Разговор 4. Chat noir (1/2)

Гийом пощелкал красной пластиковой зажигалкой, купленной в «Теско экспресс». Он такие безвкусные вещи не любил, но его собственная в какой-то момент потерялась, как и все прочие, а это единственное, что он нашел в магазине.

Зажав сигарету между зубов, он посмотрел через хлипкий просвечивающийся бак зажигалки на солнце. Еще две трети.

Сместив фокус зрения на объект вдали, Гийом нахмурился.

Скрестивший руки и опирающийся на боковую дверцу черного внедорожника, припаркованного на стоянке недалеко от выезда, Джонатан Харт явно чего-то ждал. Его лицо было опущено, он смотрел не вперед, а вниз, будто заснув с открытыми глазами, погрузившись в свои мирские думы.

Гийом невольно затормозил и сунул руки в карманы. Если сделать несколько шагов назад, он еще может уйти незамеченным. Конечно, придется оставить велосипед на парковке, но это пустяк, заберет его завтра, зато избежит раздражающих бесед и очередного потока глупости и ханжества.

Гийом думал об этом минуты две, посасывая сигарету и бесцельно играя с парой оставшихся пластинок жвачки в кармане.

Впрочем…

Это любопытно. Концовки такого сюжета всегда поражали своей драматичностью, а что будет здесь?

Чтобы не повышать голос, он заговорил, лишь когда оказался на расстоянии четырех-пяти метров.

— Ты меня теперь преследуешь?

Джонатан вздрогнул и заморгал своими глубоко посаженными серо-голубыми глазами. Под ними залегли мешки накопленной усталости, будто он давным-давно хорошо не отсыпался.

Гийом продолжил идти к велосипеду, но шаг сбавил. Он знал, что Джонатан остановит его.

Как он и предполагал, тот тут же отступил от своей абсурдно огромной машины, огибая ее и спеша за ним.

— Постой. — Голос Джонатана сорвался, будто он не репетировал эти слова.

Наверняка репетировал. Гонял в голове, пока стоял и считал кружевные трещинки-паутинки на асфальте. Вопрос только в том, ждал ли он тут достаточно долго или вновь посмотрел расписание Гийома, зная, когда тот заканчивает работать. Хотя и то, и то выглядело жалко.

— Нам нужно поговорить.

— Нам? Мне не нужно.

— Гийом.

Это было что-то интересное. Джонатан назвал его по имени впервые за время их, так сказать, знакомства. Гийом его не винил, конечно. Он не искал симпатии, не искал общества. Но это происходило.

Признаться, жизни Гийома хватало романтических приключений, и не то чтобы встреча с супругами любовников была чем-то из ряда вон выходящим. Он знавал пару тех, кто был в курсе его существования, но притворялся, что нет. Знавал тех, кто пытался придушить или выкинуть с балкона — его нос не сам таким вырос, но с тех пор Гийом научился разбираться в людях. Знавал и тех, кто использовал партнера, чтобы затащить Гийома в свою постель и пошалить втроем. И от этого он не отказывался: дары судьбы надо принимать, особенно когда они сами падают тебе в руки.

Но Джонатан был чем-то другим.

Угловатым, прямым и бесхитростным. Словно мелок для записей на доске. Простым, как его лицо с квадратной челюстью, будто вытесанной парой движений резца по кости.

Потерянным, запутавшимся и тонущим в себе. Кораблик, что плывет по ручью на обочине.

Хотел ли он быть углом этой любовной фигуры? Хм. Был ли опасен? Два хм.

Гийом стряхнул пепел, пристукнув по сигарете указательным пальцем, и склонил голову вбок.

— О чем ты хочешь поговорить, Джонатан? — спросил он, покручивая примятый мундштук.

— Обо всем.

Тот бросил неловкий взгляд на Стэнфорда, проходящего к своему округлому… чему-то. Гийом не разбирался в марках автомобилей. Во взглядах — разбирался. Смущенный, виноватый, подозрительный. В Джонатане чувствовались страх и смятение. Они переполняли его, обвиваясь веревками вокруг горла и рук, но было что-то сильнее.

Он знал что.

— Интересно, — протянул он медленно.

— Мы можем… сесть в машину? — Джонатан открыл дверцу у пассажирского сидения.

Гийом чиркнул взглядом по своему велосипеду, одиноко стоявшему в лоте, и лениво пожал плечами.

Хочет поиграть? Что ж, он поиграет.

***

— Скажи сразу, это будет скучно? — Гийом втек в салон автомобиля, разливаясь по сидению, как будто они в интимной кальянной с приглушенным светом.

Джонатан потер ладони о карманы, прежде чем сесть. Он сделал большой круг, обходя авто сзади, чтобы дать себе еще времени. Сердце билось так сильно, что подташнивало.

Через окно он заметил, как Гийом осматривается. Изучает, что у него между сидениями — почти пустая бутылка воды, несколько монет, зарядка от телефона, — заглядывает на заднее сиденье, смотрит на зеркало.

