Глава 14 (2/2)
Наруто не мог справиться.
Саске, несмотря на очевидные таланты, тоже: он был слишком ослеплен своей агрессивностью, пусть и пытался предпринимать попытки «пойти на хитрость».
Девчонка-посредственность — тем более, пускай ее оценки в Академии и впечатляли… но на практике они ей не помогали совершенно.
И Какаши почти что молился. Надеялся, что судьба смилостивится над ним. И уведет этих людей от него. Пусть уведет от него всех. Всех, кого он еще способен ранить.
Одиночество было привычным. Когда единственная жертва самого себя — ты сам…
Но…
Какая-то мысль билась в голову, как муха в закрытое окно, упорно не видя стекла.
Она всё равно не залетит. Он не откроет форточку.
Так ему казалось…
В этом он был почти уверен. Когда, даже не удивившись, привязывал Наруто к позорному столбу. Мальчишка-дурачок сам запорол экзамен, когда решил пойти в обход правил и поесть в одно лицо…
Ожидаемо, как же ожидаемо. Так и должно было быть, всё хорошо.
Об успешном прохождении не было и речи. Условия невыполнимы.
Наруто слишком глуп. Саске слишком эгоистичен, чтобы идти на риск, а Сакура — слишком правильная и неуверенная…
Так думал Какаши. Так убеждал себя. Пытался убедить, что действительно так думает. Пытался не слышать, как что-то дерет грудь изнутри.
Запах. В воздухе витал запах… тепла, солнца, нагретой земли.
Звонкие детские голоса во время боя. Огонь в глазах… он ведь был. Был…
Сенсей в окружении учеников. И — ощущение странного покоя.
Тренировка командой.
Это было не так, как на миссиях или на уроках в Академии. Это — нечто особенное.
Миссии сопровождались угрозой. В Академии требовалась дисциплина и строгость.
Но когда есть только сенсей и его команда… Появляется что-то ещё. Что-то, объединяющее их. Что-то свое.
…как то купание в реке, во время возвращения в Коноху…
Он ведь это помнил. Тренировки вчетвером. Посиделки после них. Минато, совсем молодой, но уже не по годам опытный и мудрый. Терпеливый… переживающий и радующийся за своих детей. Искренне пытающийся научить. Помочь… пусть его поступки привели к известным последствиям. Он пытался делать то, что считал правильным.
Наверно, ему и самому было невыносимо больно терять Обито и Рин… Какаши тогда мало об этом думал. Наверно, Минато чувствовал себя ужасно, зная, что бросает Какаши одного. И бросает Наруто… родного, долгожданного сына… А еще, должно быть, он знал, что и его любимая женщина умрет… и сам себе подписал смертный приговор…
Может, не один Какаши так много страдал?..
Но… стоило ли оно того? Зачем им переживать так много боли? «Командная работа» для него — ключ к спасению. К бегству… Как невыполнимое условие непроходимого испытания. О котором эти дети всё равно не догадаются. Но…
Почему-то ему так сильно казалось, что Минато смотрит на него сейчас. Смотрит и улыбается. Так, как будто бы думает нечто похожее. Думает, что теперь ученик оказался на его месте. Но думает… разве ж со злорадством? Нет, точно нет…
«Ты никогда не будешь к этому готов», — звучал в его голове голос. Кажется, голос Минато. Или ему так хотелось думать. Какаши уже не помнил голос сенсея…
Но… «никогда не будет готов». Так и есть. Никто никогда не «готов» к боли. К смерти, к потерям. Не готов брать на себя огромную ответственность…
«Ты боишься, что они снова разобьют тебе сердце», — так прошептал ему Минато. Тогда. Когда Какаши сидел на его могиле год назад, в полудреме. Слова выветрились из памяти, но въелись в душу. Вспомнились теперь.
Боялся. Конечно, боялся. До смерти. Так, как не боялся на предельно опасных миссиях.
Он наблюдал за детьми издалека, из-за кустов, пока они обедали у столба с привязанным Наруто.
