Глава 15 (1/2)
Он моргнул, прищурился. Приставил руку козырьком, закрываясь от солнца. И тогда уже разглядел подошедшую к нему фигуру.
Итачи переглянулся с ним, помедлил, прежде чем сесть на траву рядом. В руках юноша держал окровавленную катану. Солнце резало глаза, и Какаши отодвинулся глубже в тень, прячась от лучей, вжался спиной в ствол дерева. Снова глянул на друга, который стирал красной тряпкой кровь с лезвия.
— К этому невозможно привыкнуть, — пробормотал Итачи, будто бы самому себе под нос. Но Какаши слышал слишком хорошо. Слишком хорошо и понимал.
— Да. Но в какой-то момент становится легче. Тут важно… абстрагироваться. Не нагружать себя лишними мыслями. Не думать…
— Не видеть в людях людей, да? А видеть просто… скот? — тряпка с позвякивающим шуршанием двигалась по металлу.
— Ну, не скот, конечно. Хотя… если безопасность нашей деревни под угрозой, а угроза эта исходит от конкретных людей — проще действительно не считать их людьми. Тогда уж рука не дрогнет.
— Ну да, — выдохнул Итачи без лишнего воодушевления. Какаши чувствовал тепло его плеча, которым сокомандник прислонялся к нему, кожа к коже. Но отодвигаться не хотелось. Тепла не хватало.
Другая же рука юноши двигалась, размазывая кровь по катане. Кровь лилась по рукояти. Стекала по рукам Итачи, капала на землю. Само лезвие кровоточило. И Какаши его понимал. Молча наблюдал. Движения руки становились всё быстрее, яростнее. А кровь уже текла по земле. Вдоль по улицам. Капала с крыш домов.
А Итачи стоял рядом. Под деревом. Смотрел на него кровавыми шаринганами.
— Какаши. Эй. Ты там спишь, что ли?..
…отдаленное верещание звонкого детского голоса доносилось с ветром, нарушая тишину леса. Моргнув снова, Какаши поднял голову. Вздрогнул — куда сильнее, чем того ожидал. Уставился во все глаза на…
Итачи?..
Нет. Не Итачи. Но так похож.
Саске привалился к дереву, важно сложив руки на груди, смотрел на него недовольно, словно нравоучительно.
— А, проснулся, — выдохнул мальчик с неизменным пренебрежением. — Там Наруто опять в ловушку попался.
— Где?.. — мужчина рассеянно перевел взгляд на тренировочную площадку перед собой. И действительно обнаружил вдали Наруто, который болтался вниз головой под деревом, пойманный за ногу. Он-то и верещал на весь лес. А под ним ходила Сакура. Кажется, хотела метнуть сюрикен, чтобы перерезать веревку, но Наруто только вопил еще истошнее, размахивал руками и раскачивался всё сильнее.
— Наклонись-ка, — попросил Какаши. Саске двинулся, но тут же настороженно застыл.
— Зачем это?
— Подзатыльник тебе дам, а то не дотягиваюсь. Ты сам помочь им не думал, нет? Выше твоего достоинства?
— Я ему в няньки не нанимался.
— Он — часть твоей команды, — Какаши подобрал раскрытую книгу и поднялся на ноги. — И тебе придется понять, что успех ваших миссий зависит от ваших общих усилий.
— На моих усилиях мы и можем победить, — мальчик старательно пытался выглядеть взросло, но вместо этого дулся как ребенок. — Я умею больше, чем они.
— Поэтому тебе придется научиться прикрывать их, пока они не смогут тебе соответствовать. Не все талантливы с рождения…
— Не мои проблемы.
Какаши смерил ученика взглядом.
Похож. Слишком похож. Вот только не на брата, с которым у них было поразительное внешнее сходство.
Нет. Саске был похож на него самого в детстве. Что было куда хуже…
— А ты — моя проблема. А теперь иди и сними его оттуда, пока Сакура не выбила ему глаз сюрикеном.
Он и сам направился к подопечным, глядя на Саске, который хоть и недовольно цокнул языком, но ускорился и пошел исполнять поручение.
Учихи. Кажется, о них всё же не врали. Начиная от историй о Мадаре… и заканчивая Итачи. Который, несмотря на способности, не сразу смог ужиться с кровью на руках. А потом… превратился в жестокого убийцу, распробовав вкус смерти. Или попросту сойдя с ума. Неужели и Саске ждет такая судьба? И лед в его сердце, занесенный туда родным братом, сделает мальчика безжалостным монстром?
