Im 'agnus immolabit. Часть 15. (1/2)
***
Сколько он обслужил столиков? Десять, двадцать? Сколько времени прошло? Все кругом расплывалось, пульсируя кислотной яркостью. Уилл позволял себе топиться в этом омуте, уходить все глубже на беспроглядное дно.
Алкоголь въедался в больной рассудок, действуя, как транквилизатор для бешеного животного. Состояние, когда сознание оставалось, но ты уже не обладал собой. Состояние между реальностью и ирреальностью. Спасение.
Спасение?
— Благодарю.
Голос неестественно низкий, вибрирующий. Больше напоминающий рычание, чем человеческую речь. То, что невозможно проигнорировать, опустить.
Уилл едва нахмурился, сосредоточившись на сидящем. Кожаная одежда, блеклая алая маска дракона, в чертах которого угадывались азиатские корни. Взгляд, который любого обращает в добычу(*).
— Могу я… — голос подрезал, засипев. Мужчина сжал кулаки, будто взбешенный мимолетный неудачей, но тут же вернул самообладание, заговорив изначально низким, рычащим тембром. — Могу я попросить твою руку?
Гость вытянул вперед раскрытую ладонь, прочно скованную диким напряжением — так, что кисть потрясывало. Уилл взглянул на нее настороженно, но все же положил поверх свою руку.
Мужские пальцы сжались неловко, точно боясь повредить. Казалось, одно неверное движение, и пальцы Уилла сломают с громким хрустом. «Дракон» потянул руку юноши к своему лицу за маской, с одержимым благоговением прижимаясь к костяшкам губами и жадно втягивая тонкий аромат кожи.
— Ты боишься меня?
— Мне стоит бояться? — озадаченно хмурясь, выпалил Грэм в полушепоте, обороняясь ядовито. Сердце постепенно начинало заходиться в неясной тревоге.
И Уилл почувствовал, как чужая ухмылка отпечатывается на его коже.
— Потанцуй со мной, пожалуйста.
— Я не умею.
— Я тоже.
Мужчина поднялся с дивана. Вытянувшись, он выглядел нелепо большим. Точно и впрямь не сложенный для танцев.
— Пожалуйста, — повторил он с какой-то отчаянной грубостью, а следом добавил спокойнее: — Прошу.
Уилл не понял, как оказался вовлечен в медленный ритм(**). Как вдруг почувствовал руку на своей талии, что даже не прижималась, а касалась едва. Происходило что-то странное, и мальчишке было не по себе, и покоя не давали мысли, откуда всё это и почему?
***
Беделия сделала ему выговор.
Как нашкодившему малолетке: только лишь дождалась, пока Лектер сменит костюм, дабы не сделать сцену меж ними более непристойной. В её кабинете было спокойнее, и за тройкой стаканов коньяка Ганнибал и вовсе почти пришёл в порядок…
Только вот ему открытым текстом говорили, что любой дружбе есть пределы. «Здесь тебе не бордель,» — говорила она, и Ганнибал, усмехнувшись, отмечал запах других женских духов, исходящий от старой подруги. Разве не бордель?
Ей стоит шире смотреть на вещи.
Беседа не была долгой, однако погрузившийся в тепло табачного дыма доктор легко повернул её в свою пользу. За белой пеленой весь мир казался проще… Более плоским и ненастоящим. Даже звучал с лёгким синтетическим треском.
В зал Ганнибал вышел так же: с тлеющей сигаретой в зубах, отрешённый, отсчитывающий минуты тишины в своей голове.
Он заметил сразу, будто в зале не осталось никого больше. Пока он не видел Уилла, но предчувствие, ржавым крюком подцепившее за рёбра, как рыбу за жабры, неуловимо тянуло ближе. Посмотреть. Он явно видел что-то необычное, и массивная фигура, скрывающаяся в выдыхаемых им клубах дыма, явно стоила того, чтобы…
Посмотреть.
Будто он знал, что Уилла больше нигде не могло быть. И к тому моменту, когда привлекший его внимания человек медленно развернулся — или Ганнибал его обошёл? — Уилл оказался всего в шаге от него.
— Убери. Свои. Руки.
Глубокое, раскатистое рычание, ладони, с силой вырвавшие мальчишку из чужих, вжимающие его в грудь доктора спиной, и даже меньше шага — чтобы плюнуть слова в пижонскую красную маску вместе с дымом.
