В парке (2/2)

Он встретился взглядом с Алленом. В глазах офицера было сочувствие и понимание.

— Я понимаю, что вы чувствуете, — тихо сказал Аллен. — Это… это рана, которая никогда не заживает.

— Я вырос в таком же месте, — просто ответил Джон.

Аллен помолчал несколько секунд, и в его взгляде читалось большее, чем просто уважение:

— Знаете, профессор... — в его голосе появилась теплота. — Легко судить со стороны, когда ты вырос в благополучии. А вот когда ты с самого низа начинаешь... — он покачал головой с восхищением. — То, что вы смогли вырваться оттуда и сделали такую карьеру... Это многое говорит о вас.

Аллен вернулся к прерванному рассказу:

— Так вот, а дальше этот Джим… он сам нарвался. Пьяный, взял у отца пистолет. Избил Эдварда. Ему пришлось защищаться. Стой где стоишь, как говорится. То что он выпал в окно... попятился от удара, а стекло там только тронь. Я не могу повлиять, чтобы с него сняли побои, потому что мне запретили... заниматься его делом. Поняли, что я настроен не как они. А вы же понимаете, что...

Джон медленно кивнул, не отрывая взгляда от Аллена.

Он понимал.

Теперь он с облегчением убедился, что Эдвард точно не был ”монстром”.

— А как Эдвард спасся от толпы? И откуда вы все это знаете? Это же не он вам рассказывал? — спросил он.

— Тут... фигурирует ещё один человек. У Эдварда... есть девушка.

Джон удивленно поднял брови:

— Девушка?

— Да. Ким Боггс. Она из семьи, которая его приютила. Джим... он ее бывший. Она была в особняке, когда все случилось. Ей тоже досталось от его агрессии. Эдвард пытался ее защитить. А потом... она защитила его. — Аллен вздохнул. — Но ее показания... Их просто не принимают в расчет, считают что она пристрастна, личная заинтересованность, мол.

— Прямо любовная драма какая-то, — пробормотал Джон, скорее себе, чем Аллену. — Ещё и ревность...

Джон нахмурился, задумываясь. Они жили вместе... У нее была возможность узнать его настоящего. И это перевесило все остальное? Настолько, что она выбрала его, несмотря ни на что?

Он вспомнил испуганный взгляд Эдварда, его молчание, когда он спрашивал об убийстве. Теперь все вставало на свои места. Он не отвечал, потому что не хотел впутывать Ким. Защищал ее, даже ценой собственной свободы.

То что у Эдварда была здесь своя личная история, привязанность — это неожиданно трогало Джона. Он начинал видеть его... личностью?

— А проникновение в чужой дом? — Джон подался вперед, недоумевая. — Ведь ножницы... Это же абсурд. Он бы просто изрезал все ими. Зачем ему вообще пытаться вынести что-то ножницами?

И только сейчас Джон поймал себя на мысли, что он ни разу не подумал, каково Эдварду жить с такими руками, когда невозможно сделать любое простое действие. И ведь эти ножницы — это не просто неудобство, он же постоянно ими ранится сам, ранит других.

— Ограбление... — Аллен нахмурился. — Вот это единственное мутное пятно в этой истории. Я уверен, его кто-то подтолкнул. Он ведь тогда ни слова не сказал в свое оправдание.

Это молчание казалось теперь Джону ключевым — словно Эдвард сознательно принимал на себя вину, защищая кого-то другого, кто ему важен.

Тогда... Может быть его молчание о Ким и об ”ограблении” — это звенья одной цепи?

— Вы не думаете, что не случайно целью стал именно дом Джима?

В глазах Аллена промелькнула какая-то мысль, но он только пожал плечами:

— Отец Джима тогда отмахнулся от заявления, мол, ненормальный просто.

— Спасибо вам за то что рассказали. И... За ваше отношение, — Джон кивнул. — Из-за своего отличия, из-за этих опасных ножниц он был здесь чужим, а дальше, увы, уже все по накатанной.

— К сожалению это так. Что тогда с ним будет? — В голосе Аллена звучала тревога и надежда. — Вы сможете ему помочь?

— Я обдумаю, как лучше поступить, — Джон вздохнул. — Нужно все взвесить.