Глава 4. Дождь и прошлое (2/2)

Тишина.

— Вы часто бываете здесь, — сказал он наконец.

— Здесь спокойно.

Ляньсюэ провела пальцами по деревянной раме, едва касаясь.

— И вам не страшно быть одной?

Она чуть качнула головой.

— Мне страшнее быть среди людей.

Таньтай Цззинь нахмурился, но не перебил.

Ляньсюэ опустила взгляд, словно решая, стоит ли продолжать. А потом тихо сказала:

— Вы когда-нибудь чувствовали, что любое касание — как удар?

Он замер. Не знал, что ответить.

Ляньсюэ не ждала его слов.

— Я не помню, когда это началось, — продолжила она спокойно, будто говорила о чём-то незначительном. — Но мне всегда казалось, что тепло рук должно приносить утешение. А потом я узнала, что это не так.

Таньтай Цззинь смотрел на неё.

Ему хотелось сказать что-то в ответ. Что-то, что могло бы звучать правильно.

Но он не нашёл слов.

Только сжал пальцы на ткани одежды, не зная, зачем.

Ляньсюэ, похоже, не ждала ответа.

Она снова взглянула на небо, и тишина между ними больше не казалась пустой.

За окном прокатился первый глухой удар грома, и вскоре на крышу чердака упали редкие капли. Дождь нарастал медленно, словно не решался развернуться в полную силу.

Ляньсюэ вдруг заговорила:

— Первое, что я почувствовала тогда, была не боль.

Таньтай Цззинь повернул к ней голову, но она продолжала смотреть в окно.

— Боль пришла позже, — тихо сказала она. — Сначала было другое.

Он не спросил, что именно.

Но Ляньсюэ ответила сама:

— Ощущение, будто ты уже не существуешь.

Стук капель стал ровным, настойчивым.

Таньтай Цззинь не отводил взгляда.

Она говорила спокойно, но он заметил, как её плечи едва заметно напряглись. Она старалась этого не показывать, но теперь он видел.

Пальцы Ляньсюэ снова коснулись деревянной рамы.

Таньтай Цззинь не думал, он просто… потянулся.

Осторожно, едва заметно.

Не для того, чтобы коснуться — просто, чтобы сократить это расстояние.

Но он не дотронулся.

Не знал, что бы сделал, если бы дотронулся.

Ляньсюэ не двинулась.

Дождь за окном стал сильнее. Они слушали его в тишине.

Ляньсюэ знала, что он не спросит.

Но он не отводил взгляда. Молчал, но был здесь. И почему-то этого оказалось достаточно.

Она снова посмотрела в ночь за окном, и дождь продолжал мягко стучать по крыше, словно напоминая, что время не стоит на месте.

— Брат всегда ненавидел меня, — сказала она спокойно.

Где-то вдалеке сверкнула молния, и её свет на мгновение озарил чердак.

— Я не была его сестрой, — Ляньсюэ провела пальцем по раме. — Я была его позором. Конечно, незаконорожденная...

Она сказала это так, будто повторяла давно выученную истину.

— Он хотел стереть меня. Сделать так, чтобы меня не существовало.

Таньтай Цззинь молчал. Но в его глазах что-то дрогнуло.

Ляньсюэ продолжила.

— Это случилось вечером. Я тогда ещё думала, что могу оставаться там, что у меня есть место в этом доме.

Воспоминания накатывали медленно, как этот дождь.

— Он вошёл ко мне в комнату. Запер дверь.

Тишина.

— Я не сразу поняла, что он хочет сделать.

Ляньсюэ смотрела в небо, но видела перед собой совсем другое.

— Он схватил меня за волосы и потащил к свечам.

Голос её был ровным, будто чужим.

— Я кричала. Просила его остановиться.

Но он не остановился.

— Он нагнул меня над пламенем. Я чувствовала жар, но тогда ещё не было боли.

Стук дождя стал громче.

— А потом он держал меня так долго, что я даже не сразу поняла, когда перестала видеть.

В этот момент её пальцы чуть сильнее сжали раму.

— Мне казалось, что всё кончено. Но тогда он достал нож.

Ляньсюэ чуть прикрыла глаза.

— Я помню, как он разрезал мне лицо.

И снова молчание.

Где-то рядом раздался слабый порыв ветра, заставляя дождь бить по крыше.

— Он знал, что я не смогу этого забыть.

Ляньсюэ произнесла это спокойно. Как факт. Как нечто неизменное.

И, наконец, посмотрела на него.

Таньтай Цззинь не двигался. Он не сказал ничего. Но и не ушёл.

Просто остался рядом.

Дождь за окном стал сильнее, гулкий стук капель наполнял тишину.

Таньтай Цззинь смотрел на неё.

Она была такой же спокойной, как и всегда. Но теперь он видел — её плечи едва заметно напряглись.

Её пальцы всё ещё касались рамы, но теперь были чуть крепче сжаты.

И он… потянулся.

Осторожно.

Чуть дотронулся до её плеча.

Совсем легко, как если бы боялся, что она растворится.

Ляньсюэ не вздрогнула, но он почувствовал, как её плечо напряглось под его пальцами.

И убрал руку.

Дождь за окном на мгновение стал сильнее, словно подчёркивая тишину между ними.

Но в следующий момент Ляньсюэ спокойно потянулась к стоящему рядом чайнику и налила себе чаю.

Как будто ничего не случилось.

Таньтай Цззинь скользнул взглядом по её рукам. Движения были привычными, неторопливыми. Она подняла чашку к губам, но, прежде чем сделать глоток, ненадолго задержалась.

А потом молча налила и ему.

Таньтай Цззинь посмотрел на парящий чай.

Не знал, что сказать, поэтому взял чашку и просто держал её в руках, ощущая тепло фарфора.

Ляньсюэ сделала глоток, а потом, не глядя на него, вдруг спросила:

— Сколько раз вы уже бывали на этом чердаке?

Таньтай Цззинь чуть приподнял бровь.

Ляньсюэ спокойно добавила:

— Может, пора называть его вашим?

Он посмотрел на неё, потом скользнул взглядом по комнате.

— Разве он не мой?

Её палец ненадолго задержался на краю чашки.

А потом Ляньсюэ тихо ответила:

— Ваш.

Таньтай Цззинь опустил глаза на чай.

— Тогда ты здесь гостья.

Она чуть приподняла бровь.

— Если это ваш чердак… значит, мне нужно спрашивать разрешения?

Он усмехнулся.

— Нет.

Она ничего не сказала, но сделала ещё один глоток, и почему-то тишина больше не казалась ему пустой.

За окном дождь продолжал стучать по крыше.

И в этот раз молчание между ними было уже другим.