Часть 41 (1/2)

Прошли тревожные три недели. Все, кто был рядом с Анной смотрели на неё как на хрустальную вазу. Куда бы она не пошла, следом за ней шла калфа, евнух и два бостанджи. В начале, Анна просто сходила с ума. После очередного скандала, который закончился тем, что она ушла к себе в покои, заперла дверь и не пустила мужа к себе, а ночью не выдержав пришла к нему и тихонько легла рядом с ним, а Махмуд как ни в чём небывало прижался к жене и положил руку ей на живот, она сдалась сказав «Делайте, что хотите». Махмуд улыбнулся в усы и вечером приказал накрыть ужин в беседке.

Договорившись с мужем, что она сможет выходить из дворца, Анна утром пошла в класс, где занимались мальчики изучением Корана. Чуть приоткрыв дверь, она дослушала конец урока и постучав вошла. Мальчишки, быстро вскочив, подбежали к ней и обняли её, а мулла встал и поклонившись застыл с опущенной головой.

-Абдул-Хамид, ты хочешь навестить могилу мамы? – спросила Анна.

-А можно? – с надеждой в голосе спросил ребёнок.

-Конечно можно. Мы можем поехать прямо сейчас, - ответила Анна, и обратившись к мулле, она спросила, - Мулла, вы не могли бы поехать с нами, чтобы прочитать поминальные молитвы?

-Конечно госпожа. Это честь для меня, - поклонившись сказал умудрённый годами человек.

-Анна, а можно я поеду с вами? – спросил Абдул-Меджид.

-Если ты хочешь, - с улыбкой ответила Анна.

-Я не знаю, когда я попаду в Эдирне к маме на могилу, но я могу помолиться на могиле Хошьяр-султан. Она же рядом с мамой, и она маме передаст, что я сказал поминальную молитву, - с полной уверенностью в голосе сказал мальчик.

-Ты абсолютно прав. Твоя мама по любому будет знать, что ты сказал поминальную молитву, - ответила Анна, и повела мальчишек одеваться.

Была середина Сентября, день был жаркий, Анне становилось всё труднее дышать, но она не сдавалась и молила Всевышнего, чтобы беременность и дальше её не мучала, а всё было не хуже, чем в самом начале. Она делала всё, чтобы забыть то, что произошло всего лишь три недели назад. Но она дала себе слово, что она свозит Абдул-Хамида на могилу матери и едя в карете, она рассказывала мальчишкам о разных достопримечательностях города, и даже сама забывала на несколько мгновений о том куда они едут.

Приехав к усыпальнице, Анна с помощью евнуха вышла из кареты. С появлением Петра Ивановича во дворце, все мужчины работающие в сопровождении, по приказу Повелителя, научились помогать женщинам входить и выходить из карет. Даже Салиха вздохнула с облегчением узнав, что ей помогут сесть в карету, чем очень удивила всех, кто её знал, потому что она просто влетала и вылетала из кареты без всякой помощи.

Дойдя до мавзолея, мулла открыл двери, и все вошли внутрь. Подойдя к новой могиле, дети начали повторять за муллой движения его рук и молитвы.

Анна стояла молча, а на её глаза наворачивались слёзы. Когда молебен был закончен, Абдул-Хамид подошёл вплотную к могиле матери и положив руку на саркофаг сказал:

-Мама, я люблю тебя, - и повернув голову в сторону Анны, он добавил, - Анна теперь будет моей мамой, но я тебя никогда не забуду, - и подняв руки в молитве назвал имя матери и попросил Всевышнего позаботится о ней в раю, провёл руками по лицу. Когда он развернулся к дверям, то взгляд его был уже не детский, а взрослый.

Через много лет, вспоминая эту поездку на могилу Хошьяр, Анна поняла, что в этот день шестилетний мальчик стал мужчиной.

Абдул-Хамид подошёл к Анне, посмотрел на её и сказал:

-Мама, поехали домой. Нас папа ждёт.

У Анны вырвался то ли крик то ли стон и обняв ребёнка она его поцеловала. По её лицу катились слёзы. Абдул-Меджид подошёл к Анне и брату и обняв их сказал:

-Анна, не плачь. Всё будет хорошо.

-Я знаю, Абдул-Меджид, - и крепче прижав к себе обоих мальчишек она поцеловала их в их ещё по-детски пухленькие щёчки и сказала - Подождите меня в карете. Я сейчас вернусь.

Мулла вышел из усыпальницы следом за мальчишками.

Анна подошла к могиле, положила руку на саркофаг и сказала:

-Хошьяр, я ни в чём перед тобой не виновата. Я виновна только в том, что я полюбила Махмуда. Я даю тебе слово, что я позабочусь о твоём сыне как о своём родном, - и задумавшись на мгновение Анна добавила - Мой ребёнок жив и он скоро родится, хотя ты пыталась его убить. Ты своей смертью искупила свою вину передо мной.

Постояв ещё несколько мгновений, Анна пошла к карете вытирая слёзы.

