Chapter Nine (2/2)

— Я всегда знал, что ты оказываешь пагубное влияние.

Ответная ухмылка Ганнибала широкая, голодная. Он жаждет пресытиться Уиллом, поглотить все, дает ему Уилл, а затем умолять о добавке. Его ненасытная сущность никогда не подвергалась испытанию подобному тому, как когда он находится рядом со своим возлюбленным.

Ганнибал вздыхает и включает колонки, спрятанные в углах кухни и столовой. Он достает свой телефон, чтобы включить «Гольдберг-вариации» Баха. Музыка течет сквозь Ганнибала — успокаивающая и знакомая мелодия, идеально объемлющая бурю эмоций, которые он испытывает при мысли о Уилле.

Находясь в неведении относительно размышлений Ганнибала, Уилл ставит форель в духовку. Он начинает убирать со столешницы и мыть всю использованную посуду. В это же время Ганнибал достает из холодильника контейнер со свежей китайской брокколи, и начинает готовить салат к основному блюду. Они с Уиллом находятся в одном пространстве, не разговаривая — жара, проходящего между их телами, более чем достаточно, чтобы передать их чувства и мысли.

Когда Ганнибал заканчивает готовить салат, Уилл указывает на духовку и говорит:

— Форель должна быть готова через час.

Ганнибал подкрадывается ближе к Уиллу и кладет руки по обе стороны от его головы, так что его мальчик оказывается зажатым у стены.

— Чем бы нам заняться, чтобы скоротать время?

— У меня есть парочка идей, — отвечает Уилл, глядя на губы Ганнибала.

Уилл наклоняется, чтобы поцеловать Ганнибала. Поцелуй мягкий, нежный. Уилл на вкус как кислые гранаты, спелые абрикосы и задержавшаяся горечь алкоголя. Его губы соединяются с губами Ганнибала, и Ганнибал обнаруживает, что уже обнимает стройную талию Уилла, притягивая его ближе.

Когда Уилл отстраняется, у него темные глаза и красные, припухшие губы. Он смотрит на Ганнибала и весело улыбается.

— Ты часто целуешь людей на своей кухне? Я думал, это для тебя священное место.

— Так и есть, — рычит Ганнибал. Он наклоняется и кусает челюсть Уилла, наслаждаясь ощущением колючей щетины на чувствительных губах. — А есть ли лучший способ освятить место, чем поклонение? — Ганнибал подчеркивает эту фразу еще одним укусом — на этот раз в шею Уилла.

Уилл скулит и откидывает назад голову, полностью прислонившись к стене — его горло предоставлено острым зубам Ганнибала.

— Давай, — задыхаясь, говорит Уилл. — Кто я такой, чтобы мешать тебе поклоняться?

От этих слов Ганнибал почти теряет себя. Он стонет, на мгновение закрывает глаза, чтобы собрать изорванные клочки самообладания, а затем наклоняется, чтобы продолжить кусать и лизать шею Уилла. Кожа там влажная, покрытая тонким слоем пота. Ганнибал слизывает соль и глотает ее, пытаясь насытить свой бесконечно пустой желудок.

— Восхитительно, — говорит он. — Просто божественно.

Уилл дергает бедрами, выпуклость его эрекции трется о бедра Ганнибала.

— Я — твой амюз-буш?

Ганнибал лижет полоску кожу от ключицы Уилла до его нижней челюсти.

— Определенно, — отвечает он. — Пикантно, но сочно. Идеальное начало нашей трапезы.

В течение следующего часа Ганнибал просто… наслаждается. Вкусом кожи Уилла под его губами и языком. Ощущением острых тазовых костей Уилла под подушечками пальцев. Звуком прерывистых стонов и вздохов Уилла в ушах. К тому времени, как срабатывает таймер на духовке, все горло Уилла — и часть его плеч — покрываются следами укусов и синяками.

— Услуга за услугу, — говорит Ганнибал, кивая на покрытую метками плоть. — Я бы предложил свой консилер, но боюсь, оттенок будет слишком темным для твоей фарфоровой кожи.

Уилл фыркает и закатывает глаза. Он берет прихватки из одного из кухонных ящиков и вытаскивает форель из духовки на плиту, чтобы дать ей остыть. Он морщится, как только отпускает противень, снимает прихватки и проверяет, не разошлись ли от движения швы. Ганнибал наблюдает за всем этим внимательным взглядом: хотя независимость Уилла важна, его здоровье еще важнее. Ганнибал не позволит своему мальчику навсегда покалечить себя во имя самостоятельности.

— К моему счастью, — говорит Уилл, тыкая вилкой в рыбу, — мне никуда не нужно идти еще как минимум неделю. Мои больничные накапливались годами. Мне действительно позвонили из академии, чтобы убедиться, что мое заявление на отпуск не было ошибкой. Секретарь была уверена, что печально известный профессор Грэм не может на самом деле заботиться о чем-то вроде своего здоровья и брать отгулы на работе, — голос Уилла мрачнеет, становится горьким.

