Часть 2 (1/2)

Он вернулся, когда тусклое солнце уже, вероятно, садилось где-то за стволами деревьев, а Гермиона продрогла до костей. На ней была лишь тонкая толстовка, и корни, на которых она примостилась, адски впивались в тело, но, конечно, совсем не грели. Всё тело гриффиндорки адски болело, а запястья, стянутые верёвкой, кровоточили: Гермиона ощущала тёплые струйки, сбегающие по ладоням.

Подняв голову, она увидела, что её мучитель стоит поодаль и смотрит на неё со странным выражением на бледном лице. В опущенной руке Малфоя подрагивала палочка, и Гермиона инстинктивно сжалась, ожидая худшего, но Малфой вдруг резко отвернулся, будто пойманный на месте преступления, и спрятал палочку в карман.

— Вставай, — глухим голосом приказал он и снова повернулся к ней. На этот раз его лицо было абсолютно бесстрастным.

Гермиона пошевелилась и поняла, что её ноги одеревенели от неудобной позы. Попытка встать обернулась неудачей.

— Я не могу, — просипела она, потом прочистила горло и повторила уже более отчетливо:

— Я не могу, руки и ноги затекли.

Несколько секунд Малфой смотрел на нее с нескрываемым отвращением, будто прикидывал, притворяется ли она. Затем подошёл и опустился на корточки, бесцеремонно поворачивая Гермиону на бок. Она не сдержала стон боли.

— Ты изодрала себе все запястья, — глухо сказал он. — Тупая сука, неужели ты не понимаешь, как работает магия? Ты не сможешь освободиться, хоть оторви себе кисти рук!

Его голос все повышался, и Гермиона втянула голову в плечи, ожидая удара, но вместо этого он схватил её за плечи и дернул вверх, придавая сидячее положение. Взмах палочкой — и путы на руках ослабли. Запястья болели так сильно, что Гермиона боялась ими пошевелить. Она сидела, все так же держа руки за спиной, и смотрела на Малфоя, пытаясь угадать, какую новую пытку он для неё придумал.

Драко вдруг протянул руку, взял её за предплечье и осторожно, даже мягко, изменил положение руки. Гермиона взглянула на его брезгливо искривленные губы.

— Тупая грязнокровка, — процедил он, касаясь палочкой её запястья. Ссадины тут же прошли, а по руке разлилось тепло. То же самое он проделал и со второй рукой.

— Не думай, что я делаю это из жалости, — он посмотрел ей в глаза с непередаваемой ненавистью. — Если ты получишь заражение крови, то Тёмный Лорд будет очень недоволен. Ты нужна ему свеженькой и здоровой.

И вот тогда Гермиона ударила его.

Она и сама не могла представить, что сделает это, просто её правая рука резко поднялась и влепила оплеуху прямо в это самодовольное наглое лицо: жёстко, сильно и, как ей показалось, очень больно. От неожиданности Драко упал назад, плюхаясь задом о землю. На его бледной щеке тут же расцвело багровое пятно, а потрясенный — теперь уже не ненавидящий — взгляд обратился к лицу Гермионы.

— Ты… — выдавил Малфой, потирая ушибленную щеку. — Ты посмела ударить меня?

Вид у него был такой, что Гермиона не выдержала и расхохоталась: ведь это уже второй раз за жизнь она бьёт Малфоя по лицу, и второй раз застает его врасплох.

Услышав её смех, Драко изумился ещё сильнее. Гермиону трясло от смеси страха и желания убежать, но истеричный хохот уже было не остановить.

— Я не просто посмела, я сделаю это столько раз, сколько потребуется, сволочь! — прошипела она, сжав руки в кулаки. — Тебе лучше не приближаться ко мне, падаль, потому что каждый раз, когда ты будешь рядом, я буду тебя бить и плевать в тебя, пока не умру! Мне нечего терять, понял, мразь пожирательская?

Драко все еще выглядел потрясенным. Он также сидел, глядя на гриффиндорку и держась правой рукой за щеку, но теперь в его глазах появилось новое чувство, и, если бы это не был Малфой, Гермиона сказала бы, что это что-то вроде страха. Но разве мог такой, как он, чего-то бояться?