Путь домой был немного грустным. Анна попыталась вывести мальчишек из задумчивости, но у неё это не очень хорошо получалось. Она сама была грустной, но подъезжая к дворцу, Абдул-Хамид спросил, что у них будет на обед, и обитатели кареты начали на перебой предлагать разные вкусности. Так разговаривая о еде, они дошли до обеденного зала и сказали Джеври-калфе, которая уже следила за тем, как накрывают стол, что они ужасно голодны и готовы съесть всё, что угодно, даже лошадь. На что Анна добавила:

-Слава Всевышнему, что у нас есть, как говорит Повелитель, что-то повкуснее старой клячи.

И все весело рассмеялись.

Дождавшись Повелителя и Петра Ивановича все сели за стол и вкусно отобедали. К мясу, к большому удивлению всех, подали гречку. Все внимательно изучили эту не понятную кашу. И Повелитель пришёл к выводу, что иногда её можно тоже есть.

На что Пётр Иванович, смеясь, сказал:

-Для Анны, она станет основной едой пока она кормить будет.

-Почему? – удивлённо спросил Махмуд.

-А она молоко добавляет, - как ни в чём небывало ответил тесть.

-Пётр Иванович, тогда закажите два мешка для Анны, - приказал любящий муж, - а то потом с уплывающих кораблей придётся сбрасывать.

-Что сбрасывать? – удивлённо спросила Анна.

-А как твою клюкву сбрасывали с корабля, - ответил Махмуд.

-Я не понимаю, - сказала Анна.

-Александра Викторовна нашла мешок клюквы на каком-то корабле, и ей его сбросили потому, что корабль уже отходил от причала.

-Махмуд, я ей не сказала спасибо. Надо, что-то придумать, - задумчиво сказала Анна. – Да, и Прокофьевне надо сказать спасибо.

-Александре Викторовне легко сказать спасибо, она любит украшения гораздо больше, чем ты. Я у Владимира Сергеевича спрашивал. А вот Прокофьевне, я тоже не знаю, что подарить, - задумавшись сказал Повелитель. – Ты знаешь, что она крепостная князей Разумовских?

-Да, я знаю об этом. Александра Викторовна говорила, что ей вольную предлагали пять или шесть раз, а она валится им в ноги и просит, чтобы ей вольную не давали. Она боится, что её выгонят из дома. Александра Викторовна мне говорила, что, даже будучи вольной она с ней не рассталась бы. Владимир Сергеевич Прокофьевне каждый месяц по рублю выдаёт на её нужды, а она их в храм относит и за господ молится.

-Значит деньги ей дарить нельзя, - заключил Повелитель.

-Она их в храм отнесёт, - подтвердил Пётр Иванович. И задумавшись сказал, - А если ей ткани подарить или кожу для туфель?

-Это можно. Анна, а какую ткань она возьмёт? – спросил Махмуд.

-Надо подумать. Я у Александры Викторовны спрошу.

-Хорошо. Когда узнаешь, сразу же и закажи, а то неудобно как-то, до сих пор не отблагодарили, - закончил разговор Повелитель.

После обеда Анна пошла к себе прилечь отдохнуть. Те бабочки, которые раньше были у неё в животе, стали походить на очень настойчивых бабочек. Повитуха говорила, что ребёночек скоро зашевелится, и Анна его будет очень хорошо чувствовать. Анна молила Бога, чтобы это произошло как можно скорее. Она прикрыла глаза и уже почти задремала, когда услышала слабый стук в дверь. Она сразу поняла, что это один из мальчиков. После того как Махмуд их отчитал, они начали стучаться к ней в дверь.

Не открывая глаз, Анна крикнула:

-Входи.

-Анна, я тебя разбудил? – спросил Абдул-Меджид.

-Нет, я просто прилегла. Я немного устала, - ответила Анна. – Ты что-то хотел?

-Анна, а можно я зажгу поминальную свечу за мамой? – спросил мальчишка.

-Я не знаю, - ответила Анна, - у христиан зажигают поминальные свечи, но я не знаю есть ли они у мусульман.

-Мама всегда зажигала поминальные свечи за бабушкой Мириам и дедушкой Ахароном.

Анна задумалась. Вспомнив разговор с Махмудом о Безмиалем, она сказала:

-Надо спросить у Повелителя. Я действительно не знаю.

-А мы можем спросить сейчас?

-Можем.

Анна медленно поднялась с постели, и взяв за руку мальчишку пошла в покои Повелителя.

Махмуд сидел за столом и читал какие-то бумаги. Услышав открывающуюся дверь, он поднял глаза и улыбнулся входящей Анне, а увидев ещё и Абдул-Меджида встал и подошёл к ним:

-Что вас привело ко мне? – продолжая улыбаться спросил Повелитель.

-У нас есть к Вам вопрос, Повелитель? – сказала Анна.

Махмуд знал, если она так называет его, когда нет посторонних, то вопрос очень серьёзный.

-И какой вопрос у Вас, Хасеки-Султан? – так же серьёзно спросил Повелитель.

Посмотрев на Абдул-Меджида, Анна перевела взгляд на мужа:

-Может ли Абдул-Меджид зажечь поминальную свечу за своей мамой?

