25. Boss mode (1/2)

Высокий темноволосый официант в бордовом жилете повторил заказ, изящно поклонился и отошёл от их столика.

— А как же десерт, мисс Джонс? — чуть насмешливо спросил Тони, разглядывая свою спутницу: кажется, ту нисколько не смущала избыточная роскошь этого места, не очень вяжущаяся с её повседневным студенческим костюмом из укороченных брюк, свободной а-ля мужской голубой рубашки и дорогих, но чуть поношенных лоферов. Впрочем, Тони не мог отрицать, что она выглядела отлично и так: молодость и роскошные природные данные добавляли девушке недостающих баллов на этой ярмарке тщеславия.

— Непременно, когда закончу с гребешком и суфле из спаржи. Вы же к тому моменту начнёте говорить о цели своего визита, да?

Тони тяжело вздохнул, но промолчал, решив не провоцировать дальнейшую пикировку. Тема будущего разговора была слишком щепетильной, поэтому он рассчитывал на то, что между ними установится более располагающая для подобного атмосфера. Он уже собирался перейти к делу, как им принесли напитки, поэтому ещё некоторое время Тони рассматривал фигурную лепнину на потолке. Когда он предложил Мишель самой выбрать место для встречи на свой вкус, то ожидал чего-то более… хипстерского и молодёжного, чем старейший ресторан Филадельфии с напомаженным персоналом и далекими от умеренных ценами.

— Давно мечтала сюда попасть, — заметив его взгляд, объяснила сама Мишель. — Вот и подумала, что нужно воспользоваться такой возможностью, раз уж вы великодушно пригласили.

Стоило признать, что еда оказалась великолепна: мисс Джонс явно знала толк в красивой жизни и стремилась не только к ее внешним статусным проявлениям, а к по-настоящему стоящим вещам.

— Так что от меня потребуется? — спросила она уже более благодушно, когда они покончили с закусками.

— Почему вы думаете, что что-то потребуется? Может, я просто хочу через друзей выспросить, как у него дела?

— И ради этого вы метнулись в другой город и сидите здесь со мной? Сомнительно. Дела… на самом деле, трудно сказать, — отвела она взгляд на окно, за которым уже зажглись первые фонари. — Он никогда не жалуется. И внешне всегда кажется, что всё нормально. Поеду к ним на выходных, понаблюдаю ещё, — пожала она плечами.

— Собственно, об этом я хотел побеседовать, — внимательно посмотрел в подведённые четкими стрелками глаза Тони. — Мне бы хотелось, чтобы вы с Питером встречались почаще. Я говорю лишь о том, что если вас, скажем, останавливают от каких-то совместных планов… соображения материального характера, — тщательно подбирал слова Старк, — то я готов взять на себя все сопутствующие расходы. Компенсировать дорогу, развлечения и возможные потери заработка, если вы пропускаете работу на выходных, скажем.

— То есть, покупаете ему эскорт в моем лице, да? — вежливо улыбаясь, отпила она из хрустального бокала.

Тони взглянул на неё с укоризной.

— Я верю, что вы, как хороший друг, и без моего участия постарались бы его поддержать, да? А я просто хочу облегчить вам бытовые вопросы.

— Да понимаю я, да, — небрежно мотнула она головой. — Послезавтра как раз собираемся с ними в загул в Сохо.

По лицу Старка пробежала быстрая тень.

— Я его не одобряю, кстати, — негромко заговорила девушка после долгой паузы. — Хоть и поддерживаю. Если уж он встретил… своего человека. То почему не бороться за счастье? Смерть вообще неизбежна, все рано или поздно умрут, но, если постоянно её бояться, как жить? Он будто… простите, эти прозвучит ужасно, но… будто, опасаясь, что его любимый человек умрет, убивает его для себя сам. Где здесь смысл?

Безэмоциональное лицо с опущенными углами губ отразилось в замершем, не донесенном до рта бокале. Он опустил его, так и не отпив, покачал головой и начал говорить, не глядя на собеседницу, будто обращался к салфетке на столе.

— Вы пытаетесь рационализировать то, что этому не поддаётся. Этот страх… Этот опыт невозможно смоделировать, если сам через него не прошёл. Не судите так строго пока.