Но встречались ведь и исключения. Был Обито. Обито был другим, точно другим. Таким добрым, самоотверженным, таким искренним в своей нелепости. С годами Какаши смог себе в этом признаться. Ведь если бы он держался Обито с самого начала, как и просил его Минато… ничего бы этого не случилось. Не было бы той пещеры. Не было бы смерти Рин. Всё бы сложилось иначе, наверняка. Может, и Минато они смогли бы спасти, все вместе…
А теперь он смотрел на ту жизнь, которая сохранилась среди обломков его прошлого. Смотрел на Наруто, который плюхнулся на землю. Который гримасничал, потирая зад, и ругался на надменного Саске, тогда как тот демонстративно фыркал, всем своим видом показывая, что вообще не должен находиться среди таких «неудачников». А Сакура… а Сакура краснела, видимо, пораженная ловкостью своей пассии.
Дети. Которые могут позволить себе быть детьми. Пока нет войны. Пока они тренируются в безопасности. Все жизни и все смерти были напрасными, если этот мир не удастся сохранить. И он должен делать всё возможное… во имя тех глаз, что закрылись навсегда, чтобы он смог увидеть новый мир. Он должен сохранить детство маленьких шиноби как можно дольше.
— Ну всё, хватит дурачиться, — окликнул он подопечных, и все трое обернулись. — Идите сюда.
Сам же вернулся к дереву и полез в оставленный рюкзак, вынимая из него ланчбоксы.
— Ну-у, опять за еду надо драться?.. — с тоской протянул Наруто, который добежал первым и, любопытствуя, уже заглядывал мужчине через плечо.
— Почему это? Тут на всех хватит, бери, — Какаши вручил ему контейнер, другие два передал подошедшей Сакуре, потом и Саске. — Сделаем обеденный перерыв. Это рис с курицей и овощами…
— Ого, я вижу! — Наруто торопливо открыл крышку, плюхнулся на траву, оглядывая еду жадным взглядом, взялся за вложенные в контейнер палочки… и с недоверчивым прищуром покосился на сенсея. — А это вы чего?.. У вас день рождения, что ли?
— Нет. Это я просто так, — мужчина уселся под дерево, застегивая рюкзак. — Мучить вас потом дальше буду, чтоб силы у вас были.
— Спасибо, Какаши-сенсей! — Сакура тоже обрадовалась неожиданному угощению, а Саске же выражал радость, если она и была, молчанием. — А вы разве обедать не будете?
— Я уже поел, пока вы там возились.
— Это потому что маску не хотите снимать! — возник Наруто, активно жуя и так же активно орудуя палочками.
— Конечно. А ты с набитым ртом не говори, подавишься.
Какаши наблюдал за ними, затихшими и уплетавшими его стряпню. Он давно не готовил с таким воодушевлением, как вчера. Впервые за долгое время — готовил не для себя одного.
И теперь, довольно улыбаясь самому себе, открыл книгу, чтоб не смущать подопечных во время еды. Пробегал взглядом по страницам, вроде бы читая и без того практически выученный текст, а вроде бы смакуя жизнь вокруг себя… жизнь, которой он и сам был участником. Не существом без чувств, таящимся в тени. Не камнем, нагретым на солнце, но холодным и твердым внутри. А тем, кого живые люди воспринимают как такого же живого человека. И он уже почти смог в это поверить.
— А где вы такое вкусное купили? — слизывая рисинки с губ, спросил Наруто.
— Почему сразу «купил»? Я сам приготовил. Как и для вашего вступительного испытания, между прочим.
— Ого! Да вы крутой, сенсей! Еще и готовить умеете!
— Умею, умею. У меня были хорошие учителя, — воспоминания о Минато в фартуке до сих пор засели в голове яркой картинкой…
А еще он знал, что Асума периодически водит своих подопечных есть барбекю в кафе, поэтому решил, что подобные совместные трапезы — хорошая идея для сближения и укрепления командной связи. Конечно, Асуме в этом плане повезло чуть больше: ему достались наследники кланов, которые из поколения в поколение сотрудничают в троице, так что связь между детишками уже должна быть установлена…
— Вы и нас, что ли, учить готовить будете?