Он молился. Но голоса путались в голове. Как и направленность этой молитвы…
Не надо. Оставьте его одного. Он не вынесет этого. Не сможет снова к кому-то привязаться. Не сможет стать сенсеем, наставником… а о большем не хотелось даже и думать…
Не сможет. Снова провалится. Так оставьте же его, пожалуйста.
Пожалуйста, пожалуйста. Оставьте его умирать в одиночестве. Как оставили его все. Те люди, которые стали для него почти что семьей…
Обито, Рин… Разве ж теперь они улыбались ему? Они, погибшие из-за него? У них не было причин радоваться за него. Не было причин… смотреть на него с улыбкой, сейчас. Так, словно они не отдали свои жизни за него. Словно ценность его жизни не настолько завышена…
Но они словно были рядом. Стояли, смотрели. От их ощущения — такого ясного, как наяву — тяжелели глаза, щипали…
И Минато тоже был рядом. Не так, как в бреду. Как в давних снах и фантазиях.
Он был тут. Смотрел с горы Хокаге, или с неба… из сердца.
Рядом. Они все были рядом с ним. Вместе с запахом нагретой солнцем земли тренировочной площадки — из детства. До войны…
И все разом повернулись к столбам. И Какаши тоже смотрел туда. И не верил.
Нет. Этого не может быть. Этого не должно было произойти. Эти дети… ослушались приказа?..
Простого приказа «не кормить Наруто». Банального приказа, звучащего так нелепо на фоне всех остальных приказов, которые отдавал Какаши.
…зачем, зачем только он дал им еще один шанс…
«Посмотри, — говорил ему Минато с такой привычной улыбкой. — Они стоили твоей веры».
Нет… но разве ж он мог допустить даже мысль?..
Саске. Этот сгусток тьмы — такой же, как и сам Какаши… Он был инициатором. Он почему-то решил рискнуть своим будущим. И почему-то решил накормить товарища… может, из корыстных побуждений, для достижения собственной цели, но… факт есть факт.
И Сакура тоже. Сакура, слепо повинующаяся Саске… кажется, как и сам Какаши когда-то очень давно, готовый сделать что угодно ради любимого…
Ослушались. Отдали свою еду Наруто.
Дураки, дураки, зачем… они сами не знают, что делают…
Но за спиной он чувствовал присутствие. Чувствовал тепло. И сладость воздуха, пахнущего детством. Пускай порой ему казалось, что такого периода как «детство» в его жизни и не было…
А он был. Тогда. Вместе с его командой…
Его командой, которая и сейчас стояла рядом, прямо за ним. Обито, Рин… Минато.
Галлюцинации?.. Подтверждающие то, что ему никак нельзя быть сенсеем?.. Может, сказать об этом врачам?.. И тогда ему точно не дадут учеников…
Бежать, бежать прочь… от будущего. В котором вряд ли его ждало что-то, отличающееся от прошлого.
Но… что-то толкнуло его. Так сильно и уверенно. И он рванул вперед. Быстрее, чем летели за ним мысли.
Потому что с каждым шагом это ощущение только усиливалось. Сладковатый запах беззаботного детства, похожий на аромат осенней листвы. И запах прогретой солнцем земли… Живые запахи.
Живые.
Вокруг еще была жизнь. Прямо перед ним. Всё ближе, ближе…
Ощущение его команды. Такое, как раньше. Как путешествие в прошлое…
Нет. Это ощущение шло не из-за спины. Ощущение… его команды.
Команды, перед которой он теперь стоял.
Его новой команды.
— Ты смог, Какаши, ты всё-таки смог! — Гай, наконец, прекратил его трясти, и мужчина устало лег обратно на скамейку.
— Что я смог?..
— Ты прошел свой же экзамен!
Голова не переставала гудеть. Какаши прикрыл глаза и тёр виски. Пережитый день казался размазанным сном, который соскребаешь из глубин памяти утром.
— Этот экзамен был для них, не для меня.
— А твой экзамен был в том, чтобы в них поверить!
