Глава 7. Гнев (2/2)

— Давай начнём с простого. Почему ты решил поступать именно на эту специальность?

«Да уж, простой вопрос для кого-то, но не для меня».

Наверное, подобное начало считалось стандартным для беседы со студентом. Обычным студентом.

— Это долгая история, — уклончиво ответил Кевин.

— Кевин, это ведь не последний наш сеанс. Пускай будет многосерийным сериалом, — взгляд Оливии будто стал умоляющим, или, возможно, Кевину хотелось видеть именно его.

И он задумался, хотя лучше подходило слово «завис». В Университет Человеческих Возможностей Кевина привела целая цепочка событий. Никакой истории о мечтах стать великим, помогать людям, быть полезным. Он не думал об этом учебном заведении как о месте, где мог получить профессию. Государство оплачивало лишь учёбу на ЭСиН — и то, об этом факте Кевин узнал от Джейсона. Остальные специальности требовали огромных денег — сам университет не из бюджетных, — поэтому Кевин сразу отмёл его при первом выборе.

«Джейсон».

— Один человек, — осторожно начал Кевин, — сделал то, чего не стоило делать. Поэтому я поступил точно так же, нарушил его просьбу.

Уитмор затаилась, ожидая пояснений. Кевин молчал.

— Как отреагировал тот человек?

Кевин поджал губы, почувствовал, как подбородок дрогнул, а глаза защипало; он отвернул лицо в сторону, чтобы наблюдать пейзаж за окном, а не лицо Уитмор.

— Никак.

Эмоции, вызванные ответом, Кевин увидеть не смог, зато отчётливо услышал тревогу в голосе женщины:

— Он больше не пожелал видеться или ты?

Кевин закрыл глаза, сделал шумный вдох. Грудь сжималась в тисках горя и тоски. Он не мог говорить о произошедшем спокойно, ещё нет, сразу хотелось разрыдаться. И последние дни словно стало только хуже, никаких обещанных временем облегчений не предвиделось. Люди ему бессовестно врали, он падал по нисходящей спирали.

— Мы больше никогда не сможем увидеться, — Кевин шмыгнул носом, чем полностью себя выдал.

— Ох, Кевин, — Уитмор наклонилась вперёд, сделать что-либо ей помешал стол, но Кевину показалось, что она хотела взять его за руку или вроде того. — Соболезную твоей утрате.

И Кевин вдруг взорвался:

— Соболезнуете?! Правда?! — из глаз хлынули злые слёзы отчаяния. — Вы все говорите одно и то же! Все! А вы хоть раз теряли любимого человека? — Кевин вскочил и стал обвиняюще тыкать пальцем в женщину, слова лились потоком, бурным, неостановимым. — Хотя бы раз человек, которого вы любите до безумия, умирал по вашей, блять, вине? Потому что ему некому было помочь, а я физически не мог быть рядом. Потому что я всегда знал, что этот человек слаб, ему нужна поддержка и присутствие. Ему нужен был я! Я! — теперь Кевин тыкнул пальцем в грудь себя. — Он предупреждал, говорил остаться, а я не послушал, решил, что самый умный. Только единственным умным был Джейсон.

Имя подействовало как стоп слово для вихря эмоций, закрутившего Кевина. Он тяжело задышал и понял, что его лицо мокрое от слёз, поэтому отвернулся. Тёплая рука на спине вынудила подскочить и отпрянуть.

— Прости, Кевин.

Он повернулся — Уитмор стояла близко, выражение её лица почему-то было виноватым, руки она спрятала за спину.

— Я думаю, тебе нужно утешение, — женщина снова потянулась к Кевину. — Самое простое, как если бы тебя утешала родная мать.

Уитмор казалась очень доброй, очень уютной, очень... близкой. Виной тому были эмоции или её талант психиатра? Кевина напугало это дружелюбие, поэтому он рухнул на диван и опять прижал к себе подушку. Голова разболелась, тело мелко потряхивало; чувства, переполнявшие всё существо, получили свободу — не полностью, лишь в той мере, чтобы освободить место для будущих терзаний.

— Хватит, я не хочу больше об этом говорить, — Кевин опять вскочил, подушка упала на пол с тихим стуком. — Если скажете декану, что меня нужно отчислить из-за состояния, то мне плевать.