— Обязательно, это входит в курс обучения. А кулинарный экзамен будете сдавать мне лично, — раньше, чем успел осознать, Какаши протянул руку и взлохматил пшеничные волосы болтливого мальчишки. И без того хихикающий Наруто заулыбался во весь рот, выглядя как будто даже счастливым. Сакура, сидящая с другой стороны, тоже посмеялась и привалилась к дереву, вместе с тем немного прислонившись к плечу мужчины.
Но Какаши не возражал. Бежать не хотелось. Он чувствовал себя комфортно… в окружении своей команды. Пускай этот комфорт разделяли не все: Саске так и сидел поодаль, даже ел, погруженный в свои мысли. Но мужчина пытался верить, что это — лишь вопрос времени. Времени, терпения… и, возможно, чего-то еще, что ему самому только предстояло для себя открыть.
Жизнь замедлилась. Измерялась шуршанием ветра в листьях. А картинка перед глазами была удивительно четкой, так что можно было разглядеть малейшие детали. И Какаши разглядывал. Так, будто только-только прозрел.
Время текло неспешно. Его получалось смаковать. Даже когда он читал, периодически поднимая глаза на подопечных. Такой ясности мыслей он не чувствовал с лучших дней в АНБУ. О чём, правда, старался не вспоминать лишний раз…
Сейчас он оказался на другом берегу реки. Переплыл ее, реку времени, реку боли, выбрался. И больше не захлебывался. Не хотел сдаваться и тонуть. Под ногами снова была земля, способная его выдержать. А о другом береге уже не нужно было думать. Он остался позади. Прошлое не вернется, к сожалению или к счастью…
Хотя… возвращалось. Всё равно возвращалось. В иных воплощениях.
Давно — с самого раннего детства — его не отправляли на такие простые миссии. Уборка, прополка, сбор урожая, поход в магазин, вынос мусора, выгул собак — круговорот мелких дел, помогающих жителям деревни. Хотя, сам он чаще всего сидел неподалеку, где-нибудь в теньке, и наблюдал за своими учениками, трудящимися в поте лица. Иногда, конечно, помогал, при необходимости… но, в ответ на возмущения, со смехом напоминал, что, вообще-то, это им нужны тренировки, в выполнении миссий в том числе.
А после получения первой зарплаты он сводил детей в Ичираку, угостил раменом, чтобы отметить памятный день. Нужды в деньгах он не испытывал: всю жизнь зарабатывал больше, чем тратил, потому что работал больше, чем развлекался, да и отцовское наследство еще не до конца истощилось…
Но теперь ему хотелось тратить. Не деньги. Хотелось тратить себя. Отдавать себя и чувствовать себя живым. Накрепко запереть дверь прошлого и раствориться в настоящем, в котором впервые за долгие годы не было боли.
Эти дети были другими. Дети нового мира, не знающие войны. Наивные и легко веселящиеся — каким не был сам Какаши.
Правда, Саске тоже веселился с трудом. Его мужчина понимал очень хорошо. С их первого урока, когда мальчик говорил пугающие вещи. Он хочет «убить». И нетрудно догадаться, кого. В глубине души Какаши чувствовал, что и рад бы составить ученику компанию: поступок Итачи тоже был одной из незаживающих дыр в его душе. К тому же, за этот «поступок» предатель так и не понес наказания…
В любом случае, то, что чувствовал этот ребенок, было ужасно. Да, он не видел войны. Но пережил страшную трагедию. А еще подвергся самой настоящей пытке, когда Итачи использовал против него гендзюцу…
Какаши ведь был там, когда всё только произошло. Был в палате Саске, вместе с Третьим. Слушал… это. И теперь не мог себя простить.
За то, что в тот роковой день был настолько потрясен, что не позаботился о мальчике. Просто закрылся ото всех, эгоистично сбежал, свернулся в клубок, выпустив иголки. А, возможно, мог бы спасти душу потерянного, искалеченного ребенка. Мог хотя бы попытаться, зная на своем опыте, насколько сильна его боль. Мог бы просто быть рядом. Такая мысль ведь успела мелькнуть в голове.
Но тогда ему было плевать на всё, кроме собственного разбитого сердца.
…да и просто он не мог видеть рядом с собой кого-то, настолько похожего на Итачи… так эгоистично…
Но, может, это тоже входило в некие «планы судьбы»? И годы спустя у него появилась возможность искупить свою вину. Если еще не слишком поздно.
Глаза Саске во время учебного боя были полны жгучей ненависти — он смотрел взрослым взглядом. Так говорили и про самого Какаши, он помнил. «Взрослый взгляд». Но была в нём и детская торопливость, заносчивость… тоже знакомая до одури.