Так говорил ему и Минато… нет, не «Минато», а галлюцинация. Или его собственный внутренний голос…
— Да я в них и не верил. У них не было шансов. Это просто… бред какой-то. Стечение обстоятельств.
Гай же сиял так… как, в принципе, сиял по любому поводу.
— Ну, хватит, хватит уже! Ты же рад. Ты так давно этого хотел, неужели сам не помнишь?!
— М, нет. Я помню. Но я не «давно этого хотел». Скорее… «когда-то давно я этого хотел». А потом перестал. Только всем почему-то на мои хотения плевать. Впрочем, как и всегда…
— А Наруто?! — теперь друг казался совершенно изумленным.
— А что — Наруто? Наруто как Наруто. Он… — Какаши со вздохом приподнялся на локте, а потом снова сел. — Знаешь, я знаю, что он — сын Минато. Помню об этом. Но… я больше не чувствую этого. Мне как-то… ну… всё равно. Да, визуально вроде у них что-то общее есть, но он — далеко не копия Минато. Ну и… Саске этот. Он тоже вроде напоминает мне Итачи, но внутри они абсолютно разные. Хотя… я и не знаю, каким Итачи был, да и пошел он… А всё это… просто какой-то огромный прикол. Надеюсь, боги сейчас хохочут. И Третий вместе с ними.
— Почему?..
— А зачем надо было отдавать мне их обоих?
— Потому что ты был знаком с их родней, разве ж нет?
— И что? Я чуть не сдох от «знакомства» с их родней. Толку-то… Эти дети для меня — чужие люди.
Гай же вдруг обернулся, недовольно сдвинул густые брови и стукнул Какаши по груди, заставив согнуться от боли и неожиданности.
— Да ты что, охренел?.. — прокряхнел мужчина, кашляя из-за того, как внезапно из него вышел весь воздух.
— Впусти их в свое сердце, Какаши! Верни свою «силу юности»! Она должна течь в тебе, а ты ее не впускаешь!
— Ну да, а если ты пробьешь во мне дыру — «сила юности» прям польется…
— Ты же на самом деле рад, я знаю! Поэтому!.. — теперь уже Гай подскочил на ноги. — Тренируй своих учеников усердно, чтобы потом они могли соперничать с моими! Как команды вечных соперников!
Какаши выпрямился, откинулся к спинке скамейки, против воли чувствуя себя пристыженным. И пожал плечами, пытаясь оправдаться.
— Ты-то со своими уже сжился за год. Да и они у тебя не первые…
— И что? Хочешь сказать, мой вечный соперник будет сидеть тут и ныть? Утри сопли, Какаши! И впусти их! Вот где сейчас они, а где ты?
— Они… скоро придут на тренировку, наверно. Что там, кстати, по времени?.. — он сунул руку в сумку за карманными часами. — Ох, кажется, я должен был прийти к ним час назад…
Этой ночью он не мог уснуть. Тоже. Вообще со сном стало еще хуже, чем было. Организм препятствовал засыпанию, мысли становились всё более вязкими, тяжелыми для обрабатывания, а от снотворного уже тошнило…
Он изучал этих детей. Пытался, по крайней мере. На тех нескольких первых тренировках. Пытался разглядеть их — заново. Пытался понять про них что-то кроме уже известных ему фактов. Пытался разбудить в себе сенсейское чутье. Чтобы понять, чем он может им помочь.
Вот только всё внутри молчало.
Но он ведь… уже был сенсеем, когда-то очень давно, в другой жизни. И сам когда-то был учеником…
И так уже бывало, много раз. Раньше. Когда он точно так же сидел у костра. Переводил взгляд от страниц книги на огонь. Пока его команда спала…
…только с ним всё равно сидел кто-то еще… Минато… а потом Итачи…
Сейчас же они с подопечными ночевали прямо в лесу, на тренировочной площадке. Это он вспомнил из собственного опыта.