Ганнибал тут же пытается поднять ему настроение.

— Определенно, выставление оценок без рук было бы невозможным.

— Это оправдание, к которому я склоняюсь, чтобы на оставшуюся часть семестра не задавать больше заданий, — соглашается Уилл. — Не знаю, кого эта перспектива воодушевляет больше: меня или моих студентов.

Ганнибал улыбается и помогает переложить рыбу на новое блюдо. Закончив, он берет две тарелки и два набора столовых приборов и следует за Уиллом в столовую. Они вместе накрывают на стол, и Ганнибал возвращается на кухню еще раз, чтобы принести альбариньо.

Пока они едят, Уилл рассказывает Ганнибалу о своем дне. Ганнибал отвлекается на горло Уилла и многочисленные покрывающие его отметины. Уилл замечает блуждающий взгляд Ганнибала, и его запах наполняется смущенным удовольствием — медово-сладким и пряным. Ганнибал быстро доедает свою еду — хотя все еще смакует каждый кусочек, потому что Ганнибал — не кто иной, как гедонист, — прежде чем отвести Уилла наверх, чтобы закончить начатое.

Ганнибал поглаживает лямку фартука вокруг талии Уилла, прежде чем развязать узел сзади и осторожно положить фартук на пол. Черная ткань теперь пахнет Уиллом — потом, удовольствием и поцелованной солнцем кожей. Ганнибал сомневается, что когда-нибудь захочет стирать его. Уилл с удивленным выражением лица наблюдает, как Ганнибал медленно стягивает с него остальную одежду. Каждый слой снимается осторожными, ласковыми руками — бог, разоблаченный своим просителем.

— Я думал, ты будешь более нетерпеливо снимать с меня одежду, — замечает Уилл. Он потягивается — обнаженный, на кровати Ганнибала, его сильные ноги сгибаются, а пальцы тянутся к краю матраса.

— Я смакую, — отвечает Ганнибал, не отрывая взгляда от представшей пред ним кожи Уилла. Он наклоняется и проводит рукой по линии волос, которая начинается на животе Уилла и заканчивается в паху. Еще мгновение Ганнибал продолжает касаться волос, прежде чем ни с того ни с сего спросить: — Могу я сделать тебе анилингус?

Уилл сдавленно ругается и тут же садится, откинувшись на спинку кровати.

— Что?

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — признается Ганнибал. — Необязательно должно быть какое-либо проникновение, если из-за этого ты почувствуешь себя некомфортно.

Лицо Уилла греховного оттенка алого. Он, прищурившись смотрит на Ганнибала, позволяет своему взгляду блуждать по его одетому телу, прежде чем наконец вернуться к его лицу.

— Я никогда… разве это не негигиенично?

— Уверяю тебя, нет, — фыркает Ганнибал. Он расстегивает верхнюю пуговицу жилета и в награду получает от Уилла шлепок по пальцам, требующий дать ему самому снять с Ганнибала этот предмет одежды. — Я ловлю себя на мысли, что хочу попробовать каждый дюйм тебя, внутри и снаружи.

Уилл вздрагивает и бросает жилет на пол, затем принимается за пуговицы рубашки Ганнибала.

— Каждый дюйм, м? Даже внутренности? Может, хочешь попробовать мою толстую кишку и почки?

Только благодаря исключительному самообладанию — выработанному за годы практики и опыта — Ганнибал не дрожит и не стонет от слетающих с губ Уилла слов. Вместо этого он просто снисходительно улыбается и позволяет Уиллу снять с него рубашку. Пока Уилл расстегивает его брюки, Ганнибал говорит:

— Я приму все, что ты мне предложишь. Я… эгоистичен в своем желании тебя, дорогой.

Уилл смотрит на Ганнибала из-под полуприкрытых век и сжимает его член поверх трусов. Его пальцы тверды. Непреклонны. Опасны. Ноющий член Ганнибала выделяет щедрое количество предэякулята, пропитывая черный материал его шелкового белья. Ганнибал содрогается при мысли о том, как он втирается в бинты на ладонях Уилла — так, что все, к чему прикасается Уилл, пахнет семенем Ганнибала.

— Не только ты эгоистичен, — говорит Уилл настолько тихим голосом, что его почти не слышно. Не дожидаясь ответа, Уилл срывает трусы Ганнибала — буквально, материал разрывается пополам под нетерпеливыми пальцами Уилла (и этот образ не должен быть настолько возбуждающим) — отбрасывает обрывки в сторону, а затем накрывает головку члена Ганнибала своим ртом.

Это восхитительный, обжигающий жар, с которым Ганнибал никогда больше не хочет расставаться.