Он помолчал ещё немного. Мишель тоже молчала, чувствуя, что сидящий напротив мужчина решается сказать что-то личное.

— Нечто подобное я, например, пережил, когда родилась моя дочь. Когда внезапно оказалось, что твоя жизнь, в которой, кажется, ты уже прошел через всё и приспособился ко всему, теперь не принадлежит тебе, а завязана на другом человеке. И, если с ним что-то случится, ты… не переживёшь этого. То есть, физически, вероятно, переживёшь, но полученный урон будет слишком силён. И это, должен вам сказать, очень, очень некомфортное чувство. Жить с ним по-настоящему тяжело. Уверен, только самый мощный инстинкт заставляет людей добровольно вновь и вновь идти на этот риск…

Он зашевелился, садясь ровнее и переводя взгляд на Мишель.

— Но в случае с ребёнком деваться уже некуда, поэтому приходится приспосабливаться, — развёл он руками. — Меня отпустило года через полтора. И у меня хотя бы были способы как-то, — неопределённо повёл он рукой в воздухе, — облегчить себе это состояние. Я прописал сотню новых протоколов безопасности, отслеживал в буквальном смысле каждый ее вдох, а все свои первые шаги она делала в специальном страховочном шлеме.

Мишель недоверчиво округлила глаза, отправляя в рот последний кусочек гребешка с манговым чатни.

— Серьезно. Пеппер до сих пор попрекает меня тем, что у нас нет нормальных фотографий дочери в том возрасте — везде в шлеме, — засмеялся он. — А у Питера нет такой возможности. Он не может засунуть сорокалетнего мужика в безопасное пространство, чтобы он там безвылазно сидел под его присмотром. И я уже молчу о рисках «смерти от любых причин», которым, согласно статистике, я все более подвержен с каждым годом. Вы сказали «бороться за своё счастье». Сейчас он борется за то, чтобы вообще выжить и не сойти с ума.

— Ладно, — вздохнула девушка и отодвинула тарелку, которую через пару секунд подхватил расторопный официант. — Будем считать, убедили. Ездить в НЙ и развлекать грустного Паркера. Что ещё?

— А вам действительно нравится этот город? — чуть свёл брови Старк. — Потому что, как по мне…

— Так, ну уж нет! — оборвала его Мишель. — Переезжать обратно и бросать учёбу я не собираюсь.

— Я не говорю — бросать! Просто перевестись. В хорошее место. Окей, понял, проехали, — в жесте капитуляции поднял он руки. — От вас. Да, хочу ещё одной вещи.

В этот раз он молчал ещё дольше. Мишель предположила бы, что он ушёл в свои мысли, если бы не сосредоточенный взгляд и подрагивающие губы, несколько раз пытающиеся заговорить.

— Человеческий разум адаптируется ко всему. Через какое-то время Питера тоже отпустит. Дышать станет легче. Возможно, — ещё раз замер он на секунду, после чего заговорил быстрее и тише, — этот страх уйдет вместе… с его чувствами. Но, если нет — подтолкните его ко мне. Насколько я знаю Пита — он не решится возвращаться. Будет думать, что я его не приму, не прощу. Убедите его, что это не так.

— Почему бы вам не сказать ему об этом самому?

— Не стоит мне на него давить. И, потом, если он всё же… если он перестанет чувствовать то же, что и я, — вновь упорно избегал называть вещи своими именами Тони, — то мне не хотелось бы, чтобы он мучился виной, думая о том, что я где-то там до сих пор страдаю без него, — попытался он усмехнуться, но не слишком успешно. — Договорились?

Он поднял взгляд на Мишель и вздрогнул — глаза девушки покраснели и наполнились уже готовыми скатиться слезами.

— Оу, — удивлённо вымолвил он. Последнее, чего Тони ждал от этой занозы — так это того, что она вдруг расчувствуется.

Мишель с силой втянула воздух и запрокинула голову, часто моргая. Когда она вернулась в исходное положение, секундная вспышка слабости уже была ликвидирована.

— Меня никто никогда так не полюбит, — сказала она, как-то сердито глядя на Старка, будто именно на его плечах лежала ответственность за этот прискорбный факт.