Лучший способ подготовить их к выходам из деревни на миссии. Дети ведь привыкли спать дома, в теплой кровати. А лес за стенами Конохи — куда страшнее и опаснее. Поэтому правильнее всего было начинать уроки выживания в новых условиях с меньшим психологическим давлением. Чтобы во время реальной миссии это не стало для юных шиноби стрессом.
Нужна привычка. Пусть выработается в нормальных условиях.
Этому он еще мог их научить. Потому что просто копировал уроки своих мудрых учителей.
А сам смотрел на колыхание огня. Мог бы поспать. Это было безопасно. Не как на заданиях, когда нужно дежурить…
К нему приближались шаги. Тихие, но не крадущиеся.
Пошатываясь, к костру подошел Наруто.
— Ты чего не спишь? — спросил мужчина почти строго, не поднимая глаз от книги.
— Да мне как-то не хочется, — прозвучало не шибко убедительно. Мальчик потоптался и неуверенно примостился рядом. — И вы тоже не спите…
— Ага.
Тишина продлилась несколько давящих секунд. Мысли в голове напряженно застыли. Наруто потянулся, пытаясь ненавязчиво заглянуть ему через плечо.
— А что вы читаете?
— Ну, тебе неинтересно будет, — отметив, что в открытом развороте нет ничего неприличного, Какаши развернул книгу к ученику. — Хочешь, сам почитай?
Взъерошенный Наруто сонно моргнул, всматриваясь в страницы, но покачал головой, как и ожидалось.
— Да нет, не хочу. Просто вы всегда так увлеченно читаете… Вам самому-то не скучно?
— Нет, мне не скучно. Может, ты потом тоже полюбишь читать, когда подрастешь, — хотя мысленно подумал «это вряд ли». Наруто же пожал плечами — его усталость была очевидна. Он сидел рядом, смотрел в огонь, медленно моргал. Сил в нём вообще не должно было остаться, учитывая то, как Какаши загонял их на тренировках.
Однако, заметив как Наруто опасливо косится куда-то в кусты, мужчина догадался:
— Тебе страшно?
— Нет! — тут же тонко выкрикнул мальчик, но сразу притих и забубнил. — Вовсе не страшно, совсем ничего страшного. Саске, вон, дрыхнет, и Сакура там тоже… И мне не страшно, я просто не устал еще.
— Ну-ну, — Какаши всё-таки захлопнул книгу — от нее не было никакого толка. Воспоминания скребли его изнутри. Но не те воспоминания, которых он ожидал. — Это нормально, что тебе страшно. Ты ведь раньше не ночевал в темном лесу, так?
— Ну… да, — мальчик насупился.
— Поэтому это и входит в часть тренировок. Невозможно не бояться того, чего ты никогда не делал. Мне тоже было не по себе на первых ночевках.
— Чего, серьезно? Вам?.. — он снова потер глаза.
— Да, я тоже когда-то был ребенком, представь себе.
— О-о…
— Да, — на этом следовало бы умолкнуть. Но здравым умом он предположил, что если не успокоить ребенка сейчас, эти посиделки могут затянуться на неопределенный срок. — Я тогда был даже младше тебя.
— Когда стали генином? — борясь с сонливостью, Наруто заглянул ему в лицо.
— Генином я тоже стал раньше тебя, но это было еще до Академии.
— Вы что, один в лесу сидели, без сенсеев?
— Нет, не один. Меня всему обучил мой отец, — именно об этом и были его мысли. О своем самом первом учителе, который и вложил в него все базовые знания. Который и развил его таланты… который и сделал его «гением», возможно…
— Здорово, — вздохнул мальчишка, вяло трогая край своей футболки. — Тогда вам точно было нечего бояться.
— Да… — вырвалось само, слишком откровенно.
— А я не знал своего отца… — тоскливо продолжил подопечный. «Зато я его знал, слишком хорошо…» Какаши промолчал: даже не представлял, что тут можно сказать. Попросту боялся развивать эту тему. Боялся расстроить ребенка, боялся неправильно выразиться — он же совсем не умел разговаривать с детьми… А Наруто, медленно моргая, добавил:
— Но мне тоже нечего бояться.