— Уилл! — вскрикивает Ганнибал. Он запускает руки в кудри Уилла. Уилл задыхается, не вобрав в рот и половины всей длины члена. Он отстраняется — с уголков его губ капает слюна — а затем снова скользит вниз.

Ганнибал чувствует себя беспомощным, он может только дергать и тянуть волосы Уилла, чтобы не дать тому подавиться. Несмотря на очевидную нехватку опыта Уилл, похоже, намерен насадить себя на член Ганнибала. Он давится, задыхается, кашляет, затем продолжает сосать, пока глаза Ганнибала не закатываются, и все, что он может сделать, это удержать себя от оргазма слишком рано.

— Уилл, — умоляюще тянет Ганнибал. — Дорогой, позволь мне…

Уилл отстраняется с влажным хлюпом и хриплым голосом говорит:

— Если ты все еще можешь говорить, значит я явно делаю что-то не так.

Ганнибал скулит, когда Уилл возобновляет свои действия. Он нежно оттягивает крайнюю плоть Ганнибала — пальцы его травмированных рук непослушные и неловкие — чтобы обнажить блестящую, набухшую головку члена Ганнибала, а затем облизывает щель. Его язык ныряет внутрь, чтобы слизнуть стекающий предэякулят, и Ганнибал теряет самообладание. Он кричит, дергает волосы Уилла так сильно, что не удивился бы, если бы выдернул их с корнем, и заливает рот Уилла спермой. Уилл отплевывается и кашляет, но вместо того, чтобы отстраниться, упрямый мальчик помещает головку члена Ганнибала обратно между губами и сосет, вытягивая оргазм Ганнибала из глубин его души. Когда Уилл наконец выпускает мягкий член, он делает это с опухшими, скользкими от слюны губами, темными глазами и чрезвычайно самодовольным выражением лица.

Ганнибал сказал бы что-нибудь, что угодно, но он слишком занят тем, чтобы замедлить свой сердечный ритм, чтобы не подвергать себя неминуемой опасности остановки сердца и дыхания.

Когда его пульс замедлился достаточно, чтобы Ганнибал не опасался обморока, он перевернул Уилла на живот и вылизывал своего мальчика, пока тот не превратился в кричащую, извивающуюся массу под языком Ганнибала. Вкус Уилла здесь сильнее, концентрированнее. Ганнибал жадно слизывает каждую каплю пота, которая стекает по позвоночнику Уилла и между его ягодиц. Член Ганнибала встает от вкуса Уилла на его языке, и Ганнибал удивляет себя, кончая во второй раз, когда его язык глубоко внутри Уилла, а пространство комнаты наполнено звуками криков Уилла.

Когда они потом лежали в постели, покрытые потом и пресыщенные, Ганнибал провел кончиками пальцев по буйным кудрям Уилла и спросил:

— Ты возвращаешься работать на нашего дорогого дядю Джека? Я уже спрашивал тебя раньше, но мне интересно, изменился ли ответ теперь, когда ты был ранен, находясь под его руководством.

Уилл вздыхает и придвигается ближе, ложась головой на грудь Ганнибала. При каждом его выдохе теплый воздух шевелит волосы на груди Ганнибала так, что они мягко колышутся в такт ровным вздохам Уилла.

— Я так не думаю. Не после того, что случилось с Тобиасом Баджем. Всегда будет еще один убийца, еще одна дикая погоня, которая может закончиться моей смертью. Тьма меня не беспокоит, но мысль о том, что я не вернусь к тебе…

Ганнибал крепче прижимает Уилла к себе.

— Этого не произойдет, — клянется он.

Это не повторится.

— Я скажу Джеку завтра, — уже полусонно говорит Уилл. — Уверен, он не примет мой ответ без борьбы.

— Значит, я буду там, чтобы бороться вместе с тобой.

Завтрашний день начинается со звонка телефона. Уилл неразборчиво бормочет, затем вслепую тянется за своим мобильным телефоном на прикроватной тумбочке. Ганнибал наблюдает за этим с позабавленным выражением лица, поскольку сам он не спит уже несколько часов. Вместо того чтобы встать, чтобы приготовить завтрак или совершить свою привычную утреннюю рутину, он остался в постели — с зажатой телом Уилла рукой, и счастливо слушая звуки его ровного дыхания.

— Тебе нужна помощь? — спрашивает он, когда блуждающая рука Уилла так и не приближается к телефону.

Уилл снова говорит что-то невнятное. Ганнибал улыбается своему любимому мальчику и берет звонящий телефон с тумбочки. Он видит вспыхивающее на экране имя Аланы Блум. Улыбка сползает с его губ, когда он передает Уиллу телефон.

— Алана Блум, — подсказывает Ганнибал, когда сонные глаза Уилла скользят по ярким буквам без намека на осознанность.