— И держи при себе.
***
Каждый шаг, каждый вздох рядом, каждое легкое касание — испытание непомерных масштабов. Уилл чувствовал клокочущее напряжение человека напротив, считывал полыхающее пламя, просящееся наружу, неминуемо грозящее уничтожить все. Мужчину рядом с ним потрясывало, точно он хотел сделать больше, но не мог позволить — но не правила клуба были тому табу, а он сам.
Они не прижимались телами. Не переходили границы. Только бережно поддерживающие руки на талии и не более. Уилл тоже касался его, ненавязчиво приставив ладони к груди.
Грэм терялся в сумбуре и настороженности. Эта персона явно входила в круг исключений общей среды. Не один клиент не вел себя так старательно-осторожно и боязливо. Не мог же мальчишка так сильно запасть кому-то в душу ни с чего — бредово и абсурдно.
Уилл захотел спросить, уже разомкнув губы в преддверии, но все, что вышло с них — шумный, рваный вздох, как только юношу вбили в чужую грудь.
Пальцы, оставшись униженно свободными без юношеской талии, яростно сжали пустоту. На Ганнибала был обращен взгляд взбешенного чудовища. И ненависть в нем была непростой, не бездельно порывистой, а осознанной. Давней.
Но человек в маске застыл глыбой, а затем и вовсе разжал кулаки, медленно опуская руки вниз.
Уилл мог бы возликовать — не этого ли разве он добивался? Но вместо привкуса победы он ощущал лишь нестерпимую горечь — стоило лишь вспомнить истинную природу подобного собственничества у Лектера.
Грэм выдрал себя из хватки, жестко вбивая Ганнибалу пощечину. И в груди все вдруг разрушительно, болезненно сжалось.
— Это вам не следует распускать руки. Сэр. Кажется, я закончил ваше обслуживание, а сейчас у меня другой клиент. Воздержитесь от неподобающего тона, у данного заведения есть свои правила, которые настоятельно не рекомендуется нарушать.
Уилл наклонился над столиком, освободив поднос.
— Прошу простить.
Юноша извиняюще кивнул человеку в маске и удалился. А тот, сменив бешенство на тлеющее довольство, отошел обратно к своему дивану и, прихватив наполненный бокал, ушел в противоположном направлении, вскоре теряясь в приглушенных силуэтах.
***
Жгучая, вырывающаяся из самой глубины души ярость сменилась шоком и растерянностью: Ганнибал замер, сменяя фокус своего видения на Уилла.
За что это?
Искреннее замешательство, пока мальчишка мешает его светлый порыв с грязью, переплеталось с обидой и заново разгорающейся злостью. «Закончил ваше обслуживание» полоснуло по внутренней стороне рёбер, сбивая дыхание, и вернувшийся к удаляющемуся незнакомцу взгляд уже не был настолько ясным. Пелена была практически видима, пусть и объяснялась окружающими неестественным светом.
Жажды крови в нём только прибавилось, и Ганнибал мягко двинулся следом, чтобы вскоре потерять в толпе — за рукав кто-то весьма настойчиво потянул, привлекая к себе внимание. От непрошенного контакта мужчина отмахнулся, но момент был упущен, и как он не искал неизвестного ублюдка — не нашёл. Как сквозь землю.
Осталось лишь наблюдать исподтишка, чтобы к его дурному псу не приблизился ни один скрытый извращенец, и только под конец смены юноши Ганнибал, выпивший столько, сколько не выпьет превышающий его в габаритах вдвое, ушёл, ни с кем не прощаясь.
***
***Огни редких фонарей дребезжали перед глазами яркими пятнами. Улица казалась бесконечной. Уилл брел вперед, пошатываясь и лишь крепче сжимая в руках горлышко бутылки.
Усталость, тошнота, отчаяние. Он слышал неразборчивый шепот голосов, точно бесформенные лики были прямо за его спиной. Но сколько бы ни оборачивался мальчишка, никого не видел, кроме редких бомжей и веселящихся тинейджеров. Грэм злился, яростно вливая в себя еще, но уже через несколько минут стоял около узкого переулка, выворачивая выпитое на асфальт. Хорошо, что Эбб удалось заставить пойти одной.