И вдруг привалился к боку Какаши. Заставив обмереть. Перестать дышать. Перестать жить.
Мужчина очень медленно повернул голову, опасаясь резких движений. Посмотрел на мальчика, пытаясь поверить своим глазам.
Наруто прислонился головой к его руке, пониже плеча. Его глаза были закрыты — он устал, конечно, устал, особенно с непривычки, еще и в позднее время…
Тепло. Тепло маленького, жмущегося к нему тельца. Которое, видимо, пригревшись, смогло расслабиться.
«Но мне тоже нечего бояться».
Он имел в виду… что? «Тоже нечего бояться»… с сенсеем? Который за несколько дней в одной команде не сказал ему ни одного доброго слова?..
Какаши начал отводить руку назад. Хотел аккуратно отодвинуть мальчика, может, разбудить. Не надо этого. Не надо такого. Пусть будет где-то там, далеко, на своем спальнике…
Но Наруто только покачнулся и вовсе сполз вниз. Не открывая глаз, опустился головой на его колени — плавно, мягко, совершенно естественно…
…как делал много раз, годы назад…
Мужчина обмер, напряженные руки застыли в воздухе.
Ничего сверхъестественного. Уставший ребенок просто испугался темноты. И пришел к единственному взрослому, который оказался рядом, волей судьбы. Поэтому и успокоился. Потому что доверял…
Неужели? Правда доверял?..
Наруто дышал, ритмично, приоткрыв рот. На его лице играли отсветы огня. И Какаши слушал его дыхание в тишине леса. В шуршании ветра, в шорохе ветвей, в треске костра его дыхание звучало громче всего.
Закрыть глаза. Заткнуть уши. Не видеть, не слышать, не чувствовать…
Руки опустились. Одна легла на плечо — маленькое, худое плечо. Теплое.
От прикосновения мальчик шевельнулся. Может, проснется, уйдет?..
Но не проснулся. Только чуть повернул голову. Тогда Какаши заметил, что из спутанных волос мальчишки, у виска, торчал лист — может, попал туда из-за возни с Саске на тренировке, а, может, пока он пытался уснуть…
Да и ладно, пусть торчит. Не его дело…
…прям как тогда, когда Наруто тоже валялся в грязи, весь в листьях, прибегал к нему, прижимался, жмурился, пока Какаши со смехом вынимал листья и траву из его непослушных волос…
«— Спасибо, Неко-чан!»
«Неко-чан»… Интересно, он помнит? Вряд ли, маленький же совсем был. Какаши и сам-то с трудом помнит. Может, и не было ничего. Может, это всё один большой сон. В любом случае…
Не трогать. Не дышать. Не чувствовать.
Только не снова. Не снова…
Но, не выдержав, он осторожно взялся за самый кончик листа. Медленно потащил, стараясь не сломать лист, чтобы не пришлось еще дольше возиться.
Наруто потянулся сквозь сон, махнул рукой, будто пытался отогнать комара от лица. И коснулся пальцев Какаши, которые только-только успели выпустить лист.
Какаши моргнул. Глядя на маленькую ручку, которая так и замерла, легла в его ладонь.
…а когда-то мальчишка поймал один его палец своей крохотной ручонкой… когда было сложно поверить, что эта ручонка — настоящая… двенадцать лет назад…
Наруто.
Это же… Наруто.
Какаши стиснул зубы. Зажмурился. Грудь сдавило. Изо рта едва не вырвался всхлип — не вырвался, конечно. Да и глаза не щипали. Не щипали… потому что они горели от слёз.
Это Наруто. Тот самый Наруто. Его Наруто. Ребенок Минато. Да просто — ребенок. Который всё еще верит ему — просто так, слепо, хотя и знает своего «сенсея» меньше недели.
Не заслужил, не заслужил… он не заслужил такого отношения… Какаши сам не заслужил всех этих людей вокруг себя…
В груди болезненно сжималось… сердце. Его настоящее сердце, живое и бьющееся. Которого, кажется, еще не было там, когда по его грудной клетке ударил Гай…
Но теперь уже Наруто беспокойно заерзал. Приоткрыл глаза… распахнул их, ойкнул и тут же выбрался из его рук, сел рядом.