— Мелкая дрянь, — проговорил Малфой, наконец, отняв руку от щеки, и тут же вскочил на ноги, направляя на девушку палочку. — Ты за это ответишь!

— Давай! — выкрикнула Гермиона, ощущая тёплые слезы, бегущие по щекам. — То, что ты сделаешь, не может быть хуже того, что ждёт меня у твоего хозяина! Давай, потренируй меня перед бесконечными пытками, которые приготовил твой Лорд! Так даже лучше, давай! Я не боюсь тебя!

Она кричала уже в голос, а Малфой, стоя прямо перед ней, отчего-то медлил. Палочка, направленная на Гермиону, дрожала в его руке.

— Давай! Я уже пережила однажды Круцио, переживу и второй раз! Помнишь, как твоя тётка пытала меня на твоих глазах? Вы только и можете, что обижать тех, кто не способен ответить, потому что вся ваша порода — слабаки и трусы!

— Заткнись, — процедил Драко, делая шаг к ней. — Закрой пасть!

— Вы трусы, вы не умеете сражаться за то, что вам дорого, вы боитесь этого лысого ублюдка, вы даже умереть за свои идеалы боитесь, потому что…

— Закрой рот или я заставлю тебя замолчать! — теперь глаза Малфоя больше не были пустыми или безжизненными, они метали молнии.

— Давай, заставь! Покажи, какой ты храбрый и здоровый мужик, который унижает безоружную девушку в два раза меньше тебя! Ты только с безоружными и можешь воевать, тряпка!

Тонкие ноздри Драко раздувались, а грудь ходила ходуном. Было видно, что он изо всех сил сдерживается, но Гермиона только того и добивалась. Пусть убьёт её и избавит от страшной участи, пусть убьёт! Ей нечего терять, и единственный выход, который избавит её от мучений — это смерть, так пусть же она свершится, и не надо будет больше бояться, страдать, голодать и прятаться.

Годрик, как же она устала! Слезы душили девушку, а тело содрогалось от рыданий, и единственное, чего она ждала — это милосердного выкрика «Авада Кедавра», который избавит её от страданий.

И вдруг Малфой всё понял. Гермиона осознала провальность своего плана, когда глаза Драко вдруг вновь опустели, тело расслабилось, а палочка опустилась ниже, указывая теперь на её грудь.

— Ты бесконечно тупа, если думаешь, — вкрадчиво произнес Драко, — что можешь меня одурачить. Решила таким методом бороться со своей судьбой? Заставить меня покончить с тобой и избавиться от будущих мучений? Какая же ты идиотка, Грейнджер!

Он вдруг усмехнулся, и это выглядело по-настоящему жутко.

— У меня есть другой способ, как с тобой справиться. Не хотел его применять, но, похоже, придётся.

Внутри Гермионы все похолодело, и, едва она успела что-то сделать, Малфой взмахнул палочкой:

— Империо!

Гермиона ощутила слабость во всем теле. Она никогда ещё не попадала под действие Империо, но слышала от других, как это ужасно. Мозг словно окутали мягкой тёплой ватой, а руки и ноги перестали слушаться, и во всем сознании осталась лишь одна мысль — мне конец.

— А теперь встань, — приказало самодовольное существо, в руках которого была палочка, словно управляющая телом Гермионы. Она попыталась ослушаться, но руки и ноги сами задвигались, и девушка поднялась на ноги. Сопротивляйся! — кричал разум, но тело будто было привязано к палочке Малфоя невидимыми нитями.

— Попрыгай, — велел он, усмехаясь, и ноги Гермионы против её воли согнулись, а потом распрямились. Жгучая боль пронзила колени, и она жалобно вскрикнула, но продолжала прыгать, в то время как Малфой, улыбаясь, садился на большой корень, продолжая держать палочку в руке.

— А теперь, Грейнджер, скажи, кто твой хозяин?

Гермиона стиснула зубы, чтобы не дать словам вырваться, но язык сам собой произнес:

— Ты.

— Не ты, а вы, — выкрикнул Малфой злобно. — На «вы», и обращайся ко мне «господин Малфой».

Гермиону всю затрясло от попыток сопротивляться, однако это было бесполезно.

— Вы мой хозяин, господин Малфой, — сдавленно произнесла она, и слезы заструились по ее лицу.

Малфой усмехнулся.

— А теперь раздевайся, — скучающим тоном велел он и почему-то посмотрел в сторону, поигрывая палочкой.

— Что? — смогла выдавить из себя Гермиона.

— Я сказал, снимай одежду, — он перевёл на неё безразличный взгляд серых глаз. Подул сильный порыв ветра, разметав полы мантии Малфоя по земле, а вершины деревьев угрожающе заскрипели.

Гермиона сделала глубокий вдох. Её руки уже тянулись к застёжкам одежды, но разум все ещё наблюдал за этим со стороны и вопил от ужаса.

— Я… не… хочу… — удалось сказать ей, но горло почти не слушалось.

— Что? — Драко скривил губы. — Твоего мнения здесь не спрашивают, грязнокровка. Снимай свои обноски, посмотрим, из-за чего Поттер и Уизли с тобой дружат. Может, под этим маггловским тряпьем хотя бы сиськи красивые.

— Нет, — прохрипела Гермиона, пытаясь остановить свои руки, которые уже скидывали с плеч толстовку. Взгляд Малфоя был ужасающе пустым. Он смотрел на неё как на насекомое. Холодный воздух обдал обнаженные плечи Гермионы. Под отсыревшей толстовкой на ней была только майка, которая промокла на спине от лихорадочного пота.

— Погоди, — когда она взялась за подол майки, Драко остановил ее небрежным жестом. — Сначала обувь и джинсы.

Слезы струились по лицу Гермионы и падали на землю, когда она наклонилась и скинула с ног свои заношенные кроссовки вместе с носками, а потом, выпрямившись, расстегнула пуговицу на джинсах. Промокшие, они плохо снимались, и ей пришлось изогнуться, чтобы стащить плотную ткань с бедер. Стоя босиком прямо в ледяной грязи, девушка моментально замёрзла ещё сильнее, и всё её тело затряслось.

Лицо Малфоя, когда он оглядел её, стоящую в одних трусиках и майке и дрожащую от холода, выражало крайнюю степень презрения.

— Да, — протянул он, скользя взглядом по съежившейся фигурке Гермионы. — Мне даже страшно, что я увижу дальше. Ты тощая, как подзаборная собака, Грейнджер. Тебя можно выставлять в музее под надписью «вот, что происходит с врагами Темного Лорда». Возможно, однажды так и произойдёт.

Гермиона не ощущала обиды — только бесконечный холод. Империо влияло на ее мозг все больше, и чувства, такие как боль, злость, обида — куда-то ушли, оставив лишь навязчивое желание услужить. Девушка прижала руки к груди, пытаясь согреться, но Малфой тут же грубо окрикнул ее:

— Опусти!

И Империо вновь впилось в мозг, заставляя подчиниться.

— Снимай херову майку! — приказал он, глядя на носки своих ботинок.

Под майкой Гермионы не было лифчика — утром она просто забыла его надеть. Её соски затвердели от холода, а живот непроизвольно втянулся, когда она осталась стоять перед тем, кого так сильно ненавидела, в одних лишь белых хлопковых трусиках. Его холодный взгляд опустился на её грудь, и Гермиона приготовилась к новой порции оскорблений.

— Так я и думал, Грейнджер, — протянул Малфой, вставая с корня. — Что ты просто уродина. Ни у одного мужика на тебя не встанет.

Она молчала, не в силах даже поднять руки и прикрыться. Слезы с новой силой побежали по щекам, теперь уже не от слов Малфоя, а от осознания собственной униженности и беспомощности.

— У тебя есть запасная одежда? — вдруг спросил он, поигрывая палочкой. Взгляд его метался между деревьями и по земле, но не падал на гриффиндорку. Казалось, Малфою настолько противно смотреть на неё, что он изо всех сил старается этого не делать.

— Нет, господин Малфой, — отозвалась Гермиона моментально, в то время как ее разум вопил «чтоб ты сдох, упырь!» Мельком взглянув на нее, Малфой закатил глаза.