Уитмор вымученно улыбнулась.

— Не скажу, — она подняла подушку и положила обратно на диван. — Наоборот, я считаю, что учёба на ЭСиН пойдёт на пользу в твоём случае.

— В моём случае пойдёт на пользу только петля, — Кевин по-прежнему злился и не мог остановиться, перестать грубить.

Лицо Уитмор стало испуганным.

— Не говори так, — она мягко, но крепко взяла парня за запястье. — Подобные мысли неправильны. Сядь, пожалуйста, — женщина сделала брови домиком. — Выскажись, освободи эмоции. Не обещаю, что сразу станет легче, но я знаю как помочь. Стоит только начать.

— Мне не нужна помощь, — Кевин выдернул руку. — Я ведь сказал: мне на всё плевать.

— Кевин, — жалобно пробормотала Уитмор. — Прошу. Хотя бы пообещай не оставаться сегодня в одиночестве.

Парень опустил голову и отвернулся. Почему-то беспокойство Уитмор не вызывало в нём отклика, доверия — оно было фальшивой нотой в на первый взгляд приятной песне.

— Ты запутался. Ты потерян, — ласково и тихо заверяла Уитмор. — Моя прямая обязанность вам помогать.

— Довольно.

Кевин понял, что всё это время смотрел в пол и отсутствовал в кабинете, паря над собственным телом. Он слышал всё и в то же время не воспринимал происходящее как относящееся к нему. Почти как чувство, когда входишь в аудиторию, чтобы сдать экзамен. Здесь и не здесь одновременно. Ты отстраняешься, автоматически действуешь и говоришь, ожидая, пока закончится пытка.

— Я не хочу больше разговаривать.

Он устремился к выходу.

— Кевин!

Звук собственного имени уже порядком раздражал.

— Позови, пожалуйста, Эйдена.

***

Ожидание было слишком утомительным, особенно тяжело оно давалось, когда человек сидит на стимуляторах. Разговор о преподавателях постепенно свёлся к обсуждению первой практики, а именно, походу по не-туристическому маршруту и отработке знаний. Часть группы ожидаемо побаивалась, другая тревогу мешала с предвкушением.

— На первом курсе нельзя бросать в такие условия студентов, — паниковала Рен. Сегодня она собрала свои русые волосы в свободную косу и надела длинное тёмно-синее платье с белым воротничком и манжетами, отчего стала походить на ученицу женской академии под руководством монашек.

— Какие «такие»? Мы будем с преподавателем, — недоумевал Тайлер. За ним было интересно наблюдать: он оказался плохо включён в понимание базовых человеческих взаимоотношений; не осознавал, отчего люди боятся или почему волнуются за других. Тайлер предпочёл бордовую рубашку — точнее сказать, цвета запёкшейся крови; она пугающим и завораживающим сочетанием оттеняла его светлые глаза и смуглую кожу.

Эйдену почему-то понравилось рассматривать своих одногруппников, обыкновенно он удостаивал людей секундным взглядом. Эта же компания начала завораживать спустя время, проводимое вместе на занятиях.

— Не думаю, что нас бросят в лесу, — Лукас устало почти лежал верхней частью тела на столе, на его дредах местами появились цветные украшения, разбавляли их серебристые металлические бусины.

На входе в кабинет раздался грохот, Кевин полуввалился внутрь. Лицо у него было измученное.

— Эйден, — всё, что он произнёс, прежде чем уйти.

Тот ничего не понял и продолжал сидеть, подпирая голову.

— Тебя звали, — решился озвучить мысли всей группы Айк. Тем более одногруппники смотрели на Эйдена и ждали.

— Правда? — он лениво перевёл взгляд на кузена. — А я думал, у него синдром Туретта и моё имя — это ругательство.

Девчонки захихикали. Отчего-то у Эйдена было хорошее настроение. И всё же ему пришлось встать и пойти в коридор, Кевина уже не было видно.

«Что психолог там устроил, что Кевин сбежал как от огня»?

Кабинет он нашёл быстро, ориентируясь на сторону, откуда пришёл сосед. Сказать, что его взбудоражила надпись на табличке, — значит не сказать ничего. Это был не он, она.