— Эй, выдохни, — снова осадил его Какаши. — И еще раз сейчас подумай, что ты только что сделал?
Этого было достаточно: умный мальчик замирал, анализирую свою неверную атаку. Кривил рот, цокал языком.
— Я понял.
Учился на своих ошибках, что радовало. Схватывал на лету. Спарринг с ним был интересен Какаши. Мальчик невероятно одарен. Возможно, его таланты раскрылись бы так же ярко, как и у его брата… если бы им в детстве больше занимались, а не задвигали на второй план.
Кажется, такому сокоманднику в своей ранней юности Какаши и был бы рад. Не переносил бы его, ответно брызжал бы ядом… но чувствовал бы сопернический азарт и потаенное уважение.
Всё-таки, гениям легче понять друг друга. Так было и у них с Минато… по крайней мере, очень похоже. Но говорили они на одном языке, это точно.
Мальчик злился, когда сенсей заставлял его отрабатывать один и тот же удар снова и снова, но потом у него буквально загорались глаза, когда внезапно прием получался у него в разы быстрее и ловчее. Ему нравился вкус прогресса. Он очень хотел расти.
— Вот так. Включи мозги и не отключай, сосредоточься. Когда шиноби управляют эмоции — это плохой шиноби.
— Знаю я, — рывок, который Какаши легко парировал.
— Знал бы — не был бы так предсказуем. Я вижу, когда ты уходишь в себя. Ты перестаешь контролировать свое тело.
— Сам я разберусь!
Подсечка, и Саске шлепнулся на задницу. Какаши хохотнул и с победной улыбкой склонился к нему.
— И сейчас будешь спорить? Гнев не сделает тебя сильнее. Да, он может тебе помогать, как топливо и мотивация, но — только после того, как ты научишься вести бой с холодной головой.
Мальчик молчал, погрузившись в мысли. И мужчина присел рядом, пытаясь по глазам понять что происходит у него на уме. Сердце больно резало: даже мимика ребенку передалась от брата. Но Какаши помнил маленького Саске. Совсем другого, по-детски светлого и обидчивого, тоскующего по вниманию старших. Итачи много рассказывал о нём…
— Ну? Что думаешь? — тихо спросил Какаши, всматриваясь в черноту его глаз. — Расскажи.
— Смысл? — емко и колко.
— Мне казалось, мы оба заинтересованы в том, чтобы ты стал сильнее.
— Да я знаю, — раздраженно вздохнул мальчик. Приоткрыл рот, втянув воздух, собираясь что-то сказать, так что сенсей задержал дыхание, чтоб не спугнуть его, как дикую птицу. — Но у меня не получается не думать. Во время боя представляю себе… цель. У меня всё вскипает, и тогда я могу бить сильнее…
— Да, вскипает. А что в это время с твоей координацией происходит, мм?
Саске снова умолк, будто пристыженно.
— Я не успеваю за мыслями…
— Именно. В Академии это еще могло работать — там твоих сил хватало. А с более сильным противником ты посыпался. Это я про себя, если что. Твоя «цель» ведь не слабее меня, полагаю?
Мальчик мрачно кивнул.
— Вот и славно. Вставай. И думай о своих руках, а не о том, как ты хочешь меня или «не меня» на кусочки разорвать. Не разорвешь, пока не научишься контролировать свои мысли.
Подал руку, но мальчик демонстративно отвернулся и встал сам. Какаши хмыкнул, но не обиделся. Какую бы шипованную броню ни надевал на себя Саске, он не был злым. Его наполняла невыносимая боль, и только она. И, кажется, его сердце выбрало для себя путь избавления от этой боли.
Месть. Поэтому Саске так кидался на него в тренировочном бою. Со всей возможной яростью. Забывая о технике. Обрушивая на оппонента всю свою огромную силу, которая выходила из-под контроля еще хрупкого тела. Да и гению легко зазнаться, считая, что все азы боевого искусства им уже освоены, и о четкости выполнения техник можно не думать…
А, может, дело было и в том, что Какаши — взрослый. Не ребенок, не сокомандник. На его месте было куда проще представить Итачи. А воображение у мальчишки работало слишком хорошо, судя по бурлящим внутри него чувствам.
Тем не менее, слова всё же могли его отрезвлять, заставляя корректировать тактику. По лицу и умным глазам были видны старания, которые мальчик проделывал над собой, внутри себя. И Какаши нравилось фиксировать прогресс ученика — каждый день.
