Часть 36 (2/2)

-А не надо было в лодочника переодеваться! И честных девушек обманывать, - парировала Анна.

-Я тебе честно сказал, что я Султан, ты мне не поверила! – ответил Повелитель.

-А как я могла тебе поверить, когда ты одет был как лодочник и рядом с лодкой стоял! А потом ещё с янычарами в бой вступил! И уплывали мы быстро, а то бы они нас убили бы прямо на пристани.

-Не, убили бы, Муса-ага и Заир-ага были поблизости, как-нибудь да справились бы.

-Да уж, они справились… Ты сам с ними разделался, аж дух захватило.

-А, что надо было им позволить на тебя напасть?

-Так они на меня не обратили внимание, пока ты меня за себя не поставил!

-А ты мне ещё и помогла, подсказав, что один из них за спиной был.

Вся комната хохотала, слушая эту перепалку. И даже повитуха улыбнулась и наклонившись к Ашубиджан-султан спросила:

-А они всегда так разговариваю?

-Да, но только когда семья рядом. А когда они на людях, они очень уважительно относятся друг к другу. Анна всегда встречает Повелителя поклоном, и они говорят на Вы если есть посторонние, - ответила Султанша.

-Так я же посторонняя, - сказала женщина.

-Вы не посторонняя, вы мать Дживанмерта, жениха Салихи. А он, как-никак, а зятем династии через год будет, это делает вас семьёй, - сказала Анна с улыбкой.

А Махмуд, посмотрев на жену, одними глазами поблагодарил её, дав ей понять, что ещё одно спасибо ждёт её вечером.

-И говоря о семье, - сказала Анна. - Дживанмерт, ты уже матери сказал, что завтра портниха приходит?

-Нет, госпожа, я не успел, - ответил юноша.

-Мужчины, - со вздохом сказала Анна. – Джемила-хатун, я на завтра пригласила портниху. Всем уже пошили новые платья для приёма, вы остались последней. Вы простите, но у нас не получилось отправить к вам портниху.

-А как же это? – испугалась женщина. – Мне портниха будет платье шить? Я всё сама шью.

-Вы не обижайтесь, но мне очень хочется вас побаловать столичными привилегиями, - с улыбкой добавила Анна.

-Но, это очень дорого, - смущаясь сказала женщина.

-Мама не волнуйтесь, деньги за платье заплатить есть, - сказал Дживанмерт.

-Тебе кафтан нужно пошить, а я как-нибудь, - добавила женщина.

-У меня есть два костюма и дюжина рубах. Сапожник перед отъездом к вам принёс две пары туфель, так, что я одет, - и посмотрев на Намыка Дживанмерт сказал, - правда Намык-паша говорит, что мне ещё один костюм к свадьбе пошить надо, но я думаю, что не надо.

-Как не надо? – вскрикнула Анна, - обязательно надо. И в Европе двумя костюмами не обойдёшься. Но, я думаю, что вещи для Европы надо покупать и шить там, - со знанием дела сказала Анна.

-Вы, абсолютно правы, Анна, - везти от нас много одежды не нужно, всё в Европе купишь, а я тебе ещё и адрес мебельщика в Париже дам, так и мебель закажешь там. До свадьбы всё получишь, - сказал Намык.

-Дживанмерт, вы просто обязаны заказать Версальское зеркало для Салихи, - с улыбкой сказала Гюльфидан, - и пуфик, - спохватившись добавила она, - он такой удобный! Из всех подарков мужа, этот самый любимый, - чуть наклонив голову смущаясь и смотря на мужа сказала Гюльфидан.

Намык-паша улыбнулся жене и посмотрев на Дживанмерта сказал:

-Видишь, как легко угодить жене, всего лишь мебель надо купить.

И все расхохотались.

К концу чаепития, мать Дживанмерта немного успокоилась, и даже начала немного говорить и задавать вопросы. А после чаепития, все разошлись кто куда.

Повелитель с Анной ушли в покои.

Дживанмерт повёз мать, в карете, и она уже не возражала, показывать Стамбул.

Намык и Гюльфидан уехали домой. Когда вечером подали ужин и они вдвоём остались в столовой, Намык спросил о планах жены на следующий день.

-Анна попросила меня приехать помочь немного с Джемилёй-хатун. Ей завтра будут шить платья. Анна уже и ткани подобрала и фасоны. Ашубиджан-султан приготовила ей в подарок брошь для одного из платьев. Я думала, может и мы можем ей подарить бусы, - чуть смущаясь сказала Гюльфидан.

-Госпожа, вы уже выбрали подарок, или хотите, чтобы я отвёз вас к ювелиру? – спросил Намык жену.

Чуть приподняв глаза на мужа, Гюльфидан сказала:

-Намык… Вы не могли бы мне говорить ты, хотя бы, когда мы одни?

