Часть 41. Это было кошмарно (1/2)

Фокс

На студии к своему шоку обнаруживаю спящую Вику. Девушка комочком свернулась на диване, прикрывшись пледом.

Сейчас утро, маловероятно, что она приехала спозаранку, чтобы поспать. Ночевала тут? Но зачем?

От моих шагов она просыпается, сонно хлопая глазами.

— Фокс? Ты чего тут?

Неопределенно жму плечами.

— А ты чего?

— С Толиком поссорилась.

— Оу… Из-за чего?

— Из-за тебя.

Присаживаюсь рядом и, скинув кроссовки, забираюсь на диван с ногами. Вика тут же приваливается, уложив голову на мои колени.

— А я-то каким боком?

— Он узнал, что мы с тобой спали.

— Как? Я точно никому не рассказывал. Уверен, и Ник с Дыней — могила.

Запускаю руки в ее гриву, начиная перебирать косички, сплетая их между собой. Меня всегда это успокаивало.

— Да я тоже. Он ночевал сегодня у меня и шмотки твои нашел. Мы ж ещё задерживаемся постоянно, он и ревнует. Щётку твою зубную выбросил, я и психанула, сюда уехала.

— Странно сбегать из собственного дома, не находишь?

— Угу. Тогда сам-то что тут забыл?

— Сбегаю из собственного дома, — улыбаюсь абсурдности ситуации. На голове у Вики, благодаря моим стараниям уже дикое сооружение из сплетенных между собой косичек, и я старательно закрепляю эту конструкцию на макушке.

— А давай пиццу закажем? — предлагает вдруг она, сменив тему.

— Давай.

Домой возвращаться мы пока явно оба не собираемся.

***

Мы так и торчим весь день вместе на студии. К пицце прибавляется пиво, к пиву — задушевные беседы. Вспоминаем забавные случаи из жизни, безумные случаи на концертах, учебные годы, но тему отношений больше не поднимаем. Мы прошли вместе слишком многое, научившись чувствовать друг друга и понимать, чего душа требует больше всего.

Сегодня хотелось отвлечься и не думать.

Толик начинает названивать Вике с обеда, но та стойко игнорирует. А мне Костя не звонит. Даже обидно как-то. Неужели ему все равно? Хоть бы эсэмэску, что ли, скинул.

Верчу в руках телефон, обдумывая, написать Косте самому, или не стоит. Я успел уже соскучиться, да и пиво дало о себе знать, когда в очередной раз звонит Толик. На этот раз мне.

— Что ему сказать? — уточняю у Вики, прежде чем ответить.

— Дай сюда! — она вырывает из моих рук телефон, и сама берет трубку.

Они ругаются. Громко так, переходя на личности и оскорбления.

Стараюсь не слушать, но деться некуда, приходится. Ругаются они долго, минут сорок, не меньше, а когда заканчивают, Вика, отбросив телефон на диван, падает в мои объятия и начинает рыдать, взахлеб. Поглаживаю трясущиеся плечи, в попытке хоть как-то успокоить, и думаю о том, насколько же все проще в жизни без любви.

— Хочешь, я поеду к нему и все объясню?

Вика отрицательно машет головой, вытирая слезы о мою кофту.

— Просто побудь со мной сегодня. Пожалуйста.

Киваю. Я и не собирался тебя бросать.

***

Расходимся уже после десяти. Я планировал добраться сегодня до дома на автобусе, чтобы потом немного прогуляться, но ливень испортил планы. Хорошо хоть грома не было, а то пришлось бы на студии оставаться.

Посадив Вику на первое такси и искренне пожелав ей удачи, я дождался второе, которое по всем законам подлости ехало в пять раз дольше. Таксист попался ещё болтливый, весь мозг вынес.

Когда я в потёмках увидел высокий силуэт, то не поверил своим глазам.

Это не мог быть никто иной.

Какой ещё дебил будет стоять ночью под дождем, сука, не шевелясь?!

Вылетаю из машины, чуть не выломав несчастную дверь.

— Костя! — хватаю ледяные руки. — Сумасшедший!

Костя молча кивает.

Тащу его домой, чувствуя, как он трясется. Сколько он тут простоял? Вода стекает ручьем, затопив лифт. Сжимаю его ладони, пытаясь отогреть своим дыханием.

Он так замерз, что даже раздеться сам нормально не может, пальцы не слушаются. Стягиваю с него насквозь промокшие вещи, оставляя валяться в луже в коридоре, и заталкиваю в ванну, включив теплую воду. Горячую сразу нельзя, охуеет, по чуть-чуть надо увеличивать.

Костя молча сидит, его всё ещё потряхивает.

— Жди, — зачем-то говорю я, хотя куда он денется-то сейчас? Убегаю на кухню, включаю чайник, и несусь к тете Свете. Она опять уехала, но я уверен, не обидится, если позаимствую у неё ложку мёда. Потом шоколадку ей куплю.

Я знаю, где он стоит, поэтому быстро нахожу, возвращаюсь, завариваю чай и уже с ним иду обратно в ванную.

— Держи, — сую Косте горячий стакан. — Пей!

Он чихает и берет кружку, все еще дрожащей рукой.

— С-спа-с-сибо.

Фыркаю, наконец врубаю кипяток, чтобы поддать парку, и выхожу из ванной. Дальше сам справится.

***

Кощей

Быстро выпиваю медовый чай и, включив душ, поливаюсь горячей водой, чтобы быстрее согреться. Снова чихаю. Ну, нет, я не хочу болеть. Лет семь уже не болел, зачем сейчас-то начинать?!

Хотя трехчасовое стояние под ливнем, не может пройти незамеченным. Сегодня к моему страху за Фокса прибавилось еще кое-что. Когда идет дождь, может быть гром, а он его боится. Поэтому и стоял там как идиот, даже когда понял, что промокла не только вся верхняя одежда, но и трусы насквозь.

В ванной я надолго не задерживаюсь. Вылезаю, закутавшись в полотенце, когда перестает потряхивать, и иду в коридор. В тазу лежат мои мокрые шмотки, а Фокс на четвереньках моет пол. Надо, наверное, швабру купить, а то чего он мучается.

Я не хочу его потерять.

— Прости меня.

— Иди уже под одеяло, — игнорирует он мои извинения, привстав, чтобы отжать тряпку.

— Не пойду. Без тебя там все равно холодно.

Не хочу еще раз этот кошмар в постели. Это хуже пытки.

— Будешь стоять-любоваться, как я тут ползаю? Иди, сейчас вещи в стирку кину и приду к тебе. Ты ел что-нибудь?

— Да. Чай и манго.

Фокс зло стонет, возвращаясь к полам.

Если его от лежания со мной отделяет только стирка, я могу и сам. Поднимаю таз с вещами и иду загружать стиралку. После чего нахожу Фокса на кухне, стоящего около раковины и чистящего картошку. На плите стоит кастрюлька, Фокс что-то варит.

Подхожу к нему и обнимаю.

— Прости.

Давай как-нибудь все исправим? Не хочу продолжать это и спать раздельно не хочу.

— За что ты второй раз извиняешься?

— За все. Тебе со мной тяжело.

— Нет. Мне с тобой лучше, чем без тебя, — он включает воду, омыв четыре очищенных картофелины, и скидывает кожуру в мусорку, чуть отодвинув меня задом.

Смотрю на оголившуюся полоску спины, которая быстро скрывается. Эх.

Запускаю одну руку под его кофту. Какой же он горячий. Обалденно.

— На вот, режь, раз в кровать не хочешь, — сует мне доску, а сам отходит, наклонившись и доставая луковицу.