— Ой, это… простите…
— Ничего, — проговорил мужчина, пусть из него и вырвался лишь хриплый шепот. Но мальчик не обратил внимания — он толком и не проснулся, потому что снова начал клевать носом.
Это было так смутно знакомо… сквозь годы назад.
Их первый разговор наедине, не в рамках тренировок — сейчас. И… их последний разговор, тогда…
«Когда ты выпустишься из Академии. Тогда я точно-точно вернусь. И я смогу забрать тебя с собой».
И ведь не соврал.
Лицо болело. От улыбки под маской.
«Я сдержал обещание, Наруто. Я сдержал обещания для вас обоих».
Что-то внутри было не так. Тело ему больше не принадлежало. Казалось, что и разум — тоже. Запахи ночи вбивались в нос. Запах свежести, зелени, прохлады. Свободы. В легкие помещалось так много воздуха.
А мальчишка снова дремал на его плече.
— Пойдем-ка спать, — проронил Какаши, поднимаясь, придерживая подопечного. Потом осторожно подхватил его на руки. Тяжеленький — конечно, ведь ему уже не пять. Далеко не пять… а целых двенадцать. Да и ростом Наруто уже ему по грудь. Но… еще такой ребенок.
Какаши отнес мальчика к его месту, уложил на спальный мешок, укрыл.
— Вы только тоже ложитесь, — вдруг попросил Наруто, очень тихо.
— Конечно, сейчас лягу. Если будет страшно — буди, хорошо? — в собственном голосе проскакивали какие-то непривычные нотки. Забытые…
— Угу, — мальчик устало, но благодарно заулыбался. Такой знакомой, родной улыбкой, даже в темноте. — А им не говорите, ладно? — и указал взглядом на своих товарищей.
— Не скажу. Спи, Наруто.
Какаши оглядел двоих других учеников. Сакуру, которая свернулась в клубок, укрывшись одеялом практически с головой. Саске, который спал более спокойно — наверно, по сравнению с тем, что он пережил, это было мелочью.
Его ученики. Его дети. Которые могут спать без страха в лесу, потому что знают, что с ними есть взрослый человек, который их защитит.
Подавив вздох, мужчина вернулся к костру. Потушил огонь. Взял свой спальник, который сначала развернул там, в отдалении, и перенес его ближе. Разложил рядом с подопечными. Заметил в темноте, что Наруто, оказывается, наблюдавший за ним всё это время, успокоенно опустил голову на подушку. Волновался… Какаши помахал ему — просто так, чтобы обозначить, что он его понял. И разглядел ответно поднявшуюся и вяло помахавшую ручку — всё равно маленькую ручку.
Они же дети. Всё еще дети. Дети «нового мира», пусть и прошедшие через свои кошмары. Дети…
Он поднял голову, на черное небо, выглядывающее из-за верхушек деревьев. Видел звезды — так ясно. Как, кажется, не видел их давно. И месяц — яркий. И, казалось, сами звезды шелестели этой ночью. Успокоительно, умиротворенно. Словно говорили с ним. Их послания передавал ветер, свежий, приятный. Играл в его волосах, точно ему на голову легла рука… большая рука…
Какаши закрыл глаза, чувствуя, как из-под век выскальзывают горячие слёзы — тоже давно забытые. Скользят, впитываются в маску. А рот всё еще раскрывается в улыбке — легкой, радостной…
Он жив. Жив. Приложил руку к груди. Чувствуя под ней стук. Гулкий, бодрый. Готовый жить дальше.
Сердце… его сердце.
Он снова бросил взгляд на притихшего Наруто, зарывшегося в одеяло.
Наруто тоже сдержал свои обещания.
Откинувшись к подушке, Какаши так и смотрел на небо. И, вслушиваясь в мерное дыхание детей — так близко, — заснул совсем легко.