— Молодец. Отдыхай, — похвалил мужчина, когда подопечный заметно запыхался: их бой и без того затянулся. Саске небрежно кивнул, как бы показывая, что не удивлен похвале, и его сенсей не сдержал смешок. — Я в детстве был таким же, как ты.
Однако эти слова мальчик не пропустил мимо. Даже притормозил, глянул с сомнением.
— Тоже хотел кого-то убить?
Какаши опустил руку на его плечо и наклонился, говоря «по секрету»:
— Много кого.
И, выпрямившись, к удовольствию обнаружил, что Саске усмехнулся. Он явно почувствовал себя лучше, выплеснув пар, да и отметив свой успех. Приятное чувство завершенного дела, после которого внутри перестает свербеть так сильно. Верный шаг по направлению к цели, да?.. Какаши же перевел взгляд на двоих других подопечных.
— Сакура, давай ты.
Девочка растерянно поднялась, будто бы и не ожидала, что про нее вспомнят. Сенсей видел, что она трусит: в обычном общении Сакура держалась вполне дружелюбно, пускай порой и грубовато, но вот на тренировках в последнее время заметно волновалась.
Он знал не так много девушек, в его отряде в АНБУ их не было, а таких юных — тем более. Кушину он воспринимал как взрослого человека, как старшую сестру или даже мать… Поэтому на ум невольно напрашивалось сравнение с Рин.
Но… нет. Рин была нежнее и мягче. А еще знала, кто она, что она и зачем она: знала свои сильные и слабые стороны. А Сакура — явно нет, зато в Академии была отличницей. Но, должно быть, дело было в войне, когда детям приходилось развиваться на пределе возможностей. Был жесткий стимул найти себя и свой стиль боя. Иначе попросту не выживешь.
— Не бойся меня, больно бить не буду, — попытался подбодрить сенсей подошедшую ученицу. — Атакуй.
Она кивнула, однако в атаку не шла. Не осмеливалась, так и замерев в оборонительной стойке. Какаши кружил вокруг, ожидая ее инициативы: и без того видел, как Сакура нервничает.
— Чего ты? Бей. Я ничего делать не стану, пока ты сама не ударишь.
— Да она тогда вообще не ударит. Бесполезная… — буркнул со своего места Саске, в очередной раз заставив нутро ёкнуть от позабытого, мерзенького ощущения. Какаши пригрозил ему кулаком: себе маленькому он бы тоже лучше не давал расслабляться и дрессировал, может, хоть так смог бы сбить спесь. И вновь обратился к Сакуре:
— Не слушай. Ты ведь шиноби, так? Просто отработаем тайдзюцу. Бей.
Девочка, наконец, послушалась, и Какаши принялся подставлять руки под ее удары. За эти месяцы он на деле понял, насколько важно проявлять терпение, пытаясь разглядеть каждого из своих учеников и найти способ направить их энергию в наилучшее русло.
В отличие от обоих мальчишек, Сакура была крайне сосредоточена. Может, ей не хватало сил, но концентрироваться она умела. Да и с контролем чакры, даже судя по тем же оценкам из Академии, у нее проблем нет.
Однако в мужской компании она, несмотря на имя, вовсе не цвела. Возможно, будь ее сенсеем куноичи, ей было бы проще раскрыться. Но у Гая тоже была в команде девчонка, очень боевая, и парням она не уступала…
Сакура же была влюблена в Саске. Который, как выяснилось, вообще был самым популярным в классе, да и в Академии в целом. Снова — знакомо… Пусть Какаши в детстве появлялся в Академии нечасто, он замечал всеобщие взгляды и шепот девочек. Но Саске его положение в обществе, как и чьи-либо симпатии, явно не интересовали. Тогда как Сакура, пусть и не была похожа на Рин, кажется, тоже была готова пойти ради любимого на что угодно, может, даже броситься под Чидори…
Зато Сакурой активно интересовался Наруто. Та же ироничная тенденция… А ей чувства мальчишки-разгильдяя не сдались. Как и его подбадривающие выкрики сейчас. Девочка окончательно помрачнела из-за укола Саске. Так оно и бывает: кто-то важен, и важен настолько, что ничье больше мнение не имеет значения. Но, может, слова сенсея и могут помочь ребенку научиться слушать свой собственный голос?..
— Не обращай внимания. Слышишь, как Наруто за тебя болеет? — попытался отвлечь ее Какаши, механически отбивая незамысловатые удары.
