☯️ 196 ~ Рождённый ни там, ни тут ~ ☯️ (1/2)
Двери в зал наказаний открывались с трудом, словно гневные боги не желали, чтобы кто-либо вмешивался в праведное воздаяние. Лю Вэю пришлось приложить недюженную силу, чтобы сдвинуть старые стальные двери, держась за крупные металлические кольца. Он сделал шаг вперёд, оскалился от натуги и с усилием впустил в темный зал нежный луч света, затухавший гораздо раньше, чем должен был.
«Я опоздал? Все уже ушли?» – тут же подумал Лю Вэй.
Внутри было темно, как ночью. Он увидел крупные жаровни и стоячие подсвечники, но они не были зажжены. Просторный зал, украшенный с двух сторон статуями Небесных Владык – Чжёнгью и Сяолуна – сохранял гробовое молчание. Не было похоже, чтобы внутри находились люди, но даос уверял, что Небесный Избранник здесь, потому Лю Вэй решил позвать:
– Есть тут кто-нибудь?
У дальней стены зала – под статуей Владыки Чжёнгью – отозвался человек:
– Здесь никого не должно быть. Покиньте помещение в час наказания.
Голос его вырвался из тьмы с хрипотцой и гнусной занудностью. Фигура полностью слилась с мраком зала, и оттого у Лю Вэя по телу побежали мурашки.
– Разве вера не связана со светом? – смело спросил он. – Почему здесь так темно?
Мужчина нахмурился.
– Я повторюсь. Покиньте зал.
– Не уходите! – взмолился детский голос. Он звучал жалостливо, но по голосу было слышно, что мальчишка не отличался послушанием, был дерзким и непокорным. – Они меня здесь до смерти замучают! Я хочу жить!
– Замолчи, – нервно прикрикнул на него монах. Он явно терял терпение в попытке добиться послушания от юного Небесного Избранника.
– Вам меня не сломить! Я не буду молиться! Я не хочу этого делать! Вы не заставите!
Лю Вэй не видел ребенка, но отчего-то, вглядываясь во тьму, воображение ярко рисовало на месте Небесного Избранника юного господина Тэй Шу. Дракон представлял, как выглядел учитель в детстве – ещё не было крупных мышц, из-за низкого роста он был хрупким и крохотным, серые глаза непокорно дрожали, с ненавистью глядя на жестокого надзирателя, но слабое тело не могло противиться насилию. У него не было ни физической, ни магической мощи, чтобы противостоять взрослым, ставящим его на колени во тьме, чтобы безжалостно сечь плетями...
«Всё было именно так?.. Или хуже?..»
Мысли об этом рвали сердце Лю Вэя на части. Хотелось разжечь свет и поскорее увидеть истину.
– Вы не ответили на мой вопрос, – упрямо произнес Лю Вэй. Он раскрыл одну из дверей врат настежь, чтобы выпустить в помещение как можно больше света.
– Вы даже не представились, – недовольно отозвался монах. – Потревожили великое таинство!
– Это наказание-то великое таинство? – закричал мальчишка. – Конечно, ты ведь скрываешь, что делаешь со мной! Господин Лэй Линь запретил бить Небесных Избранников, но ты продолжаешь!
– Ложь! – захлебываясь в возмущении, возразил даос.
– Давай, злись! Ударь меня ещё раз! Будто судьба ударила недостаточно!
– Думай, что говоришь, мальчишка! Быть Небесным Избранником – великая честь!
– Отчего же ты тогда не отдашь свое тело богам? – рявкнул ребенок, захлёбываясь слюной. Он не просто злился, он был в бешенстве.
– Я недостоин, – тут же ответил монах. Ему явно была неудобна эта тема.
– В вере нет достойных и недостойных! Ты просто трус! И ещё смеешь меня в чем-то упрекать? Я не буду молиться!
– Глупый ты мальчишка! Ты сделаешь себе лишь хуже!
Они почти забыли о присутствии Лю Вэя. Серебряный Дракон взял свечу из коридора и вошел в зал без разрешения. Он зажёг первую жаровню и все свечи, что подсветило зарождающееся пламя.
– Я сказал прочь! – истерично воскликнул монах, нервничая, что не может добиться послушания ребенка. А теперь ещё и наглый гость пошёл против его слова... – Это нарушение храмового порядка!
– Моё имя Лю Вэй, и я послан императором, чтобы провести расследование инцидента с появившейся болезнью. Прошу прощения, что нарушаю правила храма, но мне хотелось бы поговорить с вами.
Монах замялся. Сквозь разделявшее их расстояние, в свете факелов он увидел брошь императорского дозволения и понял, что его грубость была неуместна.
– Прошу меня простить, господин Лю Вэй, – даос низко поклонился, прекрасно осознавая, с кем говорит. – Вы всегда желанный гость в доме веры.