— Не желаете заказать десерт? — намётанный взгляд подсказал молодому человеку, который обслуживал их столик, что неловкое молчание над салфетками нуждается во внешнем вмешательстве.

— Желаем, — мрачновато кивнула Мишель.

— Одну секунду, сейчас я принесу меню.

— Не стоит, — остановила она его жестом. — Просто принесите все позиции оттуда.

Тот невозмутимо кивнул и удалился, а Мишель с вызовом перевела взгляд на своего спутника.

— Прекрасный выбор, — торопливо кивнул он. — Одобряю.

Они уже подходили к парковке, когда Тони сказал:

— Кстати, у вас уже три штрафа за превышение скорости, мисс Джонс.

— То, что вы подарили мне машину, ещё не значит, что можете отчитывать меня за штрафы, — фыркнула она.

— И тем не менее, — в тоне Старка вернулись жесткие нотки, услышав которые, девушка стушевалась. — Я не против даже сам оплачивать хоть каждый день вашу неправильную парковку. Но убедительно прошу придерживаться принципов безопасной езды, — протянул он ей пакет из плотного бордового картона, в который персонал упаковал не съеденные пирожные.

— Хорошо, — незаметно закатила она глаза и, попрощавшись, села в автомобиль.

Наблюдая за тем, как она пристёгивается, подкрашивает губы и выезжает на дорогу, Тони подумал о том, что, даже с учетом стоимости шести десертов, эта встреча все равно обошлась ему дешевле, чем сеанс терапии. А по ощущениям — в точности так же.

***

— Брю-си-и-и?.. — доставучим голосом тянул Старк, валяясь на диване в углу лаборатории Беннера и тренируясь в подбрасывании отвертки: один оборот, два оборота, три оборота. Один оборот, два оборота, три оборота. — Почему у тебя нет крутого костюма? У всех есть крутые костюмы, кроме тебя.

Три оборота, два оборота, один оборот.

— Халку не нужен костюм, Тони, — сосредоточенно глядя на экран масс-спектрометра и делая пометки от руки в обычном блокноте, отозвался Брюс.

— Что за утилитарный подход, Беннер? Костюм — это не только польза, это стиль, это имидж, это упаковка, которая необходима даже лучшим подаркам.

Стоящий спиной к Старку Брюс страдальчески поморщился. Он уже привык к этим постоянным визитам на свою территорию, но сегодня гость требовал ещё больше внимания, чем обычно, а проект как раз входил в ту стадию, на которой требовалась предельная концентрация и внимание к мелочам.

— Хорошо, Тони, можешь сделать огромное обтягивающее трико. Леопардовой расцветки. Только сам потом уговоришь Халка в него облачиться.

— Не обязательно для Халка, кстати. Почему бы нам не поработать над образом для твоей лабораторной ипостаси? Халат — это как-то скучно, не находишь?

Брюс воздел глаза к потолку и вздохнул. Выставить Тони из лаборатории он не мог сразу по нескольким соображениям: во-первых, тот все ещё был хозяином всего, что их окружало. Во-вторых, не чуждый состраданию, он видел, что Старк мается бездельем не от хорошей жизни. И пусть сам Тони упорно молчал, когда Наташа, вопреки пожеланиям самого Беннера, начинала расспрашивать его о Питере, но ясно было, что дела обстоят не лучшим образом. Брюс мог бы облегчить себе жизнь, если бы привлёк Старка к своей работе: тот, очевидно, с радостью бы ухватился за любую предложенную деятельность. Но поступить так не давала ревность учёного: Брюс чувствовал, что стоит на пороге чего-то впечатляющего, вот-вот ухватит за хвост синюю птицу научной удачи, и он опасался, что какой-нибудь случайной догадкой или метким наблюдением Старк смажет ему момент внутреннего триумфа. Поэтому он не хотел подпускать его даже к мытью чашек Петри и настройке оборудования. Тот, по счастью, не настаивал. Но и из лаборатории не уходил, просиживая часы в наблюдении за чужой работой и бездумным скроллингом соцсетей.