— Нет, ну надо же, — проорал Эйден, одновременно толкая дверь и заваливаясь внутрь. — Философия, значит. Какое чудесное прикрытие.

— Эйден, — Уитмор послала ему милую улыбку. — Заходи, садись.

— Вы всегда обманываете студентов? — он принял предложение, но по-своему: плюхнулся с размаха на диван, при этом раскидывая подушки.

— Я не лгала, — почему-то сегодня женщина была гораздо увереннее в присутствии Эйдена. — Всего лишь не раскрывала всех карт. И мы можем перейти на «ты». Просто Оливия.

— Как замечательно вы манипулируете словами, — парень начал хлопать в ладоши, игнорируя вторую часть сказанного. — Буду брать с вас пример, — он осмотрелся. — Зачем я здесь?

— Как ты помнишь, я надеюсь, в договоре указано, что вы обязаны посещать психолога. Сегодня наш первый сеанс. Также будет вестись запись для фиксации истории, — она указала на диктофон на низком столике.

Эйдену захотелось скинуть и его на пол.

— Всё равно не услышал ответ, почему я здесь.

Уитмор вопросительно подняла брови.

— Какого рассказа вы от меня ждёте? — Эйден принялся болтать ногой, изо всех сил стараясь усидеть на месте.

Женщина сложила изящные руки на острые колени и немного наклонилась.

— Любого. Начните с того, что считаете нужным, — Уитмор выжидающе посмотрела на Эйдена. — Обычно я спрашиваю, почему студент решил поступить именно на эту специальность.

У Эйдена в голове на быстрой перемотке пронеслось всё произошедшее несколькими месяцами ранее. Собственное поведение до сих пор вызывало внутри истерический смех и панику. Он даже сам себя порой не понимал.

— Мне было скучно, — ответ был правдой лишь отчасти.

— Скучно? — Уитмор скептически посмотрела на Эйдена. — Весьма рискованный способ развеять скуку.

— Других не было, — Эйден пожал плечами.

— У тебя не было хобби? Может быть, спорт?

— Он потерял свою актуальность и силу.

Повисла тишина. Эйден заметил напряжение в уголках рта Уитмор — такое, как если бы она разочаровалась в нём.

— Что вы сказали Кевину? — парню отчаянно хотелось выбить женщину из равновесия. — Он убежал как ошпаренный.

Лицо Уитмор помрачнело, напряжённая поза выдала тревогу.

«О, ну наконец-то. Думал совсем разбить её не выйдет», — в моменты подобных мыслей Эйден ощущал себя садистом. Он старался не думать об этом, но тот факт, что ему нравилось причинять людям боль словами, точно требовал бесед с врачом. Правда Эйден заранее и давно считал себя конченым человеком, поэтому интерес к чужим душевным страданиям не терзал совесть. Он знал как плох, испорчен, злобен и распущен. Если с первыми пунктами ещё получалось справляться без усилий, то последний чаще заканчивался самоистязанием. Обычные люди о таком тоже говорят с психологом — те любят копаться в искалеченной сексуальности. Но об этом Уитмор Эйден тем более не скажет, на теле ещё достаточно места для шрамов.

Уитмор заёрзала, словно ей приходилось беспокойно ждать, и чувства эти точно не относились к Эйдену. Неужели она волновалась за Кевина?

— Переживаете, что он побежал с моста прыгать?

Эйдену показалось, что Уитмор сейчас помчится следом за Кевином.

— Не волнуйтесь, — он нутром чувствовал, что выбивает психиатра из колеи одним своим присутствием, и жутко хотел дожать. — Если будут спрашивать, почему он это сделал, я скажу, где искать источник проблем.

Уитмор резко вышла из транса тревоги.

— Мы здесь, чтобы говорить о тебе, Эйден, — она откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу. — Разговор о Кевине в данный момент никак не касается тебя.

Эйдена разозлило, как быстро женщина взяла себя в руки.

— Твой отец знает, что для тебя учёба здесь — это средство от скуки?

«Ах вот как. Решила использовать мои же методы».

— У него и спросите, — хмыкнул Эйден. — Наверняка вы общаетесь.

— А вы, выходит, нет? — елейным голосом спросила Уитмор. Эйден сомневался, что она не знает ответ.

— А надо?