Поведение монаха кардинально изменилось, и мальчишка не упустил возможности его упрекнуть.
– Конечно, ты ведь именно такой человек! Выслуживаешься перед другими, но ничего не делаешь! Ты даже не можешь заставить меня молиться. Почтительно кланяясь всем подряд, растешь по службе! Но отчего не хочешь заслужить своего делом, а? Станешь Небесным Избранником, и с твоим послушанием того и гляди... Скоро станешь подменой Лэй Линю!
Мальчик бы и дальше выводил монаха, если бы не содрогнулся от мучительного кашля. Он должен был молиться, чтобы освободить себя от боли, но он мучил и себя, и монаха, обращая своё наказание в общее.
Лю Вэй забеспокоился и шагнул вперед, желая помочь мальчику. Монах же, краснея от унижения, схватил мальчишку за подбородок и заглянул ему в глаза.
– Ты даже не Фэйцвэй! Не смей говорить про меня такие мерзости!
– Ах, точно! Ты ведь на высокой должности, потому что папочка за тебя попросил! Деньги, деньги, деньги...
– А твой папочка привёл тебя сюда! Кайся, если хочешь отмыться!
Мальчишка закашлялся, но не сдавался в своей гордости и ядовито выплюнул:
– Не дождёшься!
Лю Вэй оказался возле спорящих и наконец увидел их лица под ярким светом свечи. Даос напоминал Цуя Фэйцвэя в молодости. Лишь цвет глаз он взял от матери – они были небесно-голубыми, но в остальном черты лица, непримиримость и самодовольство, повторяли неприятный облик главы клана. Должно быть, они были близкими родственниками: сыном и отцом, дядей и племянником... А вот мальчишка...
Глаза Лю Вэя дрогнули, когда он увидел ребенка, точь-в-точь повторяющего облик его брата.
– Джань... – невольно сорвалось с его губ.
Мальчик поднял на него не по годам мудрые глаза.
– Брат, – с болью и мольбой прошептал он.
Лю Вэй оцепенел и выронил свечу. Упав на землю, она потухла. В зале снова стало темнее, лишь пламя далеко позади хоть немного обозначало предметы. В зале почти не было мебели. Не было никаких пыточных столов, как в старом крыле, но зато у стен стояли молитвенные алтари и цепи. Пусть детей запрещали бить, их связывали и оставляли «подумать о своем поведении» в темноте, под осуждающим взором Небесных Владык.
«Я схожу с ума?..» – взволнованно подумал Лю Вэй. Он не мог поверить своим глазам. Своим ушам.
«Это попросту невозможно! Джань мёртв!..»
Но...
– Брат, – вновь позвал его мальчик.
Голос был совсем чужим.
«Это не может быть Джань!..»
Сердце Лю Вэя заболело, заставляя прижать ладонь к груди.
«Может, у Су Юна тоже болит сердце? Поэтому...»
Лю Вэй сложил ладони на груди, как всегда делал возлюбленный, и почувствовал себя лучше. Спокойнее. Начал мыслить, отставив панику и чувства.
«Это не Джань. Не Джань. Даже если брат уже переродился, он не мог оказаться в теле семилетнего ребенка и обрести такую же внешность.»
Мгновение в ушах звучал лишь белый шум, но затем разум закрутил шестерёнки, и одна за другой мысли начали собираться в голове.
«Папочка привел его сюда... Фамильярное отношение... Фэйцвэи... Брат...»
Лю Вэй почувствовал, что окончательно вернул себе самообладание.
«Это младший сын Жуна Фэйцвэя.»
Лю Вэй никогда не интересовался, что стало с семьёй злодея. Разобравшись с дядей, он совсем позабыл о том, что у него были жена и дети. Честно говоря, Лю Вэй никогда не считал их родственниками. Дядя – предатель – некогда жил в его доме, но Лю Вэй плохо помнил даже Жуна. Что говорить о его семействе? Они были чужими людьми, которых Лю Вэй никогда не встречал, но стоило увидеть юношу, как Лю Вэй узнал в нем родную кровь даже без слов. Статность Вэев и янтарные глаза ярко выделяли Небесного Избранника на фоне истинного Фэйцвэя.
В мгновение оцепенения Лю Вэй не понимал, что чувствует, но потом нащупал название этого чувства, столь знакомого ему: злоба. Он злился. Злился, что кто-то с кровью дракона оказался Небесным Избранником.
– Брат?.. – растерянно продолжал звать мальчик, желая услышать ответ и получить помощь.
– Никакой он тебе не брат! – зашипел монах и осмелился схватить Лю Вэя за рукав. Даос прекрасно видел в темноте. – Пойдёмте, господин Лю Вэй. Не стоит тратить Ваше время на грешников. Пусть посидит и подумает о своем поведении. О том, как стоит и не стоит говорить со взрослыми.