-Мог бы. Вам этого хочется, госпожа?

-Да, - всё так же смущаясь сказала Гюльфидан. – Очень хочется.

-Хорошо, Гюльфидан, я буду говорить тебе ты, но только когда мы будем одни, - с улыбкой ответил Намык. Он знал, что она не сможет сказать ему ты, поэтому он даже не предложил ей это.

-Спасибо, - с улыбкой сказала Гюльфидан, и спросила мужа - Вы будете сегодня вечером работать?

-К сожалению, мне надо дописать все письма, которые Дживанмерт возьмёт с собой. А он уезжает через неделю. Днём у меня нет времени, да ещё и помолвка, целый день уйдёт и на это, - ответил Намык. - Ты не жди меня, ложись спать.

-Хорошо, - ответила Гюльфидан. – Я пойду пройдусь не много по саду и пойду к себе.

-Тогда я пожелаю тебе спокойной ночи, - и подойдя к жене, Намык поцеловал её руку и пошёл к себе в кабинет.

Он очень долго обдумывал письма, ему нужно было представить Дживанмерта с самой лучшей стороны и в тоже время дать понять, что юноша уже является одним из советников Повелителя. Ближе к полуночи он встал из-за стола и подошёл к окну. Он задумался и не слышал, как открылась дверь и вошла Гюльфидан. Он немного дёрнулся, когда она взяла его за руку и резко повернулся к ней.

-Уже поздно, пора ложиться спать, - сказала Гюльфидан держа его за руку. Она была одета в одну ночную рубашку, её волосы были распущены, и она была босиком.

Наклонив голову в знак согласия, он сказал:

-Иду.

Не отпуская его руки Гюльфидан, вывела его из кабинета и повела в сторону спален. Дойдя до своей спальни, Гюльфидан открыла дверь и держа мужа за руку завела его к себе. Намык закрыв дверь продолжил смотреть на жену. Она подошла к нему и сняла с его плеч уже расстёгнутый сюртук. Внимательно смотря на каждую пуговицу, она медленно их расстегнула на его рубахе и вытащив рубаху из брюк сняла и её. Следом на пол полетела его нижняя рубаха. Посадив мужа на пуфик, она сняла с него сапоги, и когда на нём остались одни брюки, Гюльфидан отошла от Намыка. Он смотрел на неё, и не мог отвести глаз. Дойдя до кровати, Гюльфидан повернулась лицом к мужу и смотря ему в глаза, очень медленно сняв с себя ночную рубашку, осталась стоять обнажённой перед мужем.

Она была женой почти два месяца, но её тело всё ещё было юно и невинно, оно ещё не знало материнства и было прекрасно. До конца своих дней Намык будет помнить её такой какой она была сейчас. С маленькими кругленькими как персики грудками и пуговками возбуждённых сосков, с плоским и втянутым животом, с очень красивыми и округлёнными бёдрами, с волосами, стекающими по её плечам. Она была похожа на нимфу или на Маху чей портрет он видел на выставке. Он тогда был поражён видом обнажённой женщины. А сейчас смотря на свою жену, он был убеждён, что если бы Гойя видел его жену, то картина бы называлась Гюльфидан Обнажённая, а не Маха Обнажённая. Немного придя в себя от неожиданности, Намык подошёл к жене, не отрывая от неё взгляда. И прикоснувшись к её волосам, он начал её целовать. Она очень смело ему отвечала, и даже начала ласкать его спину, и как бы невзначай проводить пальцами по поясу его брюк. В этот раз не он, а она расстегнула его брюки и чуть помедлив она достала его плоть. Намык не ожидал такого от Гюльфидан. Последние несколько недель она позволяла ему любить себя и принимала его ласки с улыбкой и удовольствием, но сегодня была другая Гюльфидан. Гораздо смелее, настойчивее и что самое главное требовательнее. Он видел, что она хочет его не чуть не меньше, чем его тело хотело её. Он понял, что эта ночь и есть их первая брачная ночь. В эту ночь он позволил ей любить себя, а под утро он любил её так как он хотел это сделать в их первую ночь…

Днём на имя Амбера-аги была доставлена огромная корзина. Когда Амбер её открыл то увидел в ней всевозможные сорта рахат лукума, на них лежал лист бумаги с одним словом «СПАСИБО». Много лет Амбер рассказывал всем эту историю, и так и не смог понять кто же ему прислал рахат лукум и за что. А Намык-паша посмеиваясь молчал, он то знал, что утром, поцеловав жену и оставив её спать после бурной ночи, он поехал к знакомому и скупил у него весь рахат лукум который был в его лавке и отправил его Амберу в благодарность за то что евнухи научили маленькую девочку как быть женщиной.