Беседа напоминала препирательства мамы и сына, а не разговор со специалистом.

— Разве ты не рад, что теперь у тебя есть оба родителя? — Уитмор говорила так невинно, будто совсем не понимала, в чём дело. Эйдену захотелось вышвырнуть её в окно. А может быть, и себя заодно. В её присутствии обычно плохо контролируемые вспышки ненависти ко всему живому будто утраивались.

— Если вы в курсе всей ситуации, — Эйден сцепил руки в замок и положил локти на колени, чтобы угрожающе податься вперёд, — то вопрос крайне ебанутый.

— Не нужно выражений, они тебя не красят, — тон Уитмор был поучительно-осуждающим.

Как же адски она раздражала.

— Мой папаша строил свою головокружительную карьеру, пока мать работала без отдыха, чтобы содержать нас обоих, — Эйден скрипнул зубами от неприятных воспоминаний. — А теперь он объявился с желанием восстановить отношения с «семьёй», — последнее слово он выделил изображая кавычки пальцами. — Он же сейчас богатый, успешный, знаменитый, при статусе. Наверное, думал, что можно купить моё внимание. Или заплатить за годы отсутствия.

Эйден вовремя прикусил язык, чтобы не продолжить тираду в ненужном русле и не высказать все претензии к отцу, всю правду.

— Почему ты так решил? — Уитмор вновь выглядела невинно.

— Потому что я, блять, не тупой.

Женщина тяжело вздохнула.

— Вы же психиатр, без меня должны знать, что у родителей не бывает хороших отношений с детьми.

Эйдену смертельно хотелось уйти отсюда и больше не возвращаться никогда. Он не понимал в чем причина негативных чувств к этому человеку, но Уитмор не понравилась ему сразу, и дальше эти ощущения лишь усиливались.

— Дело даже не в психиатрии, — женщина расслабила плечи, наверное, смогла взять себя в руки, что крайне не понравилось Эйдену. — У меня с сыном прекрасные отношения. Он вашего возраста, — добавила предвещая возражения.

— Наверное, его отец не сбежал, как только узнал о том, что пихать свой член в женщину — занятие с последствиями? — Эйден был доволен собой в этом диалоге.

— Это верно, — Уитмор кивнула. — Мой муж — ответственный человек.

— Рад за вас, — парень вложил в слова столько ехидства, что оно почти отравило весь воздух в помещении. — Большинство семей абсолютно несчастливы и существуют на этом свете зря. Люди отравляют жизни друг другу вместо того, чтобы счастливо жить в одиночестве.

Уголки губ Уитмор опустились, глаза стали печальными.

— Тебе самому кажется подобная мысль правильной?

— Вполне.

— Я понимаю, возможно, сейчас такой вопрос задавать рано, но ты разве не собираешься создавать семью? Или хотя бы найти человека, с которым тебе будет хорошо?

Эйден гневно посмотрел на Уитмор, а затем отвёл глаза. Семья точно не для него. А что касается человека рядом... Вряд ли найдётся кто-то, согласный терпеть его проблемы, его поломанную психику и сексуальные искажения.

— Мам, мне нужна твоя помощь, — громко объявил кто-то, ворвавшийся в дверь.

Уитмор тихо и недовольно захныкала.

— Порой мне кажется, что я не учила тебя манерам вовсе, Лиам Уитмор.

Эйден повернулся, и ему показалось, что он сейчас упадёт, хотя он сидел. Так бесцеремонно к ним ворвался Адам — тот самый, что торговал наркотиками в кампусе, тот самый, что производил впечатление местного хулигана, которым, в общем-то, и был.

— Лиам? — пискнул Эйден, чувствуя себя потерянным и злым одновременно. Контроль над ситуацией вылетел из его рук в распахнутую Адамом дверь.

— О, — Адам начал откашливаться и чесать затылок. — Это моё второе имя.

— Ну ты и мудак, — взвился Эйден.

Адам почему-то стал глупо улыбаться.

— Придумай что-нибудь новое, Рид.

Эйден даже не удосу

жился попрощаться с психиатром. Теперь Адам вызывал настороженность не меньше, чем его мать.

— Эй, подожди меня! — крикнул Адам вслед. — Надо поговорить.

Но Эйден просто показал ему средний палец.