Лю Вэй высвободил свою руку резким рывком.
– Я хочу поговорить с ним, – возразил Лю Вэй.
– Господин Лю Вэй... – монах явно хотел его отговорить, но Серебряный Дракон уже всё решил.
– Зажгите свет. Дети не должны находиться в темноте. Если хотите, чтобы он молился, объясните ему, почему он должен, а не запугивайте и оскорбляйте. В вере нет места злобе. И если Вы действительно били его, настоятель Лэй Линь будет об этом знать.
Монах оскорблено вылупился.
– Я его пальцем не трогал! Этот мальчишка сам наносит себе увечья! Он пытается подставить меня! Всё это дурная предательская кровь дракона.
Оба Вэя уставились на него с агрессией.
– Во мне твои грехи! – взбесился мальчишка. – И ты думаешь, мне недостаточно боли? Что я сам себя избиваю?
– Ты бьёшься плечом и спиной о подоконники и столы! Я сам видел, как ты просишь других Небесных Избранников тебя поколотить, а потом вы ходите жаловаться к настоятелю. Вам уже никто не верит! Грешные лживые душонки! Вам с Монами не отмыться!
– Прекратите, – приказал Лю Вэй. Он не выдерживал этих распрей. Чувствовал, что характер ребенка был совсем не подарок – всё же, в нём текла кровь Жуна – но даже так, Лю Вэй испытывал к ребенку сочувствие. Он представил, что с ним произошло: отец оказался демонопоклонником, вся семья стала изгоями, а младшего, ещё не устроившегося в жизни, сослали в храм во веки вечные отмаливать грехи отца.
«Совсем как господина Тэй Шу... Но учитель говорит, что его отец не виноват, а Жун Фэйцвэй – жалкий предатель и убийца. Демонопоклонник.»
В Лю Вэе ярко горели два противоречия: с одной стороны, он должен был оставаться осторожен с ребенком своего врага, а с другой, не мог судить его за деяния отца. Дети есть дети. Взрослые должны быть умнее и находить слова и способы достучаться до них, обогреть и перевоспитать, чтобы из обиженного и дерзкого мальчишки вырос порядочный и светлый человек, чтобы боль не превратила душу в глыбу льда и не порождала таких несчастных людей, как Тэй Шу. Лю Вэй почувствовал ответственность за судьбу этого ребенка. Родственники они или нет, нельзя это так оставлять.
«Он выглядит, как Джань...»
«Я убил его отца...»
Мысли одна за другой вгрызались в сердце. Темнота становилась невыносимой.
– Но господин!.. – хватаясь за сердце, заохал даос.
– Свет, – приказным тоном напомнил на выдохе Лю Вэй.
Тон его прозвучал несколько грозно, так, что монах перестал пререкаться.
– Не верьте этому ребенку, что бы он Вам не говорил! – предупредил монах. – Он патологический лжец! Сын убийцы и демонопоклонника!
Мальчик оскалился.
– Ещё хоть слово, и я тебя поколочу!
– Видите? Он неуправляемый!
– Это Ваша задача найти к нему подход, а не обвинять во всем на свете, – строго заметил Лю Вэй. Он понимал, почему монах был настроен так зло: Вэи должны были быть изгоями в чужой семье, к тому же, принесли клану проблемы. Цуй Фэйцвэй долго выкручивался, доказывая, что он не связан с демонопоклонниками. И всё же, они находились в храме, где люди должны были быть терпимы друг другу и учить других прощать. Как может быть мир в империи, если внутри церкви происходили склоки и насилие?
«Так не должно быть...»
– Вот именно! – поддакнул мальчишка.
Монах побелел.
– Я!.. Я!..
– Я поговорю с Небесным Избранником, – произнес Лю Вэй спокойно. – Но Вы больше к нему не приближайтесь. Пусть ему назначат другого наставника. Того, кто не будет ненавидеть его за кровь и преступления его родителей.
– Тем лучше, – хмыкнул монах. Он явно почувствовал облегчение от того, что с проблемным ребенком не придется больше возиться.
После этого даос взмахнул руками и в одно движение зажёг все свечи с помощью ци.
– Будьте с ним осторожны, – предостерег он напоследок.
– Всё в порядке, – заверил Лю Вэй.
Монах поклонился и покинул зал. Лю Вэй остался с двоюродным братом наедине.
Мальчик облегчённо выдохнул, проводив взглядом изумрудного дракона. Первое время он жмурился от яркого света – глаза его привыкли ко тьме – но затем осмелился благодарно посмотреть на своего спасителя.
– Спасибо тебе, брат. Ты вовремя.
Лю Вэю было тяжело ответить взглядом. Мальчик был слишком похож на Джаня. Мучительно похож.