Часть 84 (1/2)
Василию было очень тяжело после смерти Семёновны. Вечером после похорон, он напился так, что отцу и матери пришлось его успокаивать. Михаил Игнатьевич позвал двух мужиков, чтобы помогли отнести Василия к нему в комнату, но он не позволил им к себе прикоснуться. Услышав стук падающей мебели, Анна и Махмуд прибежали в столовую. Василий разошёлся не на шутку, у него началась истерика, а когда Глафира Афанасьевна начала успокаивать его, он, пытаясь отстраниться от матери, толкнул её. Если бы Махмуд не стоял за ней, то женщина бы упала. Махмуд поддержал её и встал между Василием и Глафирой Афанасьевной. Михаил Игнатьевич начал кричать на сына и был готов дать ему в морду, но Анна его остановила. Встав между Михаилом и Василием, она спросила у Василия, что с ним случилось.
-Тётя Аня, Семёновна умерла, - плача навзрыд заплетающимся языком сказал Василий. – Семёновны больше нет… Кто же мне теперь будет носочки вязать и пирожки в комнату приносить? Бабушка умерла, а теперь Семёновна. Кто же, теперь мня уму разуму будет учить? Как же теперь без неё? Она же меня так любила и всё мне прощала. А я… Я… тётя Аня, как же теперь?
Анна подошла к Василию, посмотрела ему в глаза и сказала:
-Тебе остаётся только одно, жить так чтобы Семёновна могла тебя похвалить. Чтобы она тебе сейчас сказала бы, увидев тебя в таком состоянии?
Василий опустил глаза и сказал:
-Она меня выругала бы и отвела в комнату, уложила бы спать. А утром пришла бы будить и рассольчику холодненького принесла бы.
-Вот видишь, она бы тебя отвела в твою комнату. Идём, я тебя отведу в твою комнату, а мама утречком принесёт тебе холодненький рассольчик, - сказала Анна, подходя ещё ближе к Василию. Видя, что он не двигается с места, Анна вязала его за руку и сказала – Идём, тебя ждёт постель.
Василий сделал шаг и пошатнулся. Анна закинула его руку себе на шею и обхватила его за талию, и снова сказала:
-Идём, Васенька. Ляжешь, поспишь, утром всё покажется лучше.
-Лучше? А как может быть утром лучше, Семёновны нет… Лучше никогда уже не будет, - сказал Василий.
-Вася, я тебе всё объясню завтра, когда ты проспишься и начнёшь хоть что-то соображать, - сказала Анна, продолжая вести его к двери из комнаты.
Глафира Афанасьевна перепуганными глазами смотрела на сына. Она никогда не видела Василия пьяным. Выпившим—да, навеселе—да, но пьяным вдрызг ни одного раза. Михаил Игнатьевич просто смотрел на сына широко раскрытыми глазами. Ему было стыдно за сына и неудобно перед Императором, но он не знал, что он может сейчас сделать.
Глафира Афанасьевна пошла за Анной и сыном.
Каким-то образом, Анна смогла довести Василия до его комнаты на втором этаже. Василий опёрся на Анну и еле переставлял ноги. Введя его в комнату, Анна посадила Василия на кровать и вместе с Глафирой они его раздели и уложили спать.
Приказав Степану не оставлять Василия одного ни на минуту, женщины вышли из комнаты.
В это время Михаил Игнатьевич начал извиняться перед Махмудом. Махмуд его несколько раз пытался остановить, но Михаил не мог остановиться. Махмуд решил дать ему выговориться. Когда Михаил остановился, Махмуд сказал:
-Она ему как бабушка была. Мы думаем, что нянечки это просто прислуга, а они становятся частью души наших детей. Успокойтесь, Михаил, он завтра придёт в себя и ему станет стыдно.
-Я его никогда не видел пьяным, выпившим да, но пьяным… - покачав головой сказал Михаил.
-Вы знаете, я тоже напился один раз… после похорон мамы. Я вернулся в свои покои, на душе было плохо. Никого видеть не хотел. Переоделся в простую одежду и через заднюю калитку ушёл. Даже Заир меня не заметил. Дошёл до какого-то борделя, заказал ракы и пил не разбавляя. Напился до состояния невменяемости, и начал раздавать указания. Меня выкинули из борделя, мне кажется, я даже уснул на пороге. Немного пришёл в себя и пошёл во дворец, а там уже все в панике, Падишах исчез. Я ничего не соображал, вместо задней калитки подошёл к главным воротам. Бостанджи меня увидели они на караул взяли, а я смеяться начал. Кто-то послал за Заиром. Когда меня Заир увидел он испугался, вместе с Мусой дотащили меня до покоев и уложили спать. Утром проснулся со страшной головной болью, дал себе слово больше не пить, - рассказал Махмуд.
-Дай то боже, чтобы он утром проснулся и пожалел обо всём выпитом, - сказал Михаил.
-Михаил, вы слишком строги к сыну. У вас очень хорошим парень, - сказал Махмуд.
Михаил покачал головой:
-Да знаю я. Но я за него очень сильно боюсь. Он не всегда думает, что он делает, - сказал обеспокоенный отец.
-Вам положено бояться, вы же отец, - с улыбкой сказал Махмуд.
Утром Василий проснулся со страшной головной болью. На прикроватном столике стояла крынка с рассолом. Отпив чуть ли не пол крынки, Василий встал и оделся. Он показался в столовой с опущенной головой, пряча глаза. Пожелав всем доброго утра и услышав, что отец прочистил горло, Василий через силу поднял глаза и посмотрел на всех. Все делали вид, что ничего не произошло прошлой ночью.
Василий посмотрел на всех ещё немного и сказал:
-Простите меня, я вчера вёл себя неподобающе.
-Ничего, со всеми бывает, - как ни в чём не было сказал Султан и поднёс к губам чашку с кофе.
Глафира Афанасьевна улыбнулась сыну и сказала:
-Вася садись поешь что-нибудь. Михайловна твои любимые сырнички сделала, и простоквашка свеженькая.
-Спасибо мама, - сказал Василий и пошёл к своему месту возле отца.
Не успел Василий сесть, как отец опять прочистил горло. Василий внимательно посмотрел на отца, тот глазами показал на мать.
Василий глубоко вздохнул, подошёл к матери, преклонил колено, взял её руку и поцеловав, не поднимая глаз сказал:
-Простите меня матушка. Я… Простите.
Глафира Афанасьевна поцеловала сына в темя и сказала:
-Не пей больше, Васенька. У тебя голову сносит.
Подняв глаза на мать, Василий сказал:
-Спасибо за рассол, но он не помог. У вас есть что-то ещё от головной боли?
-Доктор Захарьин, у вас в вашем чемоданчике есть что-то от перепоя? – спросил Михаил Игнатьевич.
-Вы знаете Ваше Превосходительство, от перепоя я приписываю рассол, так же, как и ваша супруга. А вот от головной боли поможет ампутация, но это не ко мне, а к доктору Пирогову, - ответил Григорий Анатольевич.
-Ну, что вы Григорий Анатольевич, сразу такие радикальные меры, - ответил доктор Пирогов. – Сначала понаблюдать за пациентом нужно, посмотреть, может ещё чего ампутировать нужно, голова — это последнее, что я лично ампутирую. А вот Его Величество имеет специалистов получше меня по ампутациям головы. Я думаю, Михаил Игнатьевич, вам к нему обращаться за помощью нужно. Ваше Величество, не поможете, случай как я погляжу тяжёлый, - обратился Николай Иванович к Султану.
-Вы знаете, Николай Иванович, специалисты по ампутации голов у меня, конечно, имеются, но я так думаю, что в данном случае с ампутацией головы можно подождать, - на полном серьёзе ответил Султан, и видя панику на лице Василия продолжил - А вот массаж розгами места на том на котором молодой человек сидит, по-моему, в самый раз. Сразу боль из головы перекочует в другое место, а ум вернётся в голову. Как вам такой метод лечения и профилактики?
-Если позволите, Ваше Величество, то я возьму его на заметку, - сказал доктор Захарьин. – А теперь без шуток. Молодой человек, поешьте и я дам вам настой ивовой коры. Я привёз большой бутыль, я думал, что мне он понадобится для лечения Императора, но так как у него другое заболевание, то вам придётся его выпить самому. А на будущее запомните, чем больше вы будете пить, тем хуже у вас будут работать почки и печень, а я не хочу вас лечить от цирроза печени. И поверьте мне, доктору Пирогову не доставляет удовольствие заниматься такими пациентами как вы, - закончил наставление доктор.
-Спасибо вам, доктор, может хоть вас он послушает, а то всё, что отец и мать говорят пролетает мимо ушей, - сказал Михаил Игнатьевич.
-Вы знаете, Михаил Игнатьевич, а привезите-ка его ко мне в операционный театр, я ему покажу забальзамированную печень с циррозом, и пару детских трупиков, рождённых от родителей с огромным потреблением алкоголя, - предложил доктор Пирогов.
-Великолепно, Василий вас будет сопровождать до Москвы, он должен отвезти бумаги, вот вы ему в Москве всё и покажите, - сказал Михаил Игнатьевич.
Анна и Глафира Афанасьевна только посмеивались в салфетки. А Василий глаз не мог поднять, после этого завтрака он зарёкся пить. В его жизни был ещё только один раз, когда он напился: после похорон мамы; но тогда ему налила его жена и сама уложила спать, потому что Василий страшно плакал и не мог успокоиться.
Через три дня Поручик Голубев повёз докторов Захарьина и Пирогова в Москву.
А через неделю к белокаменному дому подъехал маленький обоз. Из первой кареты вышел Намык-паша и сразу же попал в объятья Мусы-аги. Пока друзья обнимались на крыльцо выбежали Анна, Махмуд, Михаил и Глафира.
Намык-паша поклонился Повелителю и поприветствовал всех по-французски. Следом он помог выйти из кареты Гюльфидан-султан, которая после поклона Повелителю сразу же начала обниматься с Анной.