Задержав дыхание, жгущее в горле, Джонатан опустился на водительское сиденье и закрыл за собой дверь. Едкий жженый запах сигареты, растворяющийся на улице, повис внутри облаком.

— Если ты начнешь зачитывать какие-то отрывки из брачного кодекса, я пас. Надеюсь, ты придумал что-то более оригинальное. — Гийом закончил начатую еще снаружи речь.

— У меня в машине не курят, — резко ответил Джонатан, опуская стекло у пассажирского сидения.

— Vraiment? Как жаль.

Гийом приподнял бровь и, самоуверенно хмыкнув, не двигался. Смотрел на него, не мигая, и уже это было тем еще испытанием. Он думал, что продавит. Наверняка это выходило у кого-то другого, но не в этот раз. Стоило ему попытаться поднести сигарету к губам, Джонатан выхватил ее, выбрасывая в окно.

Гийом выглядел удивленным, но всего на секунду. Самое сладкое мгновение, что фарфоровая маска шла трещинами и за ней мелькнул человек.

— Допустим, — сказал он, прежде чем тонкие губы растянулись в маленькой вальяжной улыбке. — И куда мы едем?

— Недалеко.

Выехать за пределы кампуса, потому что Джонатан не хотел выяснять никакие отношения с ним на парковке. А вот Гийома, похоже, не волновало, кто и с кем его мог увидеть.

Остановившись у маленького съезда с Северной кольцевой, Джонатан заглушил двигатель. Они оба молчали, и он тешил себя мыслью, что и Гийом не знает, что сказать, он так же растерян, но прячет это под заносчивостью.

— Действительно недалеко, — заметил тот, поворачиваясь. — И что теперь? О чем будем говорить?

Он зажмурился. Это был нелегкий разговор. Он причинял боль, но и умиротворение. Он расставит точки и даст понять, куда он готов зайти. И уже там, узнав конечную маршрута, определяться, что делать дальше.

— О Ребекке. И вас. Всем этом.

— Всем этом.

Джонатан стиснул челюсти. Спокойствия, которое он с таким трудом собирал в себе, словно Золушка выискивая среди шелухи досады и отчаяния, оказалось катастрофически мало для встречи с реальностью.

Возможно, в процессе он потерпит поражение, но и без игры выиграть невозможно.

— Я думал над нашей проблемой и пришел к некоторым выводам. И для начала я хочу сказать, что я не такой, каким ты меня представляешь.

— Притвориться, что я не помню предыдущей встречи? — Гийом сплел руки на груди.

— Мне нужно было время, чтобы понять, что происходит, и что делать дальше, — Джонатан посмотрел на него в зеркало заднего вида, словно подсознательно боясь, будто прямой взгляд этой медузы обратит его в камень. — Осознать, что есть вещи, которые я не изменю, и вещи, которые не пойму. Например, секс без… без обязательств.

Он приостановился, чтобы услышать подтверждение, то, что уже слышал. Что не было чувств, просто голый физиологический расчет и битая карта потребности.

Гийом не отвечал, и впервые его молчание раздражало.

— Ей нравится развлекаться, — продолжил Джонатан неуверенно, — и это бывает. Это нормально. И я отношусь к этому нормально.

Слова дались ему с трудом. Это не было правдой.

Ее неверность заставляла его кипеть гневом, томиться в бессильном отчаянии и трепетать от накрывающей похоти. Но он бы скорее перегрыз вены, чем дал Гийому проникнуть себе под кожу и узнать.

— С каких пор?

— Мы друг друга просто не так поняли в прошлый раз. Ведь это постель и ничего больше. Глупо ревновать к вибратору или туалетной бумаге. Вот и я… не ревную. Нет. Поэтому это ничего не значит.

Он надеялся, Гийома оскорбит сравнение с туалетной бумагой, но тот не отреагировал. Погладив себя по плечу, он глубоко вздохнул.

— И ты почему-то счел, что мне надо услышать это признание?

— Тебе ничего не надо слышать, — выдавил Джонатан, раздраженный оплошностью. — Просто хотел обозначить, кто ты. Никто для меня. И мне все равно. Потому что ты — способ провести время, не более.

— Убедил себя в этом?

Джонатан сглотнул. Гийом не хотел следовать его правилам, и с каждым пасом он чувствовал вкус безысходности во рту все явнее.

— Может, хватит переадресовывать мне мои же мысли своими вопросами?

— Возможно, это заставит увидеть себя со стороны.

Гийом рассматривал его, скользя взглядом блестящих зеленых глаз. В них застыла презрительная улыбка, словно это он считал Джонатана ничтожеством. Он! Который не мог удержаться в штанах, чтобы не залезть в постель к чужой женщине.

Конечно считал.

— Я думаю, что ты приехал не за этим, — сказал Гийом, немного помолчав. — Нет… не за этим.

Он опустил руку, постукивая пальцами по пряжке своего ремня.

— Ты так уверен?