— Ей нужно научиться не пересекать границы, — ворчит Уилл. — Слишком рано для телефонного звонка.

— Дорогой, уже половина девятого, — говорит Ганнибал.

Уилл закатывает глаза, нажимает на зеленую кнопку, чтобы ответить на звонок, а затем прижимает телефон к уху.

— Алло?

Ганнибал легко улавливает ответные реплики.

— Уилл? Привет, это Алана. Мне так жаль беспокоить тебя, пока ты все еще восстанавливаешься. Как твои руки?

— Отлично, — вздыхает Уилл, передвигаясь так, чтобы его голова опиралась на плечо Ганнибала. — Заживают. Тебе что-то было нужно?

Ганнибал вздыхает на отрывистый ответ Уилла, влюбленный в его грубоватый рот — с очень сочными губами, которые так хорошо подходят к его собственным, возможно, Ганнибалу стоит наклониться и…

Уилл бросает на Ганнибала взгляд и меняет положение так, что Ганнибал в итоге целует его плечо, а не губы.

— Алана?

— Да, прости. Дело в Эбигейл Хоббс. Я только что получила известие, что ее через неделю выпишут из больницы. Я подумала, что тебе будет интересно это узнать.

— Ей есть куда пойти?

— На данный момент нет. Я подумываю предложить ей свою гостевую комнату, но у нас с ней не лучшие отношения. Я не уверена, что она согласится.

Уилл вздыхает и кивает, хотя Алана может увидеть этого движения.

— Ага, к сожалению, я думаю, что ты права. Мы с Ганнибалом навестим ее сегодня и обсудим варианты.

— О, вы вдвоем? — голос Аланы становится значительно холоднее.

Уилл хмурится на трубку.

— Да, мы вдвоем. Мы оба построили отношения с Эбигейл, и Ганнибал — превосходный психиатр: он мог бы помочь ей принять решение, если она чувствует себя потерянной.

— Очень хорошо. Я сообщу в больницу, что вы оба сегодня приедете.

— До свидания, Алана, — Уилл завершает звонок и бросает телефон на кровать. Он немедленно скользит под одеяло, теряясь в глубинах шелковых простыней Ганнибала и их переплетенных конечностях.

— Извини, я вроде как предложил твои услуги, не спросив тебя для начала.

— Что мое — твое, дорогой. Я бы с удовольствием присоединился к тебе во время твоего визита к Эбигейл. Как ты сам сказал, девушка немного потеряна. Думаю, мы вдвоем могли бы обеспечить ей необходимую стабильность.

— Надеюсь на это. Я волнуюсь за нее. Быть подростком и так достаточно сложно, но немыслимо пытаться пережить это время без родителей.

— Значит, мы будем ее отцами, — говорит Ганнибал. — Это наша ответственность.

Уилл поднимает голову с плеча Ганнибала и смотрит ему в глаза.

— Серьезно? Ты не казался мне принадлежащим к родительскому типу людей.

Ганнибал садится в постели ровнее, не уверенный, сколько информации следует раскрыть. Уилл, всегда такой бесконечно проницательный, сразу замечает колебания Ганнибала.

— Я не собирался заставлять тебя чувствовать себя неуютно, — говорит он.

— Ты этого и не сделал, — честно отвечает Ганнибал. — Я просто вспоминал давно спрятанное воспоминание, — Ганнибал расправляет плечи, выпрямляет спину, делая уязвимой еще одну часть себя. — Когда-то у меня была сестра. Она умерла, когда мы были детьми. Я чувствовал себя… по-отечески по отношению к ней. Я должен был ее защищать, и я потерпел неудачу. Я не хотел защищать кого-либо после той утраты. Никто другой не тянул эту особую нить эмоций во мне, пока не появилась Эбигейл Хоббс.

— Мне жаль, — шепчет Уилл. Ганнибал видит, как его собственные страдания отражаются в глазах Уилла — давно похороненные боль и травма теперь выплеснулись наружу и проявились заново из-за эмпатии Уилла. — Ты так сильно ее любил.

— Да, — Ганнибал позволяет своим плечам расслабиться. — Но теперь я понимаю, что есть другой человек, владеющий моим сердцем.

Выражение лица Уилла смягчается.

— Знаешь, тебе не нужно прятать это. Боль — это нормально. Она делает тебя не слабым, а просто человеком.

У Ганнибала ком в горле. Он внезапно не может глотать и едва может дышать.

— Понимаю.

Уилл целует его, проводит языком по его губам, а затем встает.

— Давай. Как бы мне ни нравился вид твоих растрепанных волос и запах секса на твоей коже, я сомневаюсь, что это расположит к тебе Эбигейл Хоббс.

— Очень хорошо, — отвечает Ганнибал, принимая смену темы ради отсрочки разговора. — Давай посмотрим, что у мисс Хоббс есть для нас.