Самого Старка тоже тяготило положение, в котором он оказался. Привыкший проводить жизнь в работе, как акула в постоянном движении, теперь, не находя в себе ни вдохновения, ни сил, ни даже желания находиться в мастерской, он не понимал, куда себя деть. Пока Морган была на его попечении, большую часть времени он уделял дочери: научил её кататься на всём — от велосипеда до гироскутера, сам научился вместе с ней печь печенье с кусочками шоколада, рассказал девочке все байки про её дедушку и бабушку, которые, пусть местами и с натяжкой, можно было счесть забавными. Морган, в сознательном возрасте ещё не видевшая столько внимания ни от кого из родителей, была в восторге от того, что получила одного из них в своё полное распоряжение.

Но теперь Пеппер увезла ее на несколько дней из города, и Тони поначалу даже думал увязаться за ними, но остановила мысль о том, что Питер может истолковать это превратно, если узнает. А Тони не был готов отпустить мысль об их совместном будущем. Если он во что и верил, как ни банально это звучало даже в его мыслях, так это в их любовь. Ему было с чем сравнивать, поэтому Тони знал: между ними нечто большее, чем рядовая связь. Не проходное увлечение, которое отпустит, стоит на какое-то время потерять из вида его объект. И он старательно верил, что любовь в Питере победит страх.

Поэтому сейчас, сделав, как ему казалось, всё то, что было в его силах, он ждал. Ожидание выматывало. Невозможность повлиять на ситуацию со своей стороны воспринималась Старком — человеком, воплощавшим собой действие, тяжело.

Он пролистывал их безмятежные и дурашливые фотографии из Ваканды и не понимал, почему Питер держится: ведь это именно он — молодой и импульсивный, он должен, напиваясь, звонить бывшему и прыгать к нему в постель, или хотя бы слать глупые сообщения в ночи, а утром за них извиняться. Тони ухватился бы за любой сигнал.

Но Питер молчал.

Несколько раз, особенно после третьего бокала, Тони сам порывался броситься за ним. Или хотя бы написать. Или позвонить. Чтобы просто услышать голос. Вот только что он мог бы сказать? «Питер, ну хватит накручивать драму»? «Кстати, я сделал подробное генетическое исследование, и оказалось, что у меня повышенные риски ишемической болезни сердца и рака желудка, а ещё предрасположенность к ранней глухоте, но, если спать по восемь часов в день, отказаться от хот-догов и пить витаминки, то есть неплохие шансы протянуть ещё как минимум лет пятнадцать-двадцать! Возвращайся, за такое время я уже успею тебе надоесть»? «А давай сходим к специалисту, который поможет снять особо острые приступы тревожности и побороть навязчивые страхи»?

Пусть даже в этом и был свой смысл, но… такое решение всё равно должен был принять сам Питер. Решение о том, что игра стоит свеч. А Тони не должен был подталкивать его к этому.

Поэтому он ждал. Поэтому теперь он смотрел на Брюса и мысленно прикидывал, какой из киношных костюмов безумных учёных подойдёт ему больше всего.

— Серебристый комбинезон с оранжевым поясом, как тебе такое?

— Тони, — простонал Беннер. — Прошу. Я должен отследить закономерность изменений у подопытных экземпляров, а ещё придумать подарок для Нат — у нас годовщина скоро. Поиграй немного сам, ну пожалуйста? Хочешь разобрать кофемашину и посмотреть, что там у нее внутри? — с надеждой спросил он. — А то как-то странно фыркает.

— Я сделал это ещё в четыре года, приятель, пока няня целовалась со своим хахалем на крыльце нашего дома, так что не интересно. Но! Так и быть, я подумаю за тебя над подарком, — и Тони бухнулся обратно на диван.

Два оборота, один оборот, один обратный, два оборота.

Годовщина. Хм, а что могли бы считать годовщиной они с Питером? Их первый раз под зельем, когда они готовы были поубивать друг друга? Или первый поцелуй: аккурат после того, как Питер притворился, что изменил, а Тони его чуть не изнасиловал? Или безумная вспышка связи в душевой, при одном воспоминании о которой у Тони до сих пор вставал? Мда, богатый выбор.

— Брюс? А вы от чего годовщину отмеряете?

