы в попытках найти в себе смелость переступить через порог. И он сделал это. Первый шаг дался с величайшим трудом.