— Да он всегда так голосит, — отозвалась девочка. Собственно, другой реакции он и не ждал.
— И пусть. В этом весь Наруто. У каждого своя особенность.
Сакура же напряженно поджала губы, и ее зеленые глаза заблестели. Какаши снова бросил осуждающий взгляд на Саске, лишний раз дистанционно напоминая, что тот поступил неправильно. Пусть видит, что им недовольны. Потому что на ум сокомандницы явно приходили совсем безрадостные мысли, что не прибавляло боевого настроя, так нужного ей сейчас.
— Видела, как Саске атакует? И я не про качество техники. Каждый его удар заряжен энергией. Даже слишком сильно заряжен, и ему это мешает.
— Да, я заметила, — тоже тихо отозвалась девочка, продолжая совершать машинальные удары, хмурясь, смаргивая просящиеся слёзы и глядя так же внимательно.
— Сила без контроля тоже «бесполезна», так что пусть он там особо не радуется. Он чувствует свою силу, он знает, что она есть, и в этом он прав. Он пытается обуздать ее, но не может справиться со своими же эмоциями, поэтому сейчас его легко победить. У тебя ситуация другая. У тебя блестящий самоконтроль, но твоим движениям не хватает… энергии. Эмоции. А те эмоции, что ты испытываешь сейчас, тебя только губят.
Теперь же Сакура и вовсе остановилась, и ее взгляд снова заволокли слёзы. Она выглядела подавленной с утра. И, кажется, реплика Саске оказалась последней каплей. Или слова ее сенсея, который путем проб и ошибок пытается подобрать к ней ключ…
И который теперь боролся с собственной растерянностью. Подошел ближе. Чему его и научила жизнь, так это тому, что мягкое и чувствующее сердце очень влияет на исход боя. Причем влияет как в одну сторону, так и в другую. Тем же, у кого сердце холодное и твердое, как сталь, путь в АНБУ. Но такой судьбы не пожелаешь никому.
Минато долго возился с ним, когда кошмары после смерти Рин не давали ему нормально использовать Чидори. Минато знал, что зажим шел изнутри, и пытался искоренять его таким же образом.
Поэтому, еле подавив вздох, стараясь говорить как можно более располагающе, Какаши спросил:
— Что случилось?
Девочка только мотала головой.
— Из-за того, что Саске там вякнул?
— Он утром… — выдохнула она, но замолкла. Опустила взгляд, шмыгнула. — Он сказал, что я — пустышка. И он ведь прав. И вы говорите, что у меня нет ничего внутри…
— Я имел в виду другое, — он повернул голову на кроны деревьев, зная, что где-то там издалека за ними наблюдает каменное изваяние Минато… который наверняка верил бы в своего ученика, если бы был рядом. И почувствовал, как собственные брови, до этого, оказывается, сведенные, вдруг расслабились. — А ты не плачь. Лучше разозлись.
— На кого?.. — она быстро вытерла слёзы с щек, глянула удивленно.
— Да на Саске.
— Но он прав, я…
— Не прав он. И какого вообще чёрта он что-то про тебя говорит? — Какаши с чувством развел руками. Внимание Сакуры переключить удалось.
— Но я… — теперь к розовым волосам добавились и порозовевшие щеки, — я не могу на него злиться.
— Ну, на него не злись. Тогда на меня разозлись.
— На вас?
— Да, на меня. Нападай, давай, давай, не стой столбом, — он подманил ее пальцами, и девочка всё же продолжила слабые атаки. — Помнишь, как я закопал Саске на вашем экзамене? Одна голова из земли торчала.
Но она вдруг засмеялась.
— Если честно, это было даже смешно. Я тогда, конечно, испугалась, но сейчас вспоминать забавно.
Какаши посмеялся вместе с ней, радуясь перемене ее настроения.
— Ну, хорошо, похихикать тоже можно. Ну, а кто тогда тебя бесит? Наруто? Ты его вчера так огрела. Можешь ведь, когда хочешь. Или боишься, что я сдачи дам, м? Он-то тебя в ответ не ударит.
— Нет, Наруто меня не настолько бесит, — однако за разговором девочка разошлась, так что удары стали более хлесткими. Какаши шагнул назад, заставив ее пойти вперед, вовлекая в бой. Следующий удар он уже не принял рукой, а блокировал.
— А кто бесит? Может, какая-нибудь подружка, которая считает себя лучше всех?
Она нахмурилась, пошла в атаку активнее.