— Я бы предпочёл оставить эту информацию конфиденциальной, — отозвался Беннер из отсека с лабораторными мышками.

Тони хмыкнул и попробовал вернуться мыслями к подарку для Нат. К сожалению, мозг сработал не так, как хотелось, и вспомнил другую годовщину, которая должна была случиться уже через пару недель. Мэй. Внутри всё выло от тоски, что он даже не сможет сам поддержать Питера в этот день. Может, стоит хотя бы дать парню понять, что он рядом?..

— О, черт. О, черт, черт, черт! — раздался из-за угла голос Брюса.

Не успев испугаться, Тони замер, угадав эту интонацию — именно так, знал он по личному опыту, звучит голос человека, нашедшего подтверждение тому, на что он надеялся. Или чего опасался. Или того и другого одновременно.

— Что там у вас, доктор Беннер? — дав другу минуту на то, чтобы прийти в себя, спросил Старк со своего места. — Выяснилось, что под поверхностью Земли живет еще одна цивилизация, которая пока не знает о нашем существовании?

Беннер показался из-за угла со своим блокнотом, вновь и вновь просматривая предыдущие страницы и сверяя их с последней. Он все еще молчал, приподнимал брови и покачивал головой в такт своим мыслям.

— А? Цивилизация? — отмер он через минуту. — Боже, надеюсь, нет.

— Давай же, док, ну же, рассказывай, я из деликатности не трогал тебя по пути, но теперь-то ты, наконец, расскажешь, над чем работаешь?

— А, то есть вот это всё, — округлил глаза и обвел Старка рукой Брюс, — было «деликатностью», да?

— Разумеется, — ничуть не смутился Тони. — В высшей степени. Так и что?

— Ты будешь смеяться, — сказал Брюс, опуская свои записи на стол и обреченно поднимая взгляд на Старка.

— Наверняка.

— Все началось еще тогда, в бою. Помнишь, Халк некоторое время удерживал Таноса, ближе к финалу?

Тони кивнул, с неохотой воскрешая в памяти те воспоминания.

— Так вот, он тогда меня… укусил. Ощутимо. И раны заживали гораздо медленнее и болезненнее, чем обычно.

Где-то за лёгкими кольнуло виной: сам Тони в то время был так поглощён Питером, что не интересовался делами остальных.

— Не переживай, — махнул рукой Брюс, опускаясь в кресло. — Я и сам не придавал этому особого значения, переживал больше за Наташу и вообще… Так вот. Вроде бы всё затянулось без следа, но я начал себя странно чувствовать. Неделю меня тогда ломало — было похоже на острое вирусное заболевание с нетипичными симптомами.

Тони нервно хохотнул.

— Танос заразил тебя межпланетным бешенством? И как?

— Я тоже перебирал в уме подобные варианты, — кивнул Брюс. — Был готов… к худшим исходам. А потом все закончилось в один день — температура спала, все показатели вернулись к прежним. Но анализы… выглядели странно. Не буду утомлять тебя биохимическими выкладками, но раз за разом пытаясь восстановить реверсивно произошедшее, я понял, что полученные с укусом фрагменты его ДНК оказались обработаны иммунитетом Халка — обычный человек вряд ли бы пережил подобное вторжение, а затем встроены в его — мой — собственный организм.

— То есть перед своим бесследным исчезновением Танос успел сохранить… часть себя в тебе? Звучит максимально нездорово.

— Да уж, — поёжился Брюс. — Но на этом аномалии не кончились; мои жизненные системы оказались не восприимчивыми к этим изменениям. Халк нейтрализовал воздействие, судя по всему. Но я брал сам у себя бесконечные анализы, прогонял через центрифугу, выделял один за другим разные компоненты и наблюдал за их взаимодействием с другими… веществами.

— Мыши? — уже начал понимать, к чему все идёт, Тони.

— Мыши. Не все пережили первую ломку, но потом, когда я выявил оптимальную дозу и понял, чем нивелировать побочные эффекты…

— То есть ты на пороге того, чтобы вывести сыворотку суперсолдата 2.0?

Брюс вздохнул.

— Я, вообще-то, надеялся на то, что она справится с нашими основными напастями — диабет, онкология, заболевания сосудов. Но пока здесь без подвижек.

— И по какому поводу тогда была радость?

— Больных мышей она не лечит, если в общих чертах, но раненых регенерирует с пугающей скоростью. Не знаю, как это работало на самом Таносе… если так же, то ничего удивительного, что мы не могли его даже покоцать.

— Что ещё делает? Какие показатели меняются? — сосредоточенно смотрел на Брюса Старк, давно вскочивший с дивана и расхаживающий взад-вперед.

— Клеточный обмен. Сила. Агрессия.

— Клеточный обмен? — резко остановился Тони.

— Да, — обреченно сказал Беннер. Он и не предполагал, что Старк не сделает моментально нужные выводы. — Показатели годовалых мышей стали похожи на их трёх-четырёхмесячных сородичей.

— Эликсир молодости, значит, — задумчиво протянул Старк.

Про себя Брюс отметил, что Тони не упомянул про силу.

— Не думаю, что это сможет помочь человечеству. Во-первых, синтезировать этот коктейль можно только из моей крови — на следующей итерации свойства утрачиваются. Повторить формулу искусственно тоже не выйдет. И, во-вторых, побочные эффекты. Безумная теория, но имеющая право на изучение: Танос мог стать тем… кем он стал, под действием как раз таки подобных модификаций.

Старк решительно остановился напротив Беннера и упёрся руками в стол. Вся его поза выдавала человека, внезапно обретшего цель.

***

Небольшая квартира пропиталась запахом свежей выпечки так густо, что, казалось, в любом момент ломтик бананового хлеба может выкристаллизоваться прямо из пропитанного карамельно-пряным духом воздуха в случайном месте.

— Нет, только не говори, что собираешься испечь ещё один, — с ужасом округлил глаза Нэд, глядя на то, как друг со вздохом тянется за новой пачкой муки.

— Но это снова не то, — развёл руками Питер. — У меня есть ещё вариант: с другим сортом фиников и экстрактом ванили.

— Дружище. Дай этому экземпляру остыть хотя бы? И потом, мы же договорились — не больше трёх штук? А ещё у тебя кончилась посуда, — кивнул Нэд на заваленную формами, мисками и лопатками кухню. — Надо хотя бы прибраться сперва.

Питер обвёл взглядом свои владения и со вздохом вынужден был признать за другом его правоту.

— И вообще, не понимаю, что тебе не нравится? Второй вышел даже лучше, чем в пекарне у миссис Глостон.

— А мне не нужно лучше, мне нужно, как у Мэй. Никак не найду, что она туда добавляла.

— Ты же понимаешь, что твой мозг может искажать что-то? И подбрасывает тебе воображаемый вкус, которого на самом деле не было?

— Нет, — нетерпеливо сказал Питер. — Поверь, тот привкус я бы сразу узнал. Он такой… вроде немного противный, но потом привыкаешь и даже начинает нравиться.

Нэд озадаченно нахмурился.

— Противный… а потом нравится… не знаю, сыр с плесенью? Оливки?

— Ладно, проехали, — Питер плюхнулся на соседний стул. — Потом уберусь. Пойдём, фильм включим?

Нэд кивнул и пошёл за другом в гостиную, попутно доставая пиво из холодильника.

— На тебя взять?

— Я же говорил, что мне нельзя, — крикнул уже из комнаты Пит.

— Ну, мало ли. Ты, кстати, не обижаешься на Мишель? Что она не приехала?

— Нет, — махнул головой Питер. — Все в порядке. Она не умеет печалиться. Наверняка уже через четверть часа начала бы нас веселить. Причём, успешно. А я хочу только печалиться сегодня, — он запустил сериал, который они смотрели в процессе его выхода вместе с Мэй в их последний год вместе.

Нэд отлично умел печалиться.

— Слушай, — вернувшись через какое-то время из ванной, куда ходил высморкаться, начал Пит, убавляя звук. — Мы это не обсуждали никогда, потому что вроде как неприлично, но мне не даёт покоя мысль: реально у ЭмДжей такая стартовая зарплата сразу? Она же оплачивает кредит за учебу, съем жилья, все свои дизайнерские вещи, а теперь и еще один кредит за машину? Новую. Кто в нашем возрасте покупает новые машины? Ну просто не сходится. Думаю, у неё появился мужчина, который помогает, а она его от нас скрывает, — с недовольным видом сел обратно в кресло Питер. — Не доверяет, да?

Нэд с несчастным видом дожёвывал свои чипсы.

— Эмм, шмотки она достаёт где-то по своим каналам — вторые руки и всё такое… предпочитает не афишировать. А про машину… она не говорила, да? — без особой надежды спросил Нэд.

— Нет, — с подозрением покосился на друга Питер.

— Ладно, — обреченно отложил он пакет чипсов, вытер руки и повернулся к Питеру. — Раз уж речь зашла… Это давно было. Ещё до эвакуации, до всего. Кажется, ты на тот момент ничего ещё нам не рассказывал про Старка. Ну, ничего такого… личного. Он попросил нас о встрече, и мы втроём собрались. Где-то в ресторане каком-то, уже и не помню.

Питер смотрел на активно жестикулирующего со слегка виноватым видом Нэда полными удивления глазами.

— Вот, и он сказал, что очень нам признателен, за то что мы… ну, типа как были рядом с тобой, когда Мэй погибла. Сказал, хочет что-нибудь для нас сделать. А ЭмДжей возьми и ляпни: «а я права как раз получила». Понятное дело, просто что-то такое хотела сказать, чтобы его вывести из равновесия — ты же знаешь Мишель. А он так невозмутимо кивнул и на меня вопросительно смотрит: вроде как моя очередь.

— И что ты… заказал?

— Ничего! — оскорбленно воскликнул Нэд.

— Почему? — Питер утащил у него пакет чипсов и теперь невозмутимо хрустел ими, глядя на друга.

— Потому что! Что за вопрос такой! Ты же мой друг! Друзья остаются рядом не потому что рассчитывают на бонусы какие-то потом!

— Так и ЭмДжэй не за награды со мной возилась, почему она взяла тогда? — внезапно и против своей воли развеселился Питер.

— Взяла, да. И на меня ещё ругалась, что отказался. Хочет, говорит, мужик успокоить свою совесть материальным жестом, и что тебе, дескать, жалко что ли? Мог бы и взять великодушно что-нибудь. Типа, и ему хорошо, и мне польза.

Не выдержав, Пит рассмеялся в голос.

— И ведь права была, да? А ты у нас суровый парень, принципиальный.

— Да я не потому, — поморщился Нэд. — Наверное, нужно было… из вежливости хотя бы… но… Я просто не смог, понимаешь?

Перестав жевать, Питер пристально посмотрел ему в глаза.

— Не понимаю. Он же от души, хотел как лучше…

— Да знаю я! Дело не в нём. Просто… мне всё ещё кажется, что мы этого не заслужили, — сердито всплеснул руками Нэд. — Не сделали ничего толком. Смотрели и клювом щёлкали, чуть тебя не прощелкали!

Он замолчал и прикусил губу, не глядя на Питера.

А тот не мог продышать комкий воздух, забившийся в горло. Эти люди, такие непохожие друг на друга, которые так по-разному, но так искренне заботились о нем… Питер никогда не смог бы выразить словами, насколько признателен каждому из них. Он перебрался на диван и приземлил голову на плечо друга.

— Ты делаешь для меня намного больше, чем думаешь, Нэд. Спасибо тебе за все.

Нэд молчал и сердито сопел, чтобы не пустить слезу.

— А могу я кое о чем ещё попросить? — продолжил Пит.

— Угу.

— Не покупай больше чипсы с крабом, а? Воняет ещё хуже, чем в отделе с едой для кошек.

— Да ну тебя, — все же хлюпнул носом Нэд. — К пиву самое то!

Они сидели до глубокой ночи, а когда Питер уснул, натянув плед, Нэд ещё какое-то время посмотрел на него, достал телефон и отправил короткое сообщение. Подошёл к окну, чтобы приоткрыть створку, и всмотрелся в освещенную редкими фонарями улицу. С парковочного места на противоположной стороне дороги выезжала блестящая чёрная Ауди.