Глава 6 (2/2)

— Как догадались? — его голос звучал напряжённо. Он слегка покачнулся.

— Позвольте помочь вам.

Едва её рука коснулась его, как он отдёрнул свою, будто Гермиона была заразной.

— Мне не нужна помощь, Грейнджер, — невнятно пробормотал он, но, торопясь отойти от неё, потерял равновесие. Гермиона поймала его, но не раньше, чем его колено с громким стуком ударилось о пол.

— Я держу вас, сэр. Вот, обопритесь на меня.

Снейп был в сознании, но едва-едва — его глаза полуприкрылись, остекленели. Перекинув его руку через своё плечо, она каким-то образом сумела отвести его в постель, где укрыла тёплым одеялом.

— У вас есть что-нибудь от боли?

Он слабо кивнул в сторону маленькой коробки, стоявшей на столе. Гермиона пересекла комнату, открыла коробку и, пробежав взглядом по зельям и мазям, взяла пузырёк с обезболивающим.

— Вам бы сначала поесть, сэр. Лекарства не так эффективно действуют на голодный желудок.

— Грейнджер, вы за идиота меня держите? — прохрипел он, но всё же отломил кусочек тоста и с жадностью принялся за уничтожение тарелки, словно мог составить конкуренцию Рону в его аппетите после матча по квиддичу. Когда блюдо опустело, она протянула ему флакон, и примерно через полминуты его тело заметно расслабилось. Лёгкая морщинка между бровями выдавала оставшееся напряжение, но, встретив её взгляд, Снейп вмиг стал сосредоточенным и внимательным.

— И часто вам бывает плохо, сэр?

Было видно, насколько ему не хотелось отвечать на столь невинный вопрос.

— Довольно часто, — медленно произнёс он. — Но вспышки, которые вы только что наблюдали, явление редкое. Обычно они возникают, когда я плохо сплю или же перенапрягаюсь.

— И из-за чего это случилось сегодня?

Он печально ухмыльнулся.

— Всё вместе. Думал, что мне уже под силу продержаться на ногах достаточно, чтобы принять душ, но я ошибся.

Гермиона сделал мысленную пометку предложить ему завтра очищающие чары. Раньше ей это в голову даже не приходило…

— Извините, — виновато пробормотала девушка.

— За что? Это не ваша вина.

— Знаю, просто мне не по себе оттого, что вы вынуждены через это проходить. Вы этого не заслуживаете.

— Многие бы с вами не согласились. Кто-то даже скажет, что я заслуживаю гораздо худшего.

— Это потому, что они вас толком не знают.

— И что с того? Не обманывайте себя, Грейнджер. То, что вы несколько раз приносили мне еду и видели меня в халате, не значит, что вы хоть что-то обо мне знаете.

— Я знаю о вас больше, чем вы думаете, — запротестовала Гермиона. — И я уверена, что, несмотря на то, каким вы себя преподносите этому миру, в глубине души вы остаётесь добрым человеком.

После её заявления воцарилась долгая тишина. Снейп не сводил с неё внимательного взгляда.

— Полагаю, Поттер показал вам воспоминания. — Наверняка этот вопрос давно вертелся у него на языке в ожидании подходящего момента.

— Нет, не показывал, — сказала Гермиона и заметила, как в облегчении опустились его плечи. — Он бы не стал этого делать без вашего разрешения, но пересказал нам то, что видел.

— И по этим нескольким обрывкам вы считаете, что знаете меня, — сухо ответил он. — Дайте-ка угадаю, — Снейп бросил взгляд на стопку книг, которую она принесла на днях, — я тот самый трагический, противоречивый герой, как в одном из ваших любимых викторианских романов?

Девушка открыла было рот, чтобы возразить, но он прервал её резким:

— Грейнджер, честно.

Она задумалась. Сказанное определённо её задело, потому что — если быть до конца честной — в его словах была доля правды, но Гермиона точно не романтизировала этого мужчину.

— Мне кажется, ваша жизнь была полна трагедий, — произнесла она наконец, — и что вас и ваши поступки порой неправильно истолковывали. И нельзя отрицать, что вы — герой войны, сэр, независимо от того, верите ли вы в это или нет. — Снейп нахмурился, и Гермиона вопросительно приподняла бровь — практически точно копируя его. — Но я не та наивная школьница, которая вдруг представила вас байроническим героем. Я прекрасно понимаю, что даже сражаясь на нашей стороне, вы оставались совершенно ужасным человеком, вам нравилось унижать других, вы потратили шесть лет, оскорбляя меня и моих друзей, вы изо всех сил пытались заставить меня почувствовать себя ничтожеством, когда всё, чего я хотела, — это прилежно учиться на ваших уроках и хотя бы иногда получать от вас хоть каплю признания, и…

— Я вас понял, — прошипел он, и Гермиона в моменте захлопнула рот.

После её пылкой речи повисла напряжённая тишина, нарушаемая только её дыханием. Чувствуя, что буквально только что подписала себе приговор, Гермиона заставила себя встретиться с его взглядом — он просил честности, она дала её. Но пауза становилась невыносимой, и ей хотелось, чтобы Снейп сказал хоть что-то вместо того, чтобы молча изучать её лицо.

— Вы действительно такого обо мне мнения?

— Да.

— Хорошо.

— Хорошо? — не понимая, переспросила она. — Разве это хорошо? Я должна была изменить мнение общественности о вас, показать вашу настоящую сторону, а вместо этого оскорбила вас прямо в лицо.

Казалось, его это позабавило, но буквально всего на долю секунды, и его лицо вновь превратилось в бесстрастную маску.

— Я был… обеспокоен тем, что если вы начнёте распускать слухи о моём якобы героизме, люди подумают, что вы потеряли рассудок, и ваша кампания обернётся против вас самым неожиданным и неприятным образом.

Гермиона вспомнила свою вспышку гнева на Косой аллее, как назвала его героем перед толпой, как эта самая толпа ополчилась против неё, и вдруг ощутила прилив радости за то, что не рассказала ему об этом.

— Так, давайте кое-что проясним, — заговорила она. — Вы хотите, чтобы я продолжала испытывать к вам неприязнь и в то же время пыталась убедить мир в вашей доброте и невиновности? Прошу прощения за прямоту, сэр, но кажется, вы не до конца всё обдумали.

Уголок его рта приподнялся, и она не смогла сдержать лёгкую усмешку.

— Послушайте, — мягко продолжила Гермиона, — я не собираюсь ходить по Косой аллее с мегафоном и кричать о вашей безответной любви к Лили Эванс, — при этих словах он резко отвернулся, — и уж тем более не собираюсь превращать вас в объект жалости, если именно этого вы боитесь. Вам не о чем тревожиться. Вы можете доверять мне.

Он посмотрел ей в глаза, и, хотя браслет на его запястье делал это невозможным, ей показалось, будто он проник в её сознание при помощи легилименции — настолько пронзительным был его сверкающий чёрный взгляд. Спустя, казалось, вечность, Снейп едва заметно кивнул.

— Благодарю.

Снова повисло молчание. Гермиона понимала, что сейчас самое время уйти, но пока не могла заставить себя это сделать. Она ожидала, что после её короткой речи Снейп, как обычно, ответит колкостью, но он оставался безмолвен. Возможно, ей ещё немного повезёт…

— Знаете… а ведь в школе вы и правда были просто невыносимы.

Каждая клеточка её тела практически вопила о том, что она слетела с катушек. Слишком смело. Чересчур.

— Я в курсе.

Гермиона ждала продолжения, но он лишь молча изучал пятно на покрывале, избегая её взгляда.

— Когда Малфой заколдовал мои зубы на четвёртом курсе, вы сказали, что даже не заметили разницы. Я и так стеснялся своих зубов, а тут ещё…

Казалось, Снейп вспомнил тот случай — на его бледном лице промелькнула тень стыда, прежде чем он медленно отвёл взгляд.

— Я хорошо это помню, — и через какое-то время напряжённого молчания продолжил: — Метка не давала мне покоя несколько месяцев. Я знал, что скоро должно произойти, и понимал, чего от меня ждут. Малейшее проявление доброты к ученику-магглу неизбежно дошло бы до Тёмного Лорда, поставив под угрозу всё, чем я рисковал. Это была слишком ценная возможность, чтобы упустить её. И она сработала: когда по возвращении Тёмный Лорд проник в мой разум, он увидел именно то, что я хотел показать — безупречное доказательство непоколебимой преданности.

Гермиона понимающе кивнула.

— И всё, что для этого потребовалось, — это унизить пятнадцатилетнюю девочку, — сказала она с лёгкой горечью в голосе, хотя и понимала, что ведёт себя глупо.

— Выгодная сделка, — сказал он невозмутимо. — Это была война, Грейнджер. Чувства пятнадцатилетних девочек не стояли в приоритете.

— Да, конечно, вы правы, — рассеянно ответила она. — Но я была бы рада, если б меня изначально посвятили в эту тайну.

— Тогда в следующий раз, когда очередной волшебник-маньяк захочет захватить власть, обещаю сначала спросить ваше мнение и только потом использовать в своих планах.

Она улыбнулась и встретилась с ним взглядом, и в этот момент между ними будто возникло невидимое, но глубокое взаимопонимание.

— Мне очень жаль, — произнёс он, и если бы она не держалась за стол, то, вероятно, потеряла бы сознание от шока.

— Мерлин, Грейнджер, это уже второе извинение, которое вы вытянули из меня на этой неделе.

Она ничего не могла с собой поделать — и заливисто рассмеялась.

— Не волнуйтесь, у меня это не войдёт в привычку.

— Надеюсь, что нет, — сказал он, и в его тёмных глазах заплясало что-то похожее на веселье. — А теперь, прошу вас, убирайтесь отсюда и дайте мне немного покоя, — добавил он. В его голосе не было злости, лишь что-то похожее на лукавую усмешку.

Гермиона послушно отпрянула от стола.

— Увидимся за обедом, сэр.

— Да-да, — пренебрежительно отмахнулся он, наливая себе чашку чая.

Весь путь до первого этажа она не переставала улыбаться.