Часть 8 (2/2)

Сильные мужские руки подхватывают меня и только мы переступает порог, как передо мной появляется Фрэнк Касл. Виднев направил автомат в него и готов выстрелить.

— Этого не надо. — !по-русски! говорю я, — Ты что тут забыл? — обращаюсь к Фрэнку !по-английски!.

— Всегда пожалуйста.

Возможно мы бы продолжили мериться крутостью, но Рощин трезво оценивает ситуацию и несёт меня в мед корпус, прямо через трупы агентов Гидры, которые полегли на подходе к моему кабинету. Сумасшедшее хладнокровие. Хорошие мальчики. Таких солдат не делают нигде в мире.

В мед корпусе полный разгром. Персонал погиб. Какие же все-таки мрази.

— Клади меня на стол, — командую Рощину. Виднев стоит в дверях проверяя периметр, а вот Касл всё-таки увязался за нами. Я даже позволила ему войти с нами.

— Умеешь включать аппарат УЗИ? — уточняю у Рощина. Ведь у меня есть шансы?

— Никак нет.

— Касл?

Тот отрицательно мотает головой. Из раны не так уж кровит. На вид попали мне в селезёнку. На моё счастье, её мне удалили ещё в 1964-м, сразу после того, как меня в очередной раз избил Зимний в рамках «боевой подготовки». Ведь Солдат не нарушает приказ, а он был совершенно однозначным. За это я на него не злюсь, а сейчас, пожалуй, даже благодарна.

— Подай гель. — тянусь рукой в сторону и Рощин помогает нанести немного рядом с ранением, — Разверни монитор и подай вон ту штуку.

Внутреннего кровотечения нет, никакие органы не задеты. На войне не было УЗИ, это непозволительная роскошь, но однажды нас с Зимним отправили зачистить один из госпиталей, где лечили солдат ЩИТа, и пока мы вели наблюдение с целью выявления всех причастных, я прикинулась больной и пришла на обследование. Решив, что здоровые органы мало заинтересует врача, я начала с ним заигрывать. Так, за несколько дней, научилась различать очевиднейшее.

Надеюсь, я права, потому что если тех грошей знаний мне не хватило, чтобы заметить угрозу, то я истеку кровью прямо… Сейчас.

— Ты что делаешь? — кричит в шоке Фрэнк и выглядит грозно, — Такие штуки должен врач доставать. Ты врач?!

— Была полевым хирургом во времена Второй Мировой. Не ной и не ори. — корчусь от боли и придерживаю рану, чтобы больше не терять крови, — Рощин, раствор для промывания, набор для зашивания.

— Есть.

Пока мой парень бегает и ищет в кабинете всё необходимое, Касл укладывает меня обратно на кушетку. То, что Фрэнк Касл, Каратель которого протыкали ножом, многократно обстреливали; умеет зашивать ранения, я не сомневаюсь. Не будь мне так неудобно, я бы справилась и сама.

— Давай повязку и бинт, — командует Касл.

Рощин и бровью не повёл. Я так гордилась только Нейтом. Честное слово, эти двое, Рощин и Виднев, стали мне как пара сыновей. Рощин тотально игнорирует слова Карателя и продолжает следить, чтобы тот лишь меня не убил.

— Эти парни слушают только мои приказы, Касл, — самодовольно говорю я, а затем отдаю приказ Рощину и тот его выполняет.

Подаю руку младшему лейтенанту, которого ждёт внеочередное повышение по службе за отлично проделанную работу, тот помогает мне встать.

— Нам нужно поговорить. — говорит Касл и встает на моём пути. Виднев направил на него автомат за такое, но я рукой останавливаю его, — Наедине.

— Рощин, Виднев, за дверь. Я в порядке.

Они не хотят меня оставлять с Карателем, но и не могут ослушаться приказа. Как только дверь закрылась, нахожу нашатырь и смочила им ватку, немного поводила перед носом и пришла в чувство окончательно. Мне очень больно, нож был достаточно длинный, а удар головой в нос повлиял и на меня. Вся комната тогда завертелась.

— Хорошо, можешь не благодарить, но я должен быть теперь рядом, чтобы успеть тебя спасти.

— Благодарить за что, Касл? Мои люди отбили атаку. Ты пришёл, когда всё кончилось.

— Часть тех агентов я добивал, когда пробирался к тебе.

— Часть. Малую часть. Мы бы справились. У моих людей отменная подготовка «Привет СССР».

— Ты всегда была такой упертой?

— Пока мы шли до кушетки, к зданию прибыли ещё военные. Мне не угрожает опасность. Я несу опасность Гидре, потому они и пытаются МЕНЯ УБРАТЬ, БЛЯТЬ, СЕДЬМОЙ ДЕСЯТОК ЛЕТ ПОДРЯД.

— Это не нормально. — едва слышно говорит Фрэнк и осматривается на тот бардак, который устроили агенты, ворвавшись ко мне в Генштаб, — Всё это.

— Фрэнк Касл, великий и ужасный Каратель. — торжественно представляю незримой публике парня перед собой, — Вселяет ужас в плохих парней. — небрежно вскидываю руки, показывая абсурдность этого заявления, — Пытаешься хорошего из себя строить? Мне уже надо делать вид, будто ты не подбираешься ближе ко мне, чтобы достать Стива?

Лицо Фрэнка озаряется ещё большей злостью. На что он рассчитывал? Люди действительно считают меня дурой?

— Будто ты, Фрэнк, умеешь решать вопросы как-то иначе, кроме как прийти и убить.

— Действенный метод, не находишь?

— В тебе живёт лишь война.

— Мы на войне.

— Куда больше войн за всю историю было выиграно дипломатией. Хотя бы частичной. Смерть Стива Роджерса ничего не решит, кретин.

— Зато многое упростит.

— Убирайся, Касл. — указываю рукой на дверь, — Считай, мы в расчёте. Я привела тебя к Карен, ты добил агентов сегодня. Моим телохранителем ты не станешь. Убить мужа я тебе не позволю.

— После всего, что он сделал, ты встаёшь на его защиту?!

— Карен нуждается в защите. У тебя есть дела поважнее.

Гневный взгляд Фрэнка, наверное, должен меня напугать. Мой мальчик, на меня смотрел Зимний Солдат с намерением убить. Меня не запугать. Тут я пугаю.

Выйдя вслед за Карателем, смотря как он удаляется с моего поля зрения, я осматриваю своих парней. Оба целы. Хорошая работа.

— Виднев, проследи, чтобы всё зафиксировали документально и убрали к завтрашнему утру. Рощин, доведи меня до дома.

— Так точно, — в унисон говорят они.

— Отличная работа, парни. Вольно. Я не в форме, во всех смыслах.

В машине я успела поспать. Рощин помог подняться. Ну как помог... Донёс на руках и оставил перед входной дверью по моему требованию. Войти в квартиру я в состоянии.

Пул лежит на диване и смотрит очередной фильм, немного дремлет.

— Эй, — тихо зову его, — Я дома.

— Это не я, это всё енот, — резко проснувшись, говорит какой-то смешной бред Уэйд. Наверное, что-то снилось. Не хотела его будить.

— У нас нет енота.

Медленно волоча ноги к дивану на котором он лежит, выслушиваю очень длинную историю о дурацком соседе снизу, который пришёл жаловаться на шум. Плохо, что Уилсон так и не выучил русский. Плохо для соседа. Плюхаюсь без сил прямо на Пула и скатываюсь к спинке дивана, наполовину продолжая лежать на Уэйде.

— Ты чего это? Тебя кто-то обидел?

— Уэйд, я правда стерва, как считают некоторые?

Глаза начинают сами закрываться.

— А ты как считаешь?

— А я так не считаю.

— Наконец-то! Разговор по душам. — с энтузиазмом подхватывает Пул, — Правильно делаешь. Плюнь на некоторых.

Меня мягко целуют в макушку и кладут руку на плечо, крепче прижимая к себе.

— Эй, эй, — немного трепет меня он, — А давай заведем ферму?

— А там будет енот?

— Главное, Пумба, чтобы там не было коров. Заведем десяток лошадей, будем носить крутые соломенные шляпы, рваные джинсы, а ещё…

Тут то его было не остановить. Люблю слушать Уэйда, но сейчас я не в силах. Мужской голос доносится до меня, словно я под водой. Вот-вот отключусь.