Махмуд закрыл глаза. Он ждал этого вопроса. Он ждал его с той минуты, когда Абдул-Меджид узнал о смерти матери. Он молил Аллаха, чтобы ребёнок не помнил. Но Аллах не исполнил эту его просьбу.

Махмуд вспомнил разговор, который произошёл четыре года тому назад. Он вошёл в комнату Безмиалем, она стояла возле столика, на котором стояли два зажжённых масленых светильника, рядом с ней стоял сын, она говорили «Да вспомнит Бог душу отца моего, Ахарона сына Ривки, и матери моей, Мириам дочери Леи, отошедших в мир иной, в награду за то, что я, не связывая себя обетом, дам ради них пожертвование. В заслугу этого да будут пребывать души их в обители вечной жизни вместе с душами Авраама, Ицхака и Яакова, Сары, Ривки, Рахель и Леи, и с душами других праведников и праведниц, обитающих в Ган-Эдене, и скажем: омейн!» И Абдул-Меджид повторил за матерью «Омейн!»

-Мама, а бабушка с дедушкой в раю? – спросил малыш.

-Да, мой родной, они в раю. И если мы будем помнить о них они всегда будут радоваться за нас, и просить ХаШема за нас, - и поцеловав ребёнка в макушку, Безмиалем подняла его на руки и развернулась нести его к кровати.

И в этот момент она увидела Махмуда, его лицо было маской. Ни одна мышца не пошевелилась на его лице, но глаза горели страшным огнём.

Безмиалем опустила глаза, и сказала:

-Всё потом. Сейчас Абдул-Меджид должен лечь спать. Не так ли мой маленький лев?

-Папа, - весело закричал малыш, - ты пришёл положить меня спать?

-Да, мой маленький лев, - с улыбкой на губах ответил Махмуд, но Безмиалем эта улыбка не одурачила, она видела огонь гнева в его глазах.

Уложив ребёнка и убедившись, что он заснул, Махмуд вышел из её покоев и пошёл в свои, Безмиалем пошла за ним.

Войдя в покои, они продолжали смотреть друг на друга.

Махмуд не выдержал и спросил:

-Как ты могла? Ты же приняла ислам? Ты мне сказала, что ты делаешь это ради сына.

-Повелитель, я не отказываюсь от своих слов, но мои родители не приняли ислам, и сегодня Йом Кипур. Их кто-то должен вспомнить.

-Хорошо, я не возражаю, их надо вспомнить. Накрой поминальный стол. Сходи помолись в мечети. Но зачем учить сына? Он будущий правитель Империи. Он мусульманин, он должен следовать законам ислама!

-Он следует всем законам ислама. Он вошёл в мою комнату и спросил у меня, что я делаю. Я должна была зажечь свечи до захода солнца. Я даю Вам слово, что он больше никогда не увидит этого. Ему всего лишь шесть лет. Он всё забудет.

И сейчас смотря в глаза сына Махмуд видел, что он ничего не забыл. Лицо Махмуда на одно мгновение перекосила боль, и покрылось маской. Он отвернулся от Анны и Абдул-Меджида и дошёл до балкона, развернулся и подошёл к Анне. Посмотрев ей в глаза, он спросил:

-Ты за матерью зажигала поминальные свечи?

-Да. Но ни разу после принятия ислама. Папенька ходит в церковь ставить за неё свечку, - спокойно ответила Анна.

Махмуд опять отошёл от них и прошёлся до балкона. Опустил голову и в уме сказал молитву:

«Всевышний, ты направляешь нас на путь истинный. Дай мне ответ, что мне сказать сыну. Он хочет вспомнить мать. Я два года скрывал от него, что она умерла. Что же мне делать?»

У него перед глазами всплыло лицо Безмиалем она качала двухмесячного сына и пела: «Так споёмте песенку, дорогую самую, песенку, которую в далёкие дни пели папа с мамою», она пела на Иврите. Потом, когда он спросил она перевела ему слова старинной колыбельной, которую, наверное, пела ещё мама Царю Соломону. Решение пришло само собой.

-Абдул-Меджид, ты можешь зажигать поминальную свечу за твоей мамой. Но это будет наш секрет. Никто во дворце или за его пределами не может знать об этом. Ты будешь зажигать её здесь в моих покоях, - и взглянув на Анну, он добавил, - если ты хочешь, ты можешь тоже зажигать свечу рядом с ним.

-Махмуд… - со слезами на глазах сказала Анна, - ты вернул мне покой. Я всё могу перенести, но то, что я не могла зажечь свечу за мамой, это меня убивало.

-Анна, никто не может об этом знать. Даже твой отец. Ты поняла меня?

-Да. Я всё поняла.

-Абдул-Меджид, если кто-то об этом узнает, то ты больше никогда не сможешь зажигать поминальную свечу. Ты меня понял? – спросил у сына отец.

-Да, папа, я всё понял.

-Ни твой брат, ни твоя сестра, ни один живой человек. Только ты, Анна и я. Ты понял меня? – переспросил Махмуд.

-Да, папа, я всё понял, - очень серьёзно ответил мальчишка, и посмотрев на Анну, он спросил, - Я могу